— Что еще? — Виктория вздрогнула, а в ее глазах показались слезы.
— Если со мной что-то случится…
— А что с тобой может случиться? — Она уже пришла в себя и, кажется, могла рассуждать здраво.
— Мало ли… Может, мне завтра кирпич на голову упадет или меня машина собьет у самого дома. Я связалась с адвокатом и написала письмо, в котором четко изложила, что если со мной что-то случится, то это дело рук нашего уважаемого Александра Игоревича. К письму приложена справка о моей еще совсем маленькой беременности. Так что в случае моей смерти на Александра Игоревича будет заведено уголовное дело.
— Люба, ты о чем? Саша не способен на подобное!
— Вика, ты не знаешь Сашу.
— Не думаю. Мы знаем друг друга черт знает сколько лет! Можно подумать, что ты его знаешь…
— И все-таки есть моменты, которых ты не знаешь.
— Я не хочу знать дурные моменты про Александра, потому что очень хорошо к нему отношусь. Я все понимаю, но мне страшно подумать, как эта ситуация отразится на Татьяне. У нее больное сердце. Вы просто оба решили ее погубить. Она не выдержит.
Можете считать, что ее уже нет. Это известие убьет ее окончательно.
— И я про то же! — тут же прорвало Александра. — Быть может, хоть ты объяснишь этой дуре, что ей не стоит рожать! Что она никому и ничего не докажет и что ей лучше всего сделать аборт! Она уже не маленькая девочка, которая боится абортов и не знает, что последствия пьяного залета отражаются в первую очередь на несчастном ребенке.
— Люба, тебе это надо? — В глазах Виктории появилась злоба.
— Ты о чем?
— О том, что тебе не стоит рожать. Своим необдуманным решением ты разрушишь не только жизнь Татьяны и Александра, но и свою собственную.
— Вика, я готова сделать аборт, но при одном условии, — сделала я следующий ход в своей игре.
Изрядно вспотевший Александр заметно оживился и, достав носовой платок, вытер льющийся по лицу ручьями пот.
— Говори, — произнес он голосом, полным надежды.
— Говорю.
Достав из сумочки несколько сложенных ксерокопий, я положила их перед Александром и довольно уверенно заговорила:
— Это ксерокопии документов на одно помещение, которое администрация забрала себе за долги.
Сейчас оно опечатано. У меня есть точные сведения, что в самое ближайшее время это двухэтажное здание совершенно по смешной и бросовой цене отпишут одному предпринимателю. Правда, за какие заслуги, непонятно. Думаю, что в этом варианте сыграли определенную роль родственные связи. Другого просто не может быть.
— И чего ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы это помещение по той же смешной и бросовой цене отписали тебе. Цена действительно смешная. Ты в состоянии ее заплатить, она никак не отразится на твоем кармане, не переживай.
Ты платишь эту цену и отписываешь помещение мне.
— Да ты с ума сошла! Я не смогу это сделать!
— Сможешь.
— Не смогу.
— А я говорю — сможешь. Глава администрации района, на территории которого находится помещение, твой очень хороший знакомый. Сделай все возможное и невозможное, но ты должен выбить это помещение в кратчайшие сроки. О сроках не забывай, потому что время бежит быстро, и на определенном сроке беременности мне уже никто не возьмется делать аборт, а пузо будет расти, словно на дрожжах. Так что времени в обрез. Смотри, иначе будет поздно.
— Люба, это слишком серьезно. Как я могу взять под себя помещение, которое уже отдают родственнику главы администрации? Сама посуди. Какие аргументы я могу привести? У меня их просто нет! Это же нереально!
— Это меня не касается.
— У меня не получится.
— Тогда я буду рожать.
— Даже если мои убеждения кого-нибудь тронут и мне пойдут на уступку, то это обяжет меня на всю жизнь и настроит против меня многих людей. Я не привык забирать из-под чьего-то носа объекты, на которые уже наложил свою лапу другой.
— Саша, ты грузишь меня теми проблемами, о которых я вообще не хочу знать. Они не должны меня касаться.
— Просто ты говоришь нереальные вещи…
— А мне кажется, что я говорю совершенно земные и приземленные вещи. Ладно, не буду вас обоих больше задерживать.
Повернувшись к Александру, я одарила его проникновенным взглядом и язвительно улыбнулась:
— Какое-то несчастное двухэтажное здание в одном из районов Москвы, и мы с тобой расходимся с миром. Я же не прошу у тебя особняк в центре Москвы! Я делаю аборт и полностью исчезаю из твоей жизни. Я никогда тебя не видела, ничего о тебе не слышала и нигде с тобой не встречалась.
При этом я перевела взгляд на ксерокопии документов и, не скрывая надрыва в голосе, спросила:
— Документы оставить или забрать?
— Если я не ошибаюсь, то твое деяние называется шантажом, — мрачно подметил Александр.
— Может быть. Я этого не отрицаю.
— По-моему, за это срок дают.
— По-моему, и за некоторые твои деяния положен определенный срок.
— Вы о чем? — вступила в наши дебаты Вика.
— Саша знает, о чем. О том, что он делает мне помещение, и мы с ним вполне миролюбиво расходимся. И больше не встаем друг у друга на дороге.
