— Люба, а сколько тебе лет?
— Это нескромный вопрос.
— Ах, даже так… Ты считаешь, что между нами еще могут быть нескромные вопросы?
— Вполне. Давай представим, что мне восемнадцать.
— Да нет, дорогая моя, мне кажется, что тебе уже давно за восемнадцать. Я это говорю к тому, что ты уже не маленькая девочка и должна знать, что в твоем возрасте не мешало бы предохраняться во время связей с мужчинами во избежание нежелательной беременности.
— Во-первых, по поводу предохранения: ты сам был против.
— Как это? — еще больше покраснел Александр.
— А вот так: я тебе предложила презерватив, но ты от него отказался. Сказал, что с презервативом не любишь. Можно сказать, что ты меня сам отговорил.
Кстати, я надеюсь, вы с Татьяной Львовной не гуляете друг от друга и тщательно храните вашу семейную идиллию? Это я о своем здоровье пекусь.
— Послушай, да как ты смеешь? Что ты себе позволяешь?
— Нет уж, это что ты себе позволяешь?! Отговорил меня от безопасного секса, заставил рисковать здоровьем… И что, я не могу задать тебе вопрос, который крутится у меня в голове и который для меня очень важен? Это во-первых. А что касается во-вторых…
— И что же во-вторых?
Я прищурила свои глаза, сделав их по-лисьи хитрыми, и заговорила ехидно:
— А кто тебе сказал, что эта беременность нежелательная? Она, наоборот, ох какая желательная! Я как о ней узнала, знаешь как сильно обрадовалась? О такой беременности только мечтать можно! Такой отец у ребеночка будет… Не отец, а загляденье. Твоя Татьяна Львовна с внуком возится?
— Какая тебе разница?
— Большая. Теперь не только с внуком, но и с ребеночком моим будет возиться. Все ж не чужие. Пожалуй, я ее прямо сейчас и извещу о перспективах.
Направившись демонстративно к входной двери, я услышала громогласное:
— Стой!!! — И резко остановилась.
— Ты сама не ведаешь, что творишь… Какая, к черту, беременность?! Мы с тобой и переспали-то совсем недавно. Может, ты еще этого ребенка не выносишь. Зачем извещать Татьяну Львовну сейчас?!
Мы с Александром поменялись ролями, и теперь он останавливал меня, чтобы я не вздумала выходить из комнаты, потому что наш разговор еще не закончен.
— Ты хочешь, чтобы я принесла тебе справку?
— Какую справку?
— О своей беременности.
— Зачем она мне нужна?
— Смотри, а то могу принести. За мной дело не станет. Что касается того, что я ребенка не выношу, то не переживай. Еще как выношу! В этом плане у меня организм как часы, сработает нормально. Я буду девять месяцев носить этого ребенка и при этом и тебе, и твоей жене, и чересчур впечатлительной Вике капать на мозги по поводу своей беременности. А как только рожу, то сразу пройду все анализы для того, чтобы доказать твое отцовство, а когда оно будет установлено, я сразу заявлю о своем ребенке публично.
Да и еще, папа Саша! Я забыла тебе сказать о самом-самом главном.
— Что еще?! — На лице Александра отразился почти ужас.
— На случай, если ты вдруг решишь расправиться со мной и с нашим еще не родившимся ребеночком, то я сразу хочу поставить тебя в известность: несмотря на наличие больших денег и связей, ты залетишь по полной программе. Я уже написала заявление по поводу того, что если со мной что-то случится, то не стоит ничему удивляться. Я сообщила там фамилию, имя и отчество человека, которому интересна моя смерть, и мое заявление находится в надежных руках.
Я уже хотела было открыть входную дверь, но Александр вскочил со своего места и не позволил мне этого сделать. Он перегородил мне дорогу, а на его лбу выступил пот.
— Стоять, я сказал!
— Стою.
— Ты не представляешь, с каким бы удовольствием я тебя сейчас задушил!
— Представляю, — внешне совершенно спокойно ответила я, но, услышав учащенные и громкие удары своего сердца, немного смутилась. Мне показалось, что они настолько громкие, что их слышу не только я, но и Александр тоже. А вот этого мне хотелось меньше всего на свете! Я сейчас не должна была показывать ему, что мне страшно, что мои ноги буквально подкашиваются от страха, а сердце просто готово выскочить из груди.
— Только не забывай, что я уже не одна. Это будет двойное убийство, потому что нас уже двое.
— Да что ты заладила со своим убийством?! Не собираюсь я никого убивать…
Александр опустил глаза, посмотрел на мой живот, вновь раздул ноздри и тяжело задышал:
— Да что там у тебя может быть? Еще времени-то прошло всего ничего! Какая-то несчастная яйцеклетка…
— Ну, знаешь… Эта клетка далеко не несчастная.
Она очень даже счастливая.
— Ничего у тебя там нет, — все еще не верил моим словам Александр. И я подлила масла в огонь:
— Не переживай. Там уже есть маленький комочек. Пройдет совсем немного времени, и у этого комочка появятся глазки, носик, ручки, ножки. Кстати, если это будет девочка, как мы ее назовем? Давай над этим подумаем вместе. Ты же папаша как-никак. Какие бы отношения ни были между нами, ребенок ни в чем не виноват. Если родится мальчик, то мы назовем его Сашей, в честь папы. А вот если родится девочка? Давай помозгуем вместе.
