При этом процесс освобождения крестьян и обретения ими собственности на землю нередко занимал десятки лет и регулировался множеством законов (например, в Пруссии, Австрии, Венгрии и других странах).
Как освобождали крестьян в России
Однако путь агротехнологической революции для России был неприемлем – русской историей и новым общественным настроением он не предусматривался.
Насколько далека от европейского опыта была верховная власть империи, говорит уже то, что первым вариантом освобождения крестьян было безземельное, как в Прибалтике в 1816–1819 годах.
Эту идею поколебало восстание крестьян в Эстонии весной 1858 года. Царя убедили в том, что оно – следствие именно безземельной эмансипации. Все популярнее становилась мысль о том, что конечная цель реформы должна состоять в уничтожении вотчинной власти помещиков, в превращении бывших крепостных в собственников своих наделов и приобщении их к гражданским правам. Этот поворот был связан с влиянием генерал-адъютанта Я. И. Ростовцева, которому царь доверял абсолютно и который убедил его поддержать наделение крестьян землей.
Четвертого декабря 1858 года правительство приняло новую программу. Помещик отдает крестьянам усадьбу и часть земли, более или менее совпадающую с той, которой они пользуются. Эту землю крестьяне при помощи правительства выкупают в собственность – то есть казна оплачивает дворянству крестьянскую свободу и землю, а крестьяне должны будут возвращать государству ссуду.
Большинство дворян не скрывали негативного отношения к действиям правительства, однако царь решительно прекратил дискуссию.
Первоначальную идею о том, что в каждой губернии будет свой закон об освобождении, в итоге отвергли. Было решено, что нужен общий закон, и для его выработки создали специальный орган во главе с Ростовцевым – Редакционные комиссии (административную, хозяйственную и финансовую, которые работали вместе, поэтому обычно и используется множественное число; далее – РК).
В РК вошли 17 представителей от министерств и ведомств и 21 приглашенный эксперт. И хотя РК замышлялись как второстепенный технический орган, реформу разработали именно они.
Лидером был выдающийся 40-летний чиновник Н. А. Милютин (брат будущего военного министра Д. А. Милютина), которого в Петербурге ненавидели и считали красным, как в свое время его дядю Киселева.
В РК преобладали относительно молодые (1810–1820-х годов рождения) и пока не самые чиновные представители либеральной бюрократии, однако де-факто очень важную роль сыграли видные славянофилы Ю. Ф. Самарин и князь Н. А. Черкасский. После смерти Ростовцева в феврале 1860 года его место занял упоминавшийся выше министр юстиции граф В. Н. Панин.
Все члены РК хотели свободы крестьянам, но понимали ее неодинаково. По ряду важнейших вопросов единства между ними не было, и многие решения стали компромиссом.
Темпы работы Комиссий впечатляют: за год и семь месяцев было проведено 409 заседаний – примерно по пять в неделю. Эта спешка прямо отразилась на тексте Положений 19 февраля 1861 года.
Корпус документов, подписанных Александром II 19 февраля 1861 года, включает 17 законодательных актов.
К чему же пришли РК?
Давайте вспомним основные условия освобождения крестьян.
Помещичьи крестьяне объявлялись лично свободными и получали права государственных крестьян: право вступления в брак, право на самостоятельное заключение гражданских сделок и ведение судебных дел, право отлучаться с места проживания, право на владение движимостью и недвижимостью, право свободно переходить в другие сословия. С 1864 года они могли быть избраны в присяжные заседатели и органы земского самоуправления. Однако реализация многих этих прав зависела от решения общины.
Помещиков обязали наделить бывших крепостных усадьбой и полевым наделом, за пользование которыми те временно – вплоть до перехода на выкуп – несли барщинные и оброчные повинности. Отсюда термин «временнообязанные», то есть не перешедшие на выкуп крестьяне.
Наделение крестьян землей носило принудительный характер. В течение девяти лет крестьянин не мог отказаться от надела, но и позже сделать это было сложно.
После перехода на выкуп крестьяне именовались «крестьянами-собственниками», хотя реальному содержанию этот громкий термин не соответствовал.
Выкупная сделка могла заключаться по обоюдному согласию сторон (помещиков и крестьян) и по требованию помещика.
Размеры наделов определялись местными положениями. Согласно Положению для Великорусских, Новороссийских и Белорусских крестьян, охватывавшему 34 губернии европейской части страны, они делились на три полосы – нечерноземную, черноземную и степную. Полосы, кроме степной, делились на 10–15 местностей, в каждой устанавливались «высшая» и «низшая» норма наделов – от неполных 3 до 12 десятин.
Если до 1861 года крестьянский надел был больше «высшего», закон разрешал отрезать часть земли в пользу помещика. Если надел оказывался меньше низшей нормы, крестьянину добавляли земли. Так появились пресловутые «отрезки» и «прирезки».