С этими словами я направилась к выходу и показала, чтобы Вика немедленно освободила мне проход. Вика отошла от двери и еле слышно сказала:
— До свидания, Люба.
— До свидания. Вика.
— Мне очень жаль, что я пригласила тебя к себе на выставку. Думаю, что мне совсем не стоило этого делать.
— Мне тоже жаль, что все так вышло. Извини.
Я должна идти. Я слишком плохо себя чувствую.
Шампанское выпила, и сразу начался токсикоз.
— Не рано ли?
— Токсикоз у всех начинается по-разному. Все это зависит от индивидуальных особенностей организма. Ну, я пошла?
— Иди. Тебя никто не держит.
Выйдя из комнаты, я громко хлопнула дверью и пошла по шумному залу. У старинной колонны стояла пьяная, покрывшаяся красными аллергичными пятнами от чрезмерной доли алкоголя Татьяна в окружении нескольких женщин и пила очередную порцию алкогольного коктейля, говоря своим подругам всего одну-единственную фразу: «А мой Сашка-то, оказывается, козел».
Почти у самого выхода я столкнулась с женщиной, лицо которой мне показалось знакомым. Увидев меня, женщина заметно смутилась и выронила из рук поднос с хрустальными бокалами, в которых было налито шампанское. Поднос с грохотом упал на пол, женщина извинилась, села на корточки и принялась собирать осколки.
— Полина, здравствуйте.
Я села на корточки рядом с женщиной и попыталась ей помочь, но она тут же Отказалась от моей помощи:
— Прекратите немедленно. Что вы делаете? Вы же гость! Это моя работа. Вика пригласила меня помочь официантам. Она будет ругаться, если увидит, что вы мне помогаете. Мне же за это платят. Я на работе.
— Хорошо. Я не буду. Полина, вы меня помните?
— Нет. — Женщина покраснела. Было видно, что она меня сразу узнала, просто не хотела в этом признаться.
— Но как же так… Я вас помню. Вы домработница Юрия Константиновича. Помните ту ночь, когда вашего хозяина убили? Как Александр труп Галины в багажник положил? Представляете, труп моей подруги так и не нашли. Он куда-то пропал.
— Я вас первый раз вижу. Вы меня с кем-то путаете, — мотала головой женщина и еще больше краснела. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Оно и понятно. Александр приказал вам молчать. Я все поняла. Я тоже молчу. Я сказала об этом только вам. Считайте, что я ничего такого не говорила. Я просто хотела спросить, как ваша дочка? Она хоть пришла в себя?
— Я не понимаю, о чем вы. Я вас вижу первый раз в жизни. Вы меня с кем-то путаете.
— Вас зовут Полина? — начала я терять самообладание.
— Полина.
— Вы домработница Юрия Константиновича?
— Я домработница Виктории. Юрий Константинович погиб. Царство ему небесное, — женщина перекрестилась, но по-прежнему отводила от меня глаза в сторону.
— У вас есть дочь?
— У меня есть дочь. Она помогает мне по дому.
— Ее Лесей зовут?
— Лесей.
— Тогда что вы отпираетесь?
— Я не отпираюсь. Просто я вас не знаю. Простите, но вы мешаете мне работать. Я должна идти. До свидания.
— До свидания.
Собрав все осколки на поднос, женщина пошла в противоположную сторону и даже ни разу не оглянулась. Я долго смотрела ей вслед, затем ухмыльнулась и вышла на улицу — ловить такси, чтобы ехать домой.
Глава 17
Подъехав к дому, я увидела, что в моей квартире светятся окна, и улыбнулась при мысли, что Артур уже дома. Так приятно ощущать, что ты не одна, что тебя кто-то ждет и кто-то очень сильно за тебя переживает, а самое главное — что в этом мире живет человек, которому ты очень сильно нужна. Позвонив в дверь, я затаила дыхание и, едва она открылась, бросилась на шею Артуру:
— Привет!
— А ты что такая счастливая? — поднял меня он на руки, покружил, словно маленького ребенка.
— Знаешь, меня уже тысячу лет никто не встречал. Я когда из такси вышла и увидела, что мои окна светятся, у меня так приятно сердце забилось… Здорово-то как!
— Ну уж скажешь — тысячу лет… Так долго не живут.
Зайдя в квартиру, я повесила свою сумку на вешалку и повела носом:
— Боже, а запахи-то какие… Вкуснотища!
— Еще не пробовала, а говоришь вкуснотища.
Я приготовил ужин.
— Я так и поняла. И если я не ошибаюсь, это что-то рыбное.
— Откуда ты знаешь? — В глазах Артура появилось разочарование. Видимо, он хотел сотворить для меня сюрприз, но не получилось. Я раскрыла его хитрые и коварные планы.
— Я по запаху поняла.
— У тебя классное обоняние.
— Спасибо, а я на него никогда не жаловалась.
Я уже хотела снять туфли, но Артур не позволил мне этого сделать и, встав на колени, начал аккуратно расстегивать застежки.
— Артурчик, ты что делаешь? — опешила я.
— Ползаю перед тобой на коленях.
— Зачем?
— Затем, чтобы помочь снять с твоих очаровательных ножек туфельки.