Эрон возвел глаза к сводчатому потолку беседки:
– Майкл. – Затем торжествующе посмотрел на собеседницу. – Это я все равно сказал бы тебе рано или поздно, так что ты понапрасну потратила первый вопрос.
Она лишь улыбнулась в ответ:
– Мои вопросы, как хочу, так и трачу! Итак, вопрос второй: Амелия Мастерсон тебя любила?
Эрон замер и отвел взгляд:
– Да. Отчаянно, всей душой.
В силу неких непонятных причин улыбка ее сделалась шире:
– Третий вопрос: у тебя есть брат?
Еле заметно дернувшись, Эрон бесстрастно взглянул ей в глаза:
– Нет.
Электра улыбнулась ему так ослепительно, что у Эрона перехватило дыхание.
– Блисс оказалась права во всем… Наверняка Дейд и не подумал порасспросить тебя о прошлом. Он прекрасно умеет распознавать ложь, но порой забывает, насколько причудливые сюрпризы время от времени преподносит жизнь.
– О чем ты? – нахмурился Эрон.
Она похлопала по одеялу, приглашая его присесть рядом с ней:
– Присядьте-ка, милорд. И позвольте мне кое-что поведать вам о вас.
Завороженный колдовским взглядом ее глаз, Эрон машинально сел. А когда она протянула ему хлеб с сыром, он столь же машинально принялся есть.
– Ты лорд Эрон Арбогаст, наследник графа Арбодина. В юности у тебя был друг. Вы с ним были ближе чем братья. Вот почему, когда ты правдиво ответил на мой третий вопрос, я все же заметила, что ты лжешь. Ведь ты в душе считаешь его братом…
Электра протянула ему бутыль, и Эрон сделал добрый глоток. А она продолжала:
– Амелия Мастерсон кого-то страстно любила, если верить досужей молве. Однако явно не тебя. Но ты неисправимый лжец – особенно когда носишь имя лорда Эрона! Подозреваю, что настоящий мистер Хейстингз, кто бы он ни был, тоже прекрасно владеет наукой лжи. Когда ты изображал Хейстингза, тебя куда сложнее было раскусить…
– Это мой слуга, – рассеянно отвечал Эрон, думая совсем о другом.
Откуда она узнала так много о его прошлом?
– Так уж случилось, что я многое знаю о братских взаимоотношениях, что совсем неудивительно. Я знаю, что когда один из братьев попадает в беду, другой делает все, чтобы его спасти. Итак, тот самый твой друг… – Она вдруг запнулась.
– Уэллс, – машинально произнес Эрон, заполняя паузу – и тотчас, осознав, что сболтнул лишнего, закрыл рот.
«Боже праведный, как она это делает?»
– Уэллс мастерски влюбил в себя Амелию. Может быть, он тоже питал к ней чувство?
Эрон благоразумно смолчал.
Электра улыбнулась одними уголками губ.
– Стало быть, в лучшем случае был увлечен. Однако у Уэллса была проблема. Скомпрометировав Амелию, он не имел возможности сочетаться с ней законным браком. Неужели к тому времени он был уже несвободен?
Эрон, казалось, даже не дышал.
– Хм-м… он был помолвлен. С кем-то, кого не смел разочаровать. С некоей высокорожденной юной леди, имеющей титулованного папеньку, которого вовсе не обрадовало бы, вздумай Уэллс увильнуть от венца…
В глазах у Эрона все расплывалось. «Да она ведьма!..»
Тут Электра помешкала и с наслаждением откусила хлеб с сыром. И Эрон наконец позволил себе перевести дух. Однако безжалостная колдунья не унималась:
– И ты грудью встал за друга? Предложил освободить его от одной из девушек? Ты же наследник! Ведь любой отец наверняка предпочел бы Уэллсу тебя?
И Эрон словно услышал вновь молящий голос Уэллса: «Ты же наследник! Ты куда больше ему подойдешь в качестве зятя!»
– Но тут что-то пошло не так, правда? Отца Амелии такая подмена вполне устраивала, но, вероятно, не устраивала девушку. Ведь она была влюблена! Отчаянно, всей душой – ты сам это произнес только что.
– Прошу тебя, остановись!
– И все же тут что-то не сходится, – задумчиво протянула Электра. – Ведь если он любил Амелию и Амелия любила его… Почему ты не сделал предложение нареченной невесте твоего друга-брата?
…Видит бог, он долго хранил эту тайну!
Глава 24
Эрон все эти годы прожил с печатью на устах и с грузом вины на душе, не смея никому поведать правду…
«Расскажи ей все! Ведь о самом худшем она уже узнала сама!»
– С-серена… – пробормотал он. Мучительно трудно было это выговорить. – Серена моя… моя кузина.
Электра ахнула. Эрон испытал даже мгновенное удовлетворение от того, что обнаружил изъян в ее безупречной логике.
– Боже милостивый! И тогда разгневанный папаша…
– Нет, дедушка. Старый граф и ей приходится дедом…
На сей раз правду сказать оказалось чуть легче. И Эрон ощутил… да, облегчение.
– Стало быть, Уэллс просто не мог разочаровать Серену, отдав предпочтение Амелии? Боже, какой идиот!
Эрон прокашлялся:
– Ему было всего двадцать два. В этом возрасте все мужчины идиоты…
Электра помолчала.
– И это могло бы сработать, правда? Если бы Амелия не оказалась романтической дурочкой, в один прекрасный день она сделалась бы графиней…
Эрон глубоко дышал – похоже, его легкие вновь функционировали как надо.
