Их не пугало то, что большей частью они купили лесистую землю, требующую очень тяжелой подготовки и обработки. Почти половина всех хуторов (47 %) совершенно не имели пахотной земли, их владельцы должны были сводить лес и заросшие вырубки. Купленное пространство было огромным полем приложения труда, это и был один из путей уменьшения аграрного перенаселения.
Так благодаря Крестьянскому банку изменились старые критерии землеобеспеченности – теперь земля стала доступной для всех. Требовались только добрая воля и усердие.
Переселение в Сибирь
В массовом сознании бытует мнение о том, что «столыпинское переселение» – очередная провальная акция царизма, заманившего наивных крестьян в Сибирь, изобретшего для этого пресловутый «столыпинский вагон» и бросившего их там на произвол судьбы.
В доказательство приводится высокий процент обратных переселенцев, то есть тех, кто вернулся из Сибири, а также якобы невыносимые условия переезда, мол, «людей везли как скот».
Попробуем разобраться.
Сибирь вошла в состав России в XVII веке, и с тех пор известно три основных вида ее колонизации: ссылка туда преступников, заселение по инициативе правительства и «вольнонародное», то есть стихийное, самовольное переселение. Доминировало последнее, хотя правительство его не поощряло; самовольное переселение было наконец легализовано только в 1904 году.
Мы знаем, что после 1861 года правительство, имевшее громадные запасы свободных земель за Уралом, не заботилось об их использовании и из чисто крепостнических соображений тридцать лет тормозило переселение, опасаясь не только излишней «подвижности и бродяжничества» крестьян, но и подъема цен на рабочие руки в имениях.
Строительство Транссибирской магистрали открыло новый этап в истории Азиатской России. После 300 лет русского владычества население Сибири составляло 4,5 млн человек, а Транссиб всего за двадцать лет (1896–1916) почти удвоил это количество: за Урал переселились 4 млн человек, из них свыше трех – в годы реформы.
Начало организованного переселения относится к 1890-м годам и связано с деятельностью Комитета Сибирской железной дороги (далее – КСЖД) во главе с цесаревичем (позже императором) Николаем Александровичем; ему помогали Н. Х. Бунге и А. Н. Куломзин. Огромную роль сыграл С. Ю. Витте. В 1892–1903 годы КСЖД курировал строительство Транссиба и процесс переселения в целом, а в 1896 году в МВД было создано Переселенческое управление, решавшее технические вопросы переселения.
КСЖД начал создавать цивилизованную, с учетом места и времени, систему правительственной помощи переселенцам – и при переезде, и в период обустройства на местах. Была резко снижена стоимость билетов и организована врачебно-продовольственная помощь по пути следования, благодаря чему смертность среди переселенцев радикально сократилась. По данным Кауфмана, в 1880–1894 годах она составляла 3,6 %, в 1896-м – 0,4 %, 1899-м – 0,17 %. По Куломзину, в 1895 году она равнялась 1 %, в 1896-м – 0,6 %, в 1898-м – 0,23 %, в 1901-м – 0,18 %. Именно на эту систему опиралось возобновленное в марте 1906 года переселение.
Переселенческий закон 1889 года, по которому крестьянин для отъезда должен был получить согласие двух министров (!), предоставлял тем, кто решался попытать счастья в Сибири, два варианта:
1) ехать с разрешения властей с соблюдением всех установленных законом правил, пользуясь помощью и льготами при переезде и обустройстве на новом месте;
2) ехать самовольцем, на свой страх и риск, по дорогому тарифу и без льгот и пособий (исключения бывали). Самовольцев расселяли только «по мере возможности».
В первом случае обязательным условием была предварительная отправка в Сибирь так называемых ходоков, то есть людей, которые должны были осмотреть предлагаемые участки, выбрать подходящие и в установленном порядке зачислить за собой землю. Так правительство стремилось отсеять ненадежных переселенцев – люди должны были понимать, куда едут и что их ждет. Ходоков могла посылать одна семья или группа семей.
Благодаря отметке о зачислении земли семье выдавали необходимые документы для получения всех льгот – дешевого тарифа на проезд и провоз багажа (в том числе скота!), ссуды на дорогу и домообзаводство на зачисленном участке.
Кроме того, в Сибири широко практиковалась приписка к обществам крестьян-старожилов (в годы реформы так сделали не менее 400 тысяч человек), а также покупка и аренда земли. Это был путь для самовольцев, но не для самых бедных, поскольку за приписку надо было платить.
При этом сотни тысяч самовольцев ехали просто по принципу: хочу и еду, а там будь что будет.
Чаще всего говорят о 2,7 млн человек, оставшихся в Сибири за 1906–1914 годы, однако более корректна цифра 3,1 млн.
В 1906 году в Челябинске зафиксировано невиданное число переселенцев и ходоков – 216,6 тыс. человек. Затем Сибирь накрыла переселенческая волна: в 1907 году – 577,0 тыс. человек, в 1908-м – 758,8, 1909-м – 707,5 тыс. Свободное переселение временно отменили. Спад начался лишь в 1910 году – 353,0 тыс. человек.
Переселенческому управлению было непросто справиться с абсолютно новой ситуацией, однако в целом оно оказалось на высоте.
