В каждом пункте была аптека, в самых крупных – больничные помещения. В 1906 году таких пунктов было 13, в 1907-м – 19, в 1910-м – 56, в 1913 году – 62. Медицинская помощь была бесплатной, как и отпускаемые лекарства.
В этих точках оказывалась и продовольственная помощь. Здесь можно было купить по заготовительным, то есть низким ценам, съестные припасы и горячую пищу. Поскольку в дороге люди долго ели всухомятку, это считалось важным профилактическим средством против кишечных заболеваний. Ковш щей с мясом стоил 4 копейки, ковш супа (в постные дни) – 2 копейки. Молоко с полуфунтом белого хлеба (примерно 200 грамм) выдавалось детям до пяти лет бесплатно.
В экстренных случаях, например, при заболевании по дороге, «крайней бедности», задержке переселенца в пути не по его вине – по предписанию врача или распоряжению переселенческого чиновника горячая пища, а детям молоко выдавались бесплатно.
ГУЗиЗ отреагировало на резкий рост числа переселенцев увеличением числа питательных пунктов, военное министерство в порядке помощи выделило армейские вагоны-кухни, «водогрейные приспособления», а также свободные помещения и казармы.
В 1908 году возникла угроза холеры, однако ГУЗиЗ и МПС грамотно решили проблему по заранее разработанному плану, и, хотя в России в 1908–1910 годах были заболевания холерой, среди переселенцев эпидемии удалось избежать.
Вскоре санитарный контроль распространился на Забайкальскую, Китайско-Восточную и Уссурийскую железные дороги. Росло число медпунктов и санитарных вагонов.
Конечно, в организации перевозок было немало проблем, трудностей и недочетов, неизбежных в любом по-настоящему большом деле. В 1908 году были весьма удачно оптимизированы условия транспортировки переселенцев, что позволило и в дальнейшем заметно упорядочить движение и избежать значительного скопления людей на отдельных станциях, где их необходимо было накормить, приютить и т. д.
Система постоянно совершенствовалась. С 1908 года началось производство переселенческих вагонов пассажирского типа, в 1913 году их было произведено уже 3,4 тысячи. В них имелось водяное отопление, туалеты, титаны с кипятком, помещения для скота. Параллельно продолжали использовать теплушки из товарных вагонов.
Поскольку новые вагоны в военное время могли использоваться для перевозки солдат, МПС с помощью военного ведомства добилось согласия Думы на выделение огромной суммы в 48 млн рублей на их производство.
При советской власти в этих вагонах перевозили заключенных, и в памяти народа они остались как «столыпинские» – естественно, с трагической коннотацией. Замечу, однако, что за репрессивную политику советской власти Столыпин отвечает не больше, чем за падение в 1908 году Тунгусского метеорита.
Что ожидало переселенцев на новых местах?
Правительство предоставляло им ссудную помощь на домообзаводство, общеполезные надобности, внутринадельное межевание, им была доступна врачебно-продовольственная и агрономическая помощь.
Максимальные размеры ссуд на хозяйственное устройство сначала составляли 100 рублей на семью (150 рублей на Дальнем Востоке), затем они выросли до 165 рублей (200 рублей соответственно). В исключительных случаях (пожар, падеж скота и т. д.) ссуды увеличивались. При этом они назначались в соответствии с потребностью конкретной семьи. Если на полученном участке не было строевого леса, переселенцы могли бесплатно получить лесоматериалы: 280 бревен и 50 жердей на двор. Очень важно, что еще в 1894 году КСЖД распространил право получения ссуд и на самовольцев.
ГУЗиЗ хорошо сознавало, что пособия недостаточны, но, пока Коковцов был министром финансов, сделать ничего было нельзя.
В июле 1912 года был принят закон, по которому с 1913 года размер ссуд зависел от «степени государственной важности заселения различных районов» и трудностей при их заселении.
Территория Азиатской России была разбита на 7 разрядов. В районах, близких к железной дороге, ссуд отныне не выдавали, а на Дальнем Востоке они были повышены до 400 рублей, в остальных районах максимум равнялся 250 рублям.
При этом на Дальнем Востоке и в пограничных местностях Семипалатинской, Семиреченской, Ферганской областей и Енисейской губернии половину ссуды составляло безвозвратное пособие.
Отдельную категорию государственной помощи составляли беспроцентные ссуды на общеполезные надобности, которые выдавали сельским обществам, поселениям и товариществам крестьян-домохозяев на строительство церквей и школ, хлебозапасных магазинов, мельниц, колодцев, других хозяйственных объектов, а также для внутринадельного размежевания.
Церкви и школы были предметом особой заботы властей, всерьез опасавшихся культурного «одичания» населения. В центре и на местах были созданы специальные органы, ведавшие этим комплексом проблем.