От моих слов Александра передернуло, и он посмотрел на меня с отвращением. Сама мысль о внебрачном ребенке приводила его в состояние ступора и наводила на самые мрачные мысли. Подобная ситуация далась ему нелегко, и он не мог произнести ни единого звука.
— А я знаю, как мы назовем нашу девочку. Мы назовем ее Таня. В честь Татьяны Львовны. Как-никак, а она мне уже не посторонний человек. Мы же с ней теперь родственники.
Мужчина все-таки потерял самообладание и влепил мне пощечину, которую я крайне мужественно выдержала и не показала, что мне больно. Дотронувшись до щеки, которая просто пылала, я выдавила из себя улыбку и процедила сквозь зубы:
— Послушай, если ты еще раз тронешь меня хоть пальцем, то я тут же пойду в милицию, напишу заявление и сниму побои. Не стоит так обращаться с беременной женщиной, потому что я побеспокоюсь о тебе же. Тебя ждут весьма нежелательные последствия.
— Откуда ты взялась в моей жизни?! Какого черта я согласился в тот злосчастный вечер поехать к Юрке в дом? Если бы я знал, что там будешь ты, я бы обошел этот проклятый дом стороной. Я бы и ногой туда не ступил, и близко к нему не сунулся. — Александр, кажется, был близок к истерике. Он постоянно смотрел на пустую рюмку из-под водки, и не было никаких сомнений в том, что ему очень сильно хочется выпить.
— Поздно. Ты уже сунулся. И не только в дом Юрия Константиновича. Ты сунулся в мою судьбу.
Мужчина немного замешкался и заговорил умоляющим голосом:
— Люба, подумай хорошенько…
— Ты о чем?
— Подумай хорошенько, кого ты родишь и зачем тебе это нужно. Одумайся, пока не поздно! Я в ту ночь столько выпил, да еще травы покурил. Если ты родишь, то только какого-нибудь дегенерата. Ребенка нельзя делать по пьяни. Ведь своим поступком ты сделаешь хуже не мне, а своему же ребенку. Мне даже страшно подумать, что там могло у нас получиться. Я уверен, что будет какой-нибудь даун.
— Я оставлю ребенка любым, каким бы он ни родился.
— Но зачем тебе это надо? Ты же меня не любишь! У нас нет никаких чувств и никаких отношений!
Для себя тебе еще рожать рано. Ты еще встретишь своего принца, выйдешь замуж и будешь жить счастливо. Зачем тебе обременять себя каким-то ребенком, тем более дауном? Ты посмотри на судьбы матерей-одиночек, которые растят неполноценных детей!
Это же страшные судьбы! Неужели ты желаешь такой судьбы себе?! Это что, своеобразная месть? Но за что?! И потом.., ты просто сломаешь мне семейную жизнь. Таня не выдержит, если узнает, что у меня ребенок на стороне. У нее больное сердце. Я не могу не думать о ней. Она любимый и родной мне человек.
Мы живем вместе уже много лет. У нас очень хороший брак, хорошие дети. Ты просто ее убьешь, и все.
Я не понимаю, откуда в тебе столько зла и почему ты хочешь убить мою жену? Она ничего плохого тебе не сделала. Сейчас ты успеешь сделать аборт. Это совсем не больно и очень быстро. Хочешь, я отвезу тебя к хорошему врачу?
— Нет.
— Почему?
— Потому что не хочу, — стояла я на своем. — Не хочу, и все. Я буду рожать, и это действительно своеобразная месть, которая будет висеть и над тобой, и над твоей семьей на протяжении всей твоей жизни.
— Ты ничего не выиграешь.
— Посмотрим. Жизнь покажет. Можно сказать, что я уже сделала ход.
— Ты говоришь полнейший бред, — прервал меня Александр. — Какая, к черту, месть и за что? Да пойми же ты наконец: я не имею никакого отношения ни к исчезновению трупа твоей подруги, ни к пропавшему пледу. Это не я! Я тебя уверяю! Я не занимаюсь подобными вещами. Я просто спасал репутацию друга, и при этом у меня не было мысли тебя подставлять или вводить в заблуждение.
— Если это сделал не ты, то кто? — с издевкой заметила я.
— Я не знаю.
— Больше некому было это проделать.
— Но это не я! Люба, своими подозрениями ты можешь довести до безумия кого угодно. Я действительно не имею никакого отношения к тому, о чем ты говоришь, в чем меня обвиняешь.
Я подняла на Александра глаза. Его лицо пылало, глаза горели. В тот момент он был страшен, и кто-нибудь другой, несомненно, прекратил бы эту пытку.
Кто-нибудь, но только не я. Мне хотелось еще больше его спровоцировать, вызвать его дальнейшую агрессивную ненависть, которая приведет к его собственной беспомощности. Сладкое пламя ярости обдало меня словно настоящим огнем и побежало по жилам.
Я играла вслепую, и от того огонь обжигал меня все больше и больше.
— Люба, но ведь все, что ты творишь, дикое безумие! — вновь возразил Александр. Но он уже и сам понимал, что его попытки тщетны, что мы вряд ли о чем-либо договоримся. И он тут же прекратил тактику агрессивного возмущения и перешел на тактику спокойного убеждения:
— Люба, пойми, я преуспевающий человек. Твоя игра совершенно бессмысленна, потому что у меня очень влиятельные связи. И с чего ты решила, что я тебя стану убивать? Зачем мне пачкать руки и уж тем более — свою репутацию?