В 1912–1913 годах с помощью новейшей техники, включая экскаваторы, было ударно завершено многолетнее строительство Романовского канала, начавшего орошение Голодной степи. В 1913 году Дума по инициативе Кривошеина и по случаю юбилея Романовых приняла решение о создании фонда «Романовские земельные улучшения» объемом 150 млн рублей для финансирования мелиоративных работ в Европейской и Азиатской России. В начале января 1914 года ГУЗиЗ представило пятилетний план (!) мелиорации на эту сумму, одобренный Советом министров – когда бесконечное противодействие реформе со стороны Коковцова закончилось его отставкой.
Согласно этому плану, на создание «нового Туркестана» выделялось 39 млн рублей казенных ассигнований. Начались изыскания и составление проектов орошения огромной площади до 4 млн десятин в бассейнах рек Сырдарьи, Зеравшана, Или и Чу. Планировалось строительство водохранилищ в верховьях Сырдарьи и Зеравшана, орошение в низовьях Амударьи и бассейне Чу и расширение орошенной площади Голодной степи. Геологические и иные изыскания по реализации этих проектов шли полным ходом вплоть до 1917 года.
Параллельно велись активные работы по орошению Муганской и соседних степей, заселению их переселенцами из внутренних губерний и развитию там хлопководства. Кривошеин, посетивший в 1913 году Закавказье, представил Николаю II план развития Восточного Закавказья, который включал орошение 1,2 млн десятин пустынных степей региона, доступных для орошения, и заселение их русскими переселенцами, получение концессии на персидскую часть Муганской степи, строительство Муганской железной дороги и железной дороги от Владикавказа до Тифлиса через восточную часть Кавказского хребта.
Гидротехнические и мелиоративные работы развернулись по всей территории страны – от болот Полесья и Крыма до Степного края и Дальнего Востока. Характерен в этом смысле пример Барабинской степи, давнего очага сибирской язвы, где осушительные работы, с разной степенью интенсивности ведшиеся с 1895 года, активизировались в 1909 году, окончательно изменив облик края, в котором перед Первой мировой войной началось автомобильное пассажирское движение. В 1913 году здесь работало 200 маслодельных заводов, производивших около 200 тысяч пудов масла стоимостью 2,5 млн рублей. Ежегодная производительность осушенного района превышала всю сумму, затраченную за восемнадцать лет на мелиорацию.
За несколько лет реформы для интеграции Европейской и Азиатской России было сделано больше, чем за предыдущие десятилетия, а в случае Сибири – за 300 лет. Реформа работала на долгосрочную перспективу.
Кредитная кооперация
Поразительный взлет кооперативного движения после 1906 года – одна из самых ярких страниц изучаемой эпохи. Оно стало мощным средством вовлечения населения страны, в том числе миллионов крестьян, в процесс мирного преобразования России.
В феврале 1914 года В. Г. Короленко опубликовал в газете «День» небольшую заметку «Кооперация и „частушка“», в которой сообщил, что «кооперативное движение вошло уже довольно глубоко кое-где в деревенскую жизнь, о чем свидетельствуют новые „частушки“» (сам термин «частушка» принадлежит Г. И. Успенскому), и привел некоторые из них:
…Милые родители,
Люблю я потребителя.
Хорошо на счетах щелка(е)т,
Хорошо песни игра(е)т.
Пойду выпрошу кредиту,
Стану богатеем;
Погуляем, попоем,
Отдадим – успеем.
Где-й-то, где-й-то заиграли,
Где-й-то затальянили.
Знать, прошли ребята наши,
Деньги в банке заняли.
Эти строчки – важное свидетельство воздействия модернизации на сознание крестьянства. Ведь еще двадцать лет назад они не могли появиться в принципе. Для этого понадобилась аграрная реформа Столыпина.
После 1861 года в России нашлись люди, оценившие усилия Германа Шульце-Делича и Вильгельма Фридриха Раффайзена по созданию кооперации, которая мирным путем в большой степени решила проблему повышения народного благосостояния на Западе и одновременно уронила акции революционных экстремистов.
Однако попытка пересадить европейский опыт на русскую почву, предпринятая в 1860–1870-х годах земскими энтузиастами, окончилась плачевно, прежде всего из-за «поголовной безграмотности крестьян и низкого уровня их развития». Мифологическое сознание не совмещалось с рациональностью.
Крестьяне не воспринимали саму идею кредита и часто видели в ссудных товариществах просто раздачу дармовщины. Однако проблема сельского кредита по-прежнему оставалась злободневной – публицистика без устали клеймила кулаков и ростовщиков.
И вдруг на глазах у изумленной публики за десять лет в России появляется 15 тысяч кредитных кооперативов с более чем 10 миллионами участников, преимущественно крестьян, которые, как правило, понимали слово «ответственность» и исправно отдавали полученные ссуды.