При этом из 3 млн вновь прибывших 1,17 млн, или 38,5 %, были самовольцами. То есть в каждой тысяче переселенцев были 385 человек, которых никто не ждал и которые приехали на свой страх и риск. А из 340 тысяч вернувшихся таковых, что характерно, было 60 %.
Конечно, среди переселенцев было много тех, кто плохо понимал, куда едет, и не был готов к испытаниям. Брошюрам, где говорилось о трудностях, они не верили. Понятно, были такие, кто не прижился и вернулся домой.
В какой-то момент в Сибири скопились около 700 тысяч неустроенных людей, в основном самовольцев, которые не хотели ехать на свободные земли Восточной Сибири. Они ждали окончания землеустройства старожилов на Алтае, где были лучшие земли, и в массе своей дождались.
Кстати, их громадное число – лучшее доказательство добровольности переселения, того, что никто, вопреки мнению оппозиции, не выдавливал людей в Сибирь. При этом администрация очень высоко ставила морально-волевые качества самовольцев, отмечая, что они – «наиболее желательный колонизационный элемент».
Мнение, что доля обратных переселенцев равна 17,4 %, неверно. Оно связано с тем, что очень часто за ходоков и переселенцев себя выдавали одинокие сезонные рабочие, которые через год-два-три возвращались домой. Поскольку они получали льготы, статистика учитывала их как не прижившихся. Если в статистике прямого переселения одиночки составляют лишь 5,6 %, то в числе обратных переселенцев их доля равна 35,9 %, а от всех возвратившихся – 18,5 %. Поэтому корректнее считать, что доля вернувшихся переселенцев не 17,4 %, а 11,8 %, а это другое дело.
В 1905 году Переселенческое управление перешло из МВД в состав ГУЗиЗ, после чего был реорганизован и увеличен его аппарат, создано 12 специальных переселенческих районов. Каждый заведующий районом имел в своем распоряжении необходимый контингент специалистов – от землемеров до агрономов и гидротехников. Районы делились на подрайоны, главы которых руководили выдачей ссуд, строительством церквей и школ, врачебных и фельдшерских пунктов и больниц.
Переселенческое управление превратилось в мощный инструмент аграрной реформы Столыпина, не говоря уже о том, что тандем Столыпин – Кривошеин оказался очень эффективным.
Направления помощи переселенцам расширялись по мере роста бюджета Переселенческого управления – с 4,8 до 30,2 млн рублей за 1906–1914 годы.
Каковы же были условия переезда в Сибирь?
Принятие решения о переезде часто зависело от цен на билеты. В 1894 году был введен общий переселенческий тариф, по которому каждый член переселенческой семьи платил 0,3 копейки за версту; дети до десяти лет ехали бесплатно. С 1898 года цена переселенческого билета была снижена до стоимости детского билета III класса, и теперь семья из центральных губерний доезжала до Томска примерно за 15 рублей вместо 51 рубля в начале 1890-х годов.
В годы реформы система льготных тарифов стала более детализированной и гибкой, поскольку в Азиатскую Россию ехали также рабочие разных профессий.
По льготной цене оплачивался и багаж, причем не стоит думать, что люди переезжали с несколькими узлами или сундуками – они везли и скот, и сельхозтехнику. За багаж платили по весу: по 0,01 копейки с пуда и версты. Бесплатно перевозился 1 пуд клади на каждый платный билет. Багажом считались домашняя птица и мелкие животные (ягнята, поросята и телята), помещенные в корзины или клетки. Таким образом, у людей была возможность, приехав на новое место, ощущать себя хотя и «без двора», но не «без кола» и не совсем «в чистом поле».
Переселенцы имели право на путевые ссуды (не более 50 рублей на семью; для Дальнего Востока – не выше 100 рублей). Их выдавали, когда нужно было после поезда добираться до места на лошадях или водным путем.
Была организована медицинская помощь переселенцам. Санитарный надзор начинался еще в Европейской России: в Пензе, Сызрани, Самаре, Абдулино, Уфе и других пунктах переселенцы проходили медицинский осмотр и могли питаться в особых столовых. В составе переселенческих поездов имелись санитарные вагоны. По мере необходимости приглашался дополнительный медперсонал.
В Сибири уже с 1893 года вдоль путей следования создавались особые переселенческие пункты, число которых неуклонно росло по мере увеличения бюджета. В зависимости от оборудования они были врачебными, фельдшерскими, продовольственными, остановочными, регистрационными.
В 1906–1916 годах на железной дороге амбулаторно были приняты 1,7 млн переселенцев (население современного Новосибирска или Новгородской губернии в 1913 году), стационарно лечились 570 тысяч человек (население нынешнего Томска).
В 1906 году в Сибири было 84 врачебных и фельдшерских пункта, а в 1915 году – 416. В 1906 году на них работали 40 врачей и 103 фельдшера, фельдшериц и акушерок, в 1915-м – соответственно 130 и 684. В 1911–1915 годах они обслуживали 6–8 тысяч поселков с населением приблизительно 2,6–2,9 млн человек. За эти годы было принято амбулаторно 8,7 млн больных, стационарно – 175,6 тыс., и они провели в больницах 2,3 млн дней. Да, по нынешним временам численность медперсонала выглядит скромно, но нужно понимать, что совсем недавно в Сибири не было и этого. Начинать приходилось с нуля.