Четверть высшего надела, установленного для данной местности, крестьянин мог получить бесплатно – официально такой надел назывался «дарственным» (неофициально – «нищенским», «кошачьим» и т. п.). Введение этой нормы стало серьезным изъяном реформы. Такие наделы взяли 640 тысяч крестьян (порядка 6 % крепостных), преимущественно на степных окраинах, где они рассчитывали на дешевую аренду, так как земли там было много, и стоила она недорого. Этот расчет оправдался, но лишь отчасти.
Дарственный надел, вопреки тому, что утверждается в традиционной историографии, был выгоден далеко не всем помещикам, многие из которых нуждались в деньгах, то есть в выкупе, а не в земле. Источники и литература опровергают мнение о том, что помещики в массовом порядке заставляли крестьян брать такие наделы. Наоборот, часто мировые посредники и помещики безуспешно отговаривали их от риска.
Если в девяти западных губерниях наделы крестьян выросли на 18–20 % (за счет «прирезок»), то в 27 из 31 центральной губернии они сократились на 20–30 %.
В целом по стране отрезка составила около 20 %, однако если бы «дарственники» взяли полный надел, эта цифра уменьшилась бы до 12–13 %. В результате средний душевой надел помещичьих крестьян (47,3 % всего крестьянства) был равен 3,4 десятины.
Юридическим собственником выкупаемой земли считалась община, хотя свой надел каждый домохозяин выкупал самостоятельно. Права продавать землю община не имела.
В западных губерниях землепользование было подворным, земля передавалась по наследству, и переделов не было.
Как крестьяне выкупали землю?
Правительство исходило из того, что помещики не должны терять прежние доходы. Поэтому выкуп равнялся сумме, при помещении которой в банк помещик получал в виде 6 % годовых сумму прежнего оброка[6].
Общий объем выкупа по России составил 867 млн рублей. Государство стало посредником между сторонами. Оно дало крестьянам кредит в размере 80 % выкупной суммы (75 % при получении неполных наделов). Ссуду крестьяне должны были возвращать казне в течение 49 лет. Остальные 20–25 % они должны были выплатить помещикам по договоренности: сразу или в рассрочку, деньгами или отработкой – но только если сделка была совершена по обоюдному согласию.
Условия выкупа не всегда были выгодны помещикам. Во-первых, они получали выкуп не деньгами, а специальными ценными бумагами – пятипроцентными выкупными свидетельствами, которые котировались ниже номинала.
Во-вторых, государство удержало в свою пользу долги помещиков казенным банкам – 425 млн рублей. В итоге вместо 693,6 они получили всего 268,6 млн рублей.
Государство как посредник выкупной операции за 1862–1907 годы получило около 1,5 млрд рублей, но эту сумму никак нельзя считать прибылью казны.
Статья 165 Положения о выкупе допускала выход из общины и единоличную выплату выкупных платежей, но это было под силу лишь зажиточным крестьянам.
Реформа ввела двухуровневое «крестьянское общественное управление» по образцу реформы Киселева, однако с рядом важных отступлений (см. ниже).
Платежи и повинности общины обеспечивала круговая порука. Хотя крестьянское начальство подчинялось властям – мировому посреднику, судебному следователю и полиции, – в своей внутренней жизнедеятельности община стала практически автономной, во многом заняв место помещика и получив огромную власть над своими членами.
В 1863 году нормы Положения были распространены на удельных, а в 1866-м – и на государственных крестьян, которым с 1886 года также пришлось выкупать свои наделы у казны.
Средний надел удельных крестьян (3,9 % всего крестьянства) равнялся 4,9 десятины; отрезка – 1,7 %. Средний надел государственных крестьян (48,8 % крестьянства) составил 5,7 десятины; они сохранили всю землю полностью.
Дискуссия об общине
Сторонников освобождения (именно их звали тогда либералами) с началом гласности разделила бурная полемика по поводу общины. Она шла и в СМИ, и «в кулуарах», и в РК.
Эта дискуссия, с приливами и отливами, продолжалась вплоть до 1917 года. В России хватало людей, которые видели и психологический, и хозяйственно-экономический вред общины, вполне осознавая при этом ее социалистический потенциал. Среди ее противников всегда были видные представители общественности, весьма крупные чиновники и даже министры, однако они были в меньшинстве и вплоть до начала реформы Столыпина решения принимались не ими.
В сущности, это всегда была полемика о выборе пути развития России: либо западного – через утверждение крестьянской частной собственности и неотделимых от нее прав человека, что позволило бы реализовать огромный потенциал Великих реформ, либо привычного «самобытного» – через общину, при которой общегражданские права 80 % населения ограничиваются, а модернизация, соответственно, тормозится.