После 1906 года банк стал «золотой рыбкой», помогавшей бедняку купить за вполне доступные деньги землю и стать самостоятельным хозяином.
Требований было два: желание трудиться и чувство ответственности.
С началом реформы условия продажи и погашения кредита стали намного выгоднее. Платежи заемщиков (проценты по ссуде) понизились – с 5,25–5,75 рублей до 4,50 рублей в год с каждых 100 рублей ссуды при сроке 55,5 года.
Если землю приобретало товарищество или община, то ссуда банка составляла 80 % цены земли, а если крестьянин-единоличник – 90 % (другими словами, он вносил лишь 10 % стоимости).
Безземельным и малоземельным крестьянам разрешалась выдача стопроцентных ссуд. Однако это было скорее исключением. По мнению администрации Крестьянского банка, выплата части покупной стоимости приобретаемой крестьянами земли имела своеобразное «воспитательное» значение, так как укрепляла в крестьянах-покупщиках чувство собственника: «Уплатив за землю из трудовых сбережений, крестьянин проникается сознанием, что эта земля его неотъемлемая собственность, и как бы роднится с нею».
Банк стремился продавать землю в единоличное пользование.
Хуторяне получили дополнительные льготы – им ссуда выдавалась на полную стоимость земли, а отрубники должны были вносить 5 % наличными. Если покупщик не мог сразу внести задаток, банк сдавал ему участок в аренду сроком до трех лет, позволяя, что называется, «подняться и собраться с деньгами». В среднем цены на землю, покупаемую крестьянами у банка, были на 23 % ниже, чем на земельном рынке.
Всего за 1906–1915 годы банк выдал 352,7 тыс. ссуд на сумму 1,071 млн рублей, в результате в собственность крестьян перешло 10,013 млн десятин. (Это площадь современной Болгарии.)
Таким образом, государство только через банк инвестировало в аграрную реформу свыше миллиарда рублей.
Попробуем «оживить» эту информацию и на реальных историях увидеть, как это работало.
Каждая такая история – в своем роде робинзонада, жанр обаятельный, в том числе и потому, что стимулирует желание поставить себя на место другого.
Вот история крестьянина Афанасия Алексеевича Супрунова из Новооскольского уезда Курской губернии.
Он был батраком, имевшим клочок надельной земли. С помощью банка он купил 7 десятин, за которые ежегодно платил 85 рублей процентов по ссуде, то есть 12 рублей 15 копеек за десятину. В его районе столько стоила недорогая многолетняя аренда десятины. В 1907 году он начал с трехполья, однако постоянно учился у местного агронома, а в 1910 году поехал в Курск на курсы для хуторян, где выделялся инициативой, «удивительной памятью и сообразительностью».
Он создал в своем селе маслодельную артель и сам в итоге стал маслоделом, вырабатывавшим продукцию высокого качества, которая продавалась по «высшей существующей цене».
Таким образом, пишет автор обзора, энергии Супрунова «округ обязан тем, что создался выгодный сбыт продуктов молочного хозяйства и скотоводство начинает занимать надлежащее место в хозяйстве крестьян», вытесняя сильно истощающий землю подсолнух корнеплодами, а также усиливая удобрение земли.
Небольшое хозяйство Супрунова «благодаря энергии и трудолюбию его владельца несомненно таит в себе высокую способность развития в сильное с правильным соотношением отраслей мелкое хозяйство».
У Семена Афанасьевича Курдина был банковский хутор в 21,3 десятины в Кузнецком уезде Саратовской губернии.
До реформы у них с отцом на двоих в общине был надел в 2 десятины. Землю они арендовали у помещиков или у банка. Из-за плохой обработки, а также высева из года в год одних и тех же хлебов без удобрения урожаи были крайне низкими, оправдывая лишь затраты на посев.
На хутор осенью 1910 года Курдин переехал, имея 2 жеребят, 2 телят и 5 кур, а также плуг Эккерта, соху, деревянную борону, телегу и сани. У него не было ни денег, ни рабочего скота, ни семян, но ссуду на перенос строений он не взял, «дабы не втянуться в долги». Поэтому в 1911 году часть земли он сдал в аренду, и полученные деньги ушли на необходимые платежи. «Но приходилось плохо: зиму вся семья ела только черный хлеб».
Он взялся вести показательное поле и получил за это поддержку семенами и сельхозтехникой от губернской землеустроительной комиссии.
Весной 1912 года вся земля была засеяна им по плану, разработанному агрономами.
Одновременно Курдин разбил плодовый сад, купив за свой счет посадочный материал в питомнике, устроил парник для ранних овощей и завел огород. Заброшенное, засоренное усадебное место начало принимать культурный вид.
Урожай хлеба и трав 1912 года позволил Курдину твердо встать на ноги и расширить хозяйство. С весны 1913 года площадь под садом увеличилась, там росли яблони, груши, сливы, вишня, малина, смородина. Появились 4 колоды пчел, птица (34 курицы вместо 5, плюс 50 уток), проданные овощи дали 80 рублей, из жеребят выросли хорошие рабочие лошади, в хозяйстве были две дойных коровы и телка. А на столе – «белый хлеб из своей муки, молочные продукты, малина из своего сада, мед от своих пчел». С платежами в 152 рублей в год (банку, казне и земству) он справлялся.