За 1909–1915 годы за счет ссуд на религиозно-духовные надобности были построены 388 церквей и молитвенных домов, 338 причтовых домов, 169 церковно-приходских и около 700 так называемых министерских школ (то есть школ Министерства народного просвещения).
Продолжала расширяться сеть переселенческих сельскохозяйственных складов, товарно-продовольственных лавок, из года в год росли обороты лесных складов, продававших лес переселенцам по льготным ценам.
В ходе реализации реформы изменился подход правительства к освоению Азиатской России. Большую роль сыграла в этом поездка Столыпина и Кривошеина в Сибирь в 1910 году, приведшая к формированию «Нового курса» переселенческой политики.
В частности, Сибирь перестала рассматриваться лишь как резервуар, куда можно было перебросить из внутренних губерний лишние рты. Ей требовалась частная собственность на землю и устранение общинного режима, улучшение экономической и культурной обстановки, отмена Челябинского тарифного перелома, а также строительство железных дорог; ГУЗиЗ разработал и представил в Государственную думу подробный план сети новых железных дорог в колонизуемых районах, в большой мере реализованный. Эта задача оказывалась едва ли не важнейшим фактором эффективной реализации остальных частей программы.
Серьезным подспорьем делу колонизации стало открытие в 1907 году движения по Ташкентской железной дороге, соединившей Европейскую Россию с Туркестаном, благодаря чему резко выросли посевы хлопчатника.
Строительство в 1908–1916 годах Амурской железной дороги увеличило число переселенцев на Дальний Восток. В 1911 году завершилось сооружение дороги Пермь – Екатеринбург, что не только оптимизировало перевозки в этом важном регионе, но и позволило в итоге организовать прямую железнодорожную транспортировку от Москвы и Петербурга до Владивостока по кратчайшим путям.
В 1913 году вошла в строй Омская железная дорога. Масштабное железнодорожное строительство за Уралом успешно продолжалось и в годы войны, так что к 1917 году в строй вошли многие тысячи верст новых железных дорог.
Выдающийся экономист Б. Д. Бруцкус (1874–1938) так оценивал в 1922 году переселение. Он считал, что народники «крайне односторонни», когда говорят о нем только с точки зрения сокращения избыточного населения в Европейской России.
Значение переселения куда масштабнее. Дело не только в том, что переселенцы стали лучше жить. Их труд «на сибирском просторе становится во много раз производительнее, и эта высокая производительность их труда небезразлична для метрополии: переселенцы на новых местах становятся более ценными участниками народного хозяйства, чем были прежде».
Переезд за Урал более чем 2,5 млн крестьян стал важнейшим шагом к освоению богатств окраин страны, к созданию внешних рынков для русской промышленности. Если индустрия имеет такие рынки, она развивается максимально эффективно. Внешние рынки – «районы экстенсивного хозяйства, в которых труд и капитал в сфере сельского хозяйства и добывающей промышленности отличается максимальной производительностью».
Жители этих районов обладают большой покупательной способностью, поэтому они выгодные потребители промышленных товаров и надежные поставщиками сырья для промышленности и населения метрополии.
Так созидается народное хозяйство страны.
Важно, что России не нужно искать эти рынки за морями – их можно было создать на своей территории, «надо было только уметь вскрыть богатства окраин», то есть Кавказа с его нефтью и Туркестана – с хлопком. О перспективах Сибири говорят хотя бы успехи маслоделия.
Этого недооценивали русские аграрные экономисты, ибо крестьянское хозяйство иначе, как натуральным, они не мыслили, а русского народного хозяйства, как единого целого они себе не представляли.
Железнодорожная статистика убедительно подтверждает мысли Бруцкуса о растущем значении Сибири как рынка для сбыта для промышленности.
Планы реформаторов не ограничивались Сибирью и Дальним Востоком. В 1910-х годах по инициативе Кривошеина ГУЗиЗ разработало и начало выполнять обширную многолетнюю программу орошения и освоения пустынных областей Средней Азии и Закавказья, что должно было радикально изменить жизнь этих регионов. Предполагалось «создать здесь из степей и пустынь новую страну, богатую хлопком и заселенную русскими людьми».
Реализацию этих планов остановила война. Много лет спустя их попыталась повторить советская власть, однако ее волюнтаристские средства и методы привели к крупнейшей в истории рукотворной экологической катастрофе – уничтожению Аральского моря, разрушению природного баланса на громадной территории; отдельной строкой отметим превращению хлопководства в разновидность крепостного труда для жителей Средней Азии.
ГУЗиЗ намеревалось придать новый импульс экономическому развитию этих обширных регионов путем более полного вовлечения их во всероссийский рынок, заселения их переселенцами из Европейской России и резкого расширения сырьевой базы для хлопчатобумажной промышленности.
Грандиозный план создания в течение 20–25 лет «нового Туркестана» предусматривал возникновение сотен новых поселений и городов, появление в этих местах сотен тысяч русских переселенцев, а в перспективе – прекращение зависимости России от заграничного хлопка.