И поймала себя на мысли, что желая попасть домой, я почему-то думала о своей комнате в доме Сабира. От дома, мысли перепрыгнули на его хозяина. А он ведь меня предупреждал. И о характере своем, и том, что он ревнивый собственник...
Он ведь позаботился, не просто так в больницу меня повёз. Вот чего я взъелась? Он же действительно переживал, мало ли что там на самом деле? А я бы списала это на произошедшее ночью. На самом деле, если честно признаться самой себе, то получается, что Сабир отнёсся к моему здоровью более ответственно, чем я сама.
Но больше всего я удивилась, когда он начал извиняться за свое поведение в больнице и объяснять, что просто приревновал к возможному предположению, хоть и понимает, что в реальности даже близко ничего подобного нет. И вот на такого Сабира злится не возможно. Хорошо, что он об этом не знает, иначе пользовался бы безбожно.
Зарина сегодня превзошла сама себя. И хотя и она, и тетя Наргиз прекрасно видели укусы на моей шее, ни одна ничего мне не сказала. Наоборот, окружили заботой и теплом семьи, к которому я привыкла за время нашей дружбы с Зариной. Дольше всего провозились с прической, но оно того стоило. Каждая минута тех трёх с половиной часов, что я провела перед зеркалом, пока Зарина укладывала каждый локон, была не зря. Жадный взгляд потемневших глаз Сабира говорил об этом лучше всего.
Я не знаю, где он был и чем занимался, но мне казалось, что сейчас ему нужна поддержка. Что-то такое случилось... И хотя внешне он, как всегда был в себе уверен, я готова была поспорить, что на душе у него сейчас муторно. Догадка появилась, когда он начал спрашивать про оплату каких-то химикатов. Прикинула время и сопоставила с тем, что он мне рассказывал из действительно важного для него, что могло бы его сильно задеть. И кроме смерти отца, ничего более не смогла предположить. И оказалась права.
Сабир после поцелуев в шею и плечо, просто уткнулся лбом мне в лопатку. Я не вырывалась и не пыталась слезть с его колен. Пусть так. Ему сейчас это было нужно. И я даже говорить не буду, что поняла этот его жест. Он и без слов всё поймёт.
Каким бы он не был с виду жёстким и жестоким, какие бы разговоры о нём не ходили в городе, я видела, что он способен на чувство, и что он тоже переживает боль. А его ревность и чувство собственника, ну не те это недостатки, которые мешали бы мне его любить и быть с ним рядом.
И я совершенно не сдерживала своей радости, что мы наконец-то едем домой с этого ужина. Потому что я тоже поняла, что такое ревность. Не тогда, на балконе, когда девушка, продающая определенные услуги, хвасталась своей близостью с ним, и даже не когда мы столкнулись с той девушкой, дочерью друга его отца. А вот сейчас, когда какая-то незнакомая мне девица возмущалась моим присутствием на вечере и заявляла, что я мешаю, что подобные вечера для того, чтобы достойные и обеспеченные мужчины могли пообщаться и выбрать кандидаток в будущие жёны.
Собственно и устраивают их именно с этой целью, потому что развлекаться мужчины могут с кем угодно, но жениться обязаны на девушках своего круга. И от того, что Сабир в этих "смотринах" участвовать не захотел, мое настроение поднялось на небывалую высоту. Даже то, что день, занятый подготовкой к этому вечеру потрачен зря, меня не расстроило.
Но оказалось, что я рано поставила точку в сегодняшнем дне. Сабир привёз меня в дом своего деда, дом своей семьи. Его мама, Дамира, попросила меня помочь ей и Тамии на кухне.
- Я ещё не утомила тебя разговорами? - спросила Дамира. - Я, наверное, назойлива. Но Сабир впервые приводит девушку знакомиться с семьёй. Обычно он начинает фыркать и злится даже на намёки о том, что пора бы и остепениться.
- Нет, я не устала. Разговаривать не сложно. - И хотя я предполагала, что видно Дамира не совсем верно расценила наш приезд, на душе было радостно и светло.
Может, и правда я значу для него чуть больше остальных, раз он привёз меня сюда. Да и слышать о том, что я единственная, кого он вот так представил семье, было до безумия приятно. Потому, что давало влюблённому сердцу безумную надежду.
- А как твои родители воспримут твои отношения с Сабиром? - вдруг поинтересовалась Дамира.
- К сожалению, я сирота. Родителей почти не помню, меня растили бабушки, но и их уже нет в живых. - Рассказала ей, потому что не думаю, что в неё уже есть папочка на меня, с подробным досье.
- Ох, деточка! - всплеснула руками Тамия. - Это что же, даже подсказать и посоветовать некому?
Дамира промолчала, но её внимательный взгляд сказал о многом.
- Тамия, можно подумать, что молодежь сейчас кого слушает! - Дамира уводила разговор в сторону от возможно неприятной для меня темы. - Вон, попробуй, поучи Сабира!
- Так то, мужчина! А девочкам всегда совет матери нужен, да и защита семьи лишней не будет. - Не поняла замысла хозяйки Тамия.
- От тех советов только вред! Старшие всегда лезут к молодым, требуют, диктуют свои условия, навязывают правила! - так вот за что она переживала.
- Ой, мне кажется, грибы пережариваются, нет? - отвлекла обеих женщин я.