И все это благополучие было достигнуто «благодаря неустанному, упорному труду, недюжинному характеру, силе воли и настойчивости, интересу к каждой мелочи в хозяйстве, любви к земле и к работе на ней».
Очень важную роль в увеличении крестьянского землевладения сыграли посреднические операции банка, благодаря которым в руки крестьян перешло свыше 5 млн десятин земли.
Мы располагаем интересным примером одной из таких операций.
С весны 1909 года крестьяне ряда юго-западных и западных губерний, главным образом Киевской, начали покупать в единоличное владение землю у помещиков Калужской и смежных губерний, а в августе начали на нее переселяться.
Журналист Н. Карабанов осенью 1911 года произвел подворное обследование 912 переселенческих семей с 5655 душами обоего пола и изложил результаты в работе «Переселение и расселение крестьян». Почти 84 % хуторов располагались в Калужской губернии, остальные в Московской и Смоленской.
Национальный состав крестьян был неоднородным. Так, впечатляющая «смесь племен и наречий» оказалась в бывшем имении Козлова в Калужском уезде, где на площади в 1400 десятин поселились представители шести национальностей: украинцы, немцы, чехи, поляки, эстонцы, латыши. Карабанова особенно поразил уровень грамотности переселенцев – 87,8 %!
Я не вполне понимаю методику подсчета, однако его комментарий приведу полностью: «Процент американский! В Северо-Американских Соединенных Штатах неграмотных 11,7 %, грамотных – 89,3 %. Откуда же это у нас, при нашей общей некультурности, при среднем по России проценте 27,7 % грамотных?
Вывод может быть только один: на переселение вообще решаются в большинстве случаев только смелые люди. Для того же, чтобы решиться ехать в такое место, где еще никто из соотечественников не был, быть застрельщиком, передовым, – нужно быть из смелых смелым… А смелые, решительные люди давно уже сознали пользу грамоты и научились находить ее даже помимо всякой школы».
На родине четверть переселенцев (25,3 %), «не имели никакой стройки и жили, очевидно, на заводах, в экономиях и т. п.». Из остальных – 26 % были безземельными или имели менее 1 десятины, у 34 % были 1–3 десятины, у 25,8 % – 3–7 десятин и у 13,5 % новоселов имелось более 8 десятин.
В Нечерноземье они купили участки земли от 10 до 98 десятин на домохозяина и расселились хуторами.
Две пятых семей приобрели 10–19 десятин, более трети (34 %) – 20–29 десятин, свыше одной пятой (21,6 %) 30–40 десятин и у 4,4 % во владении оказалось от 50 до 98 десятин.
Эти волшебные перемены были заслугой Крестьянского банка.
Интрига сюжета заключается в том, что десятина земли в Киевской губернии стоила 300 рублей, а в Калужской – 76–125 рублей, причем банк выдал людям необходимую сумму почти полностью, так что они доплатили помещику 8–10 рублей за десятину, притом в два срока: при подписании запродажной бумаги за землю и при получении купчей, то есть почти через год.
В итоге многие переселенцы смогли и купить землю, и завести хозяйство на новом месте, а на родине остались еще непроданными и земля, и усадьба с постройками.
Карабанов приводит один из расчетов (№ 27).
Человек продал перед отъездом:
Земли 1,5 десятины за 525 рублей. Постройки за 315 рублей. Лишней скотины – на 60 рублей.
Итого он привез с собой 900 рублей денег, кроме скота и инвентаря.
Здесь купил участок в 34 десятины, уплатил помещику 272 рублей. Остальные заплатил Крестьянский банк. Имеет 3 головы рогатого скота и пару свиней, необходимый инвентарь. Летом, помимо полеводства, откармливал 12 голов скота, продав который осенью, получил 150 рублей чистого барыша.
А те, у кого дома было по нескольку десятин собственной земли, вовсе приехали богатеями с основным капиталом в несколько сот и даже тысяч рублей.
Карабанов расспрашивал переселенцев о мотивах изменения сценария жизни. У тех, кто был оторван от земли, было стремление опять к ней вернуться – по соображениям духовного (психологического) порядка, а не хозяйственного: «Надоело служить – захотелось вольной жизни», – говорили они.
Вторая группа, хорошо обеспеченная землей, «тоже ищет не столько земли, которой в большом количестве она владели и на родине, а скорее широты размаха для своей земледельческой, торговой, промышленной деятельности.
Наконец, третья группа крестьян. На родине они имели небольшие наделы и не могли пополнить их ни покупкой, ни арендой до необходимого для их деятельности размера. На расспросы они отвечали: «Не на чем работать. Не с чего жить – земли мало, народу много».
Впечатления переселенцев, – продолжал Карабанов – таковы: «„Здесь лучше, чем дома“, „Бог его знает, земля нравится“, „лучше, чем на родине“, „жить можно, есть где годувать худобу, топливо есть, и земля родит“, „рай отверзился здесь“ и т. д.».