– Так ты считаешь, что глупо было с ее стороны отчаиваться, не имея возможности обвенчаться с возлюбленным? Полагаешь, ей не стоило убиваться, видя, как он идет под венец с другой?
Электра вздохнула:
– О нет, милорд. В том, что она хотела быть любимой, ничего глупого я не вижу. Глупо то, что она решила умереть…
Эрон отрицательно покачал головой:
– Это не было самоубийством. Тут уже постаралась молва, сочиняя грустную романтическую сказку. Я точно знаю, что это был несчастный случай. Эми жаловалась, что плачет ночи напролет и не может уснуть. Да, я сделал ей предложение, а она сказала, что не может ответить мне, пока хоть одну ночь не поспит и вновь не обретет способности ясно мыслить. Я откланялся, намереваясь наведаться к ней утром. А утром ее нашли мертвой. Передозировка лауданума.
Электра горестно вздохнула:
– Как печально! Бедная девочка…
– Мне следовало бы настоять на немедленном ответе. Это я идиот – оттого что тянул… А тянул я потому, что не хотел решать чужую проблему. Порадовался отсрочке и с облегчением убрался восвояси. Тем же вечером я надрался как свинья и проболтался кому-то – убей бог, не помню, кому именно, – что отказался вступать в брак из одного лишь чувства долга. Пустые, ничего не значащие слова после смерти Амелии обрели зловещий смысл… Конечно же, все тотчас уверились, будто я соблазнил девушку, потом бросил ее, и она лишила себя жизни…
– Но почему ты тогда не рассказал всю правду?
– Потому что правда не нужна сплетникам, которые все уже знают лучше меня самого. К тому же тогда я вовлек бы в эту грязь еще и Серену… и ее ребенка. Ведь когда она шла к алтарю, то уже носила дитя под сердцем.
Электра молчала. А молчаливая Электра была еще страшнее Электры, мечущей громы и молнии. Эрон искоса взглянул на нее. В ее дивных глазах цвета тропических морей полыхало пламя. Она была в ярости.
– Знаешь, я вовсе не очарована твоим другом Уэллсом. Но не в нем сейчас дело. Мне куда интереснее обсудить с тобой твое ложное представление о преданности и дружбе.
Эрон горько усмехнулся:
– Пожалуй, уже поздновато…
Электра взглянула ему в глаза на сей раз с жалостью:
– И правда никогда не должна выплыть на свет, не так ли? Что бы ни выкинул этот Уэллс, Серену и ее дитя надо уберечь от скандала, а высший свет никогда ничего не забывает?
– У Серены уже двое малюток. Мальчик и девочка. Я слышал, они потрясающие… Разумеется, мне строго-настрого запрещено видеться с ними. Уэллсу вся эта история, увы, тоже впрок не пошла. Думаю, его сгубило чувство вины – он умер семь лет назад. Сел пьяным в седло и расшибся насмерть.
– А что старый граф? Ты мог бы открыть ему правду!
Эрон хотел было усмехнуться. Но вовремя сообразил, что это будет не вполне уместно.
– Мой замечательный дед – человек старых взглядов. Он скала… Уэллс уже чувствовал себя свободным от Амелии, а Серена была уже… В общем, благоразумнее было смолчать. Тогда про эту историю уже вовсю судачили в свете, к тому же в смерти Амелии есть и доля моей вины…
– Но ты ничего дурного не сделал!
Эрон покачал головой:
– Согласись, девушка предпочла бы получить предложение руки и сердца по всей форме, а не под давлением обстоятельств. Я тогда действовал из рук вон грубо, топорно и… как идиот. Я в душе винил ее в том, что она поставила Уэллса в затруднительное положение, а вместе с ним и меня… К сожалению, мне не удалось скрыть от нее своих чувств. К тому же я знал, что Уэллс помолвлен с Сереной, и полагал, что с Эми он просто невинно флиртует. Ну, последние забавы юноши перед свадьбой… Я слишком поглощен был собственными увеселениями и не заметил, что творится у меня под носом! А ведь стоило мне это заметить, я мог бы положить всему конец! Амелия нуждалась в защите, а я… я не смог ее защитить.
– Но ведь ты ей не отец, не брат! Кстати, если бы я всерьез надумала убежать с мужчиной, меня сам черт бы не остановил! Ты так терзаешься чувством вины… но почему? Ведь ты ни в чем не виноват!
«…Великолепная, сумасшедшая Электра! Как она, зная его всего неделю, поверила в него, а ведь вся его семья дружно считает его негодяем… все, даже Серена!»
Эрон грустно улыбнулся:
– Жить на свете и уважать себя, когда весь мир против тебя ополчился, – это куда сложнее, чем ты думаешь…
Взгляды их встретились. Из глаз Электры струилось сияние, и Эрону стало вдруг так легко, как не бывало ни разу за все эти долгие десять лет. Чувство облегчения было всеобъемлющим, потрясающим…
К сожалению, все это ровным счетом ничего не меняло.
Вдруг он заметил, что ее дивные глаза наполнились слезами. Вздернув подбородок, чтобы не дать им пролиться, Электра отвернулась.
Эрон опустился подле нее на колени:
– Что случилось?
– Ничего. – Электра стремительно вытерла глаза.
Завладев ее рукой, Эрон поцеловал те места, где осталась соленая влага.
– Я открыл перед тобой душу, Электра. Пора тебе отплатить мне тем же.