Чуть позже Дамира вернулась к расспросам, и мне показалось, что легче или умолчать о чём-либо, или сказать, как есть. Мать Сабира интересовало всё, образование, работа, моя личная жизнь. Иногда вопросы казались бесцеремонными.
- Мужчины иногда бывают слишком требовательны и настойчивы. Да что я тебе рассказываю, сама, наверное, понимаешь, какими порой невыносимыми бывают мужчины. - Даже самая тупая курица поняла бы, на что намекает Дамира.
- Ну, я с мужчинами никогда не жила, поэтому могу только предполагать! - немного резко ответила ей я, однако Дамира не обиделась, а наоборот, расцвела в улыбке.
В той самой хитрой и загадочной улыбкой, с которой она и просидела почти весь ужин. Вернулись домой мы только за полночь. Мне настолько хотелось спать, что я даже задремала в машине. Как-то очень насыщенными получились последние дни. А тут тепло, удобно. И Сабир к себе прижал, подставив плечо под голову. Проснулась только, когда Сабир уже вытаскивал меня из машины.
- Я сама дойду. - Сонно пробормотала мужчине, чем вызвала его смешок.
- Самостоятельная какая, - он всучил мне шкатулки со своими подарками. - Вот лучше, держи.
Сил спорить и вредничать, доказывая свою самостоятельность, не было. Поэтому прижав к груди коробки с украшениями, я послушно уложила голову обратно ему на плечо и не возникала.
Сабир помог снять платье и занялся прической. Точнее её уничтожением. Я наблюдала в зеркало, с каким удовольствием он её разбирал, вынимая каждую шпильку. А потом с самой хулиганской улыбкой он запустил пальцы в освобождённые локоны и взлохматил их. Но от этого действия по коже головы словно пробежали сотни приятных иголочек, я даже не сдержала дрожь удовольствия, пробежавшую по спине. На какой-то момент я напряглась, думая, что он останется на ночь в моей комнате, но он только поцеловал и поправил на мне одеяло.
- Спи, моя солнечная! - шепнул он, гладя меня по руке.
- Почему солнечная? - он уже второй раз так меня называл.
- Это значение твоего имени на персидском. Неужели ты не знала? - даже в его голосе слышится улыбка.
- Там ещё и на греческом интересное значение. - Почти засыпая, бормотала я.
- Я знаю. Но господин здесь я. - поцеловал меня он и вышел из комнаты.
Чтобы разбудить, вручив мне новые документы.
Глава 23.
Как проходит первый день после свадьбы? Кто-то продолжает празднования, кто-то собирает друзей, кто-то уезжает путешествовать. А я пыталась как-то привыкнуть к этой мысли. Документы, выданные вчерашним числом, говорили о том, что я теперь тоже Агирова.
То есть из одного непонятного и подвешенного состояния я перешла в другое, ещё более непонятное. Как быть и что делать, как говориться. Я даже испытала некую своеобразную благодарность к Сабиру, что, во-первых, привёз продукты, и пока я готовила, было время переварить новости. А во-вторых, за его решение, что мы сегодня остаёмся дома. Потому что я себя чувствовала какой-то пришибленной.
- Мы ждём гостей? - спросила... эээм... мужа, показывая на гору печёнки в раковине. - И все любят печёнку?
- Нет, я один всё съем. - Усмехается и смотрит так, словно главное блюдо, это я.
- А ты не лопнешь? - с сомнением посмотрела на примерно килограмм пять печени. - Ну, зато точно не останешься голодным.
- Обещаешь?- рычащий шепот на ухо и руки, что свободно и бесцеремонно гуляют по плечам, животу, бёдрам.
- Лично, с ложечки накормлю. - Пытаюсь выскользнуть из слишком наглых объятий.
Но кто бы ещё меня отпустил. Сабир пользуется тем, что я развернулась к нему лицом, и только сильнее прижимает к себе, крепче. Шумно вдыхает запах туго заплетённых волос и очень медленно наклоняется к моим губам. А я, как зачарованный кролик, смотрю в его глаза и застываю в ожидании, все мысли о сопротивлении или о том, чтобы сбежать из таких, сразу превратившихся из наглых в надёжные, объятий, пропадают, словно их и не было.
Когда до поцелуя остаются буквально миллиметры, Сабир останавливается. И хотя шумное дыхание выдает его собственное напряжение, его губы расплываются в улыбке. Наверное, со стороны мы странно смотрится. Он огромный, нависший надо мной, и я, словно натянутая струна, тянусь к нему. А он улыбается! Ждет, значит, что делать буду?
Нападаю, легко преодолевая эти ничтожные миллиметры, и кусаю Сабира вместо поцелуя. Кажется, я немного не рассчитала, потому что почувствовала солоноватый привкус крови. Но я явно решила играть не на своем поле. Сабир сжал меня так, что казалось ещё чуть сильнее, и затрещат рёбра. С рычанием дикого зверя он набросился уже на мои губы, не сдерживаясь, жадно кусая, подчиняя, заставляя принять его напор и уступить, подчиниться. Почувствовать его голод и желание.
Но уступать ему не хотелось. Даже в поцелуе. Я не готова только принимать, смиренно ожидая, когда господин соизволит вспомнить о своей собственности! Нет уж! Если я жена, значит я равная. Ни пленница, ни любовница, ни временная девка для утех. Жена! Которая должна и помочь, и поддержать, и вовремя остановить. Прислушиваться к мнению мужа я должна, но не бездумно слушаться!