Этот факт говорит о многом, но главное – о переменах в психологии крестьянства, которую большинство образованных людей считали неизменяемой – так абстрактно они судили о сознании народа. Столыпинская реформа придала кредитной кооперации невиданное ускорение и по ряду параметров вывела ее на достойный международный уровень.
В моей книге «Двадцать лет до Великой войны» подробно разбираются статистические и институциональные аспекты деятельности кредитных кооперативов, поэтому я коротко коснусь лишь того, что важно для нашего изложения.
В литературе развитие кооперации остается как бы на периферии внимания и даже не всегда связывается с реформой Столыпина. Кооперация, как и агрономическая помощь, во многом развивалась на деньги «ненавистного режима», оппозиции сознавать это было неприятно – отсюда, в частности, постоянная критика «опеки» правительства и т. п.
Кооперация была плотью от плоти реформы, она во многом стала ее приводным ремнем.
Бруцкус отмечал, что для успешного развития сельского хозяйства важен не только упорядоченный аграрный строй,
для него необходимы еще другие предпосылки, в том числе капитал, материальный и духовный. Переселенцам на новых местах, покупщикам земли у Крестьянского Банка, крестьянам, переверстывающим свою землю, правительство выдавало некоторые ссуды. Но их было недостаточно. Только на основе кооперации можно было действительно обеспечить крестьянское население кредитом. Это правительство понимало… Кредитная кооперация является в бедной капиталами стране, подобной России, необходимым позвоночным столбом всей сельскохозяйственной кооперации.
После 1861 года в России имелись ссудо-сберегательные товарищества, основной капитал которых составлялся из паевых взносов участников, а также сословные кредитные учреждения, созданные реформой Киселева (сельские, волостные и станичные банки, мирские заемные капиталы, сиротские кассы, вспомогательно-сберегательные кассы и пр.).
В 1895 году усилиями Витте появились беспаевые («раффайзеновские») кредитные товарищества, основной капитал которых составляли ссуды Государственного банка, а также кредиты земств и частные пожертвования. Остальные различия между ссудо-сберегательными и кредитными товариществами непринципиальны. Именно кредитные товарищества должны были охватить кредитом преобладающую часть крестьянских хозяйств.
С началом реформы правительство предприняло ряд мер для развития мелкого кредита, которые, по мнению современников, имели ошеломляющий эффект: за десять лет общее число кредитных кооперативов выросло в 9,5 раз, а кредитных товариществ – в 15 раз.
Этот взрывной рост был вызван введением новых стандартных уставов и упрощением процедуры создания кооперативов. При Госбанке было создано Управление по делам мелкого кредита, на местах – подчиненные ему органы, главной задачей которых стало руководство кредитными кооперативами и содействие в их создании, а также всемерное распространение кооперативной идеи как таковой. Управление субсидировало учреждения мелкого кредита; краткосрочные кредиты Госбанка на 1 января 1913 года составили 127,2 млн рублей.
Правительство понимало важность контакта с общественностью и во всех начинаниях старалось опереться на местные культурные силы, на учителей, податных инспекторов и духовенство, которые играли важную роль в пропаганде мелкого кредита.
Стремясь донести смысл кооперации до крестьян, Управление издавало брошюры, образцовые уставы и другую литературу не только на русском, но и на татарском, чувашском, марийском, удмуртском, туркменском, армянском, литовском и латышском языках.
Все это обеспечило массовость кооперативного движения.
Кооперативный бум происходил прежде всего за счет кредитных товариществ. Уже в 1906 году кредитные товарищества опередили ссудо-сберегательные по числу учреждений и количеству членов. Однако вплоть до 1914 года ликвидировать отставание в финансовой сфере они не могли; ссудо-сберегательные товарищества были намного богаче, потому что их создавали, как правило, относительно зажиточные крестьяне.
За годы реформы благодаря кредитным товариществам произошла серьезная демократизация участников кредитной кооперации, которая охватила значительную часть не только среднего крестьянства, но и бедняков, которые вели самостоятельное хозяйство.
В 1905 году в кредитных кооперативах насчитывалось 704 тыс. чел., в 1913-м – 8270,1 тыс. человек, в 1915-м – 10 087,3, то есть число членов увеличилось, соответственно, в 11,7 и 14,3 раза (диаграммы 15 и 16 в Приложении).
Сумма оборотных капиталов кредитных и ссудо-сберегательных товариществ за 1905–1913 годы выросла с 68,1 до 614,0 млн рублей, то есть в 9 раз, а за 1914–1915 годы – до 782,8 млн рублей, или в 11,5 раз.
Понятно, что кооперативный бум в отдельных регионах и губерниях проявился с разной интенсивностью. Ясно и то, что бурное, «исключительно живое», по определению современников, количественное развитие кооперации не привело и не могло привести к созданию полной и равномерно насыщенной сети кредитных учреждений.