Когда масштаб явления за восемь лет вырастает на порядок и более, речь идет уже о новой реальности. Кредитные товарищества появились там, где их вообще не было, причем не только в Азиатской России, но, скажем, в Литве. Правительство сотнями создавало кредитные кооперативы в Сибири и Средней Азии для борьбы с последствиями неурожая 1911–1912 годов. То есть власть умела оперативно реагировать на кризисные ситуации.
Больше всего кредитных кооперативов было в южной половине Европейской России, в Степном и Северо-Черноземном районах, а также в западных губерниях, поскольку это касалось ссудо-сберегательных товариществ.
Мировая война не прервала поступательного движения кооперации, и то, что можно назвать логикой развития кредитного дела, оказалось нарушено войной куда меньше, чем можно было предположить.
В историографии много и справедливо говорится о том, что ссуды, выдававшиеся правительством при землеустройстве и переселении, были относительно невелики; правительство и само постоянно на это сетовало.
Землеустроительные комиссии за 1907–1915 годы выдали ссуд и безвозвратных пособий на 34,3 млн рублей, домообзаводственные и путевые ссуды переселенцам за 1906–1914 годы составили 75,9 млн рублей, а всего – 110,2 млн.
Между тем только кредитные кооперативы за 1906–1913 годы выдали крестьянам ссуд более чем на 2,5 млрд рублей, а исключая прибалтийские и польские губернии, не участвовавшие в реформе, – 1,9 млрд, то есть в 17,4 раза больше, причем львиную долю этой суммы получили крестьяне.
Эта сумма – 1,9 млрд рублей – вдвое превышает военный бюджет страны за 1913 год, это в 5,3 раза больше затрат казны и земства на землеустройство и переселение (362,6 млн рублей) и в 6,3 раза больше, чем стоила вся ввезенная в Россию за 1907–1913 годы импортная сельхозтехника (301 млн рублей).
Помимо кредитов, кооперация давала крестьянству то, что не измерялось деньгами, – чувство самостоятельности и ответственности.
Для нашей темы важен вопрос: откуда кооперативы брали деньги?
Начальные ассигнования правительства кооперативы быстро возвращали. Перед войной займы правительства составляли менее 20 % их оборотных средств.
Основой пассивного баланса кооперативов были привлекаемые ими вклады из местных источников. Здесь важную роль играли как экономические условия данного района, так и степень деловой «продвинутости» населения, понимание преимуществ вкладов под проценты перед «кубышкой».
В этом плане на одном полюсе был Туркестан, на другом – Польша и Прибалтика. А между ними – целая градация переходов по уровню благосостояния, но прежде всего – по экономическому поведению.
В сущности, кооперативы должны были брать средства из тех же местных источников, что и государственные сберкассы, и это придавало вкладной операции определенную пикантность. Сберкассы самим фактом своего существования должны были затруднить их работу.
На 1 января 1905 года в кассах кредитных и ссудо-сберегательных товариществ имелось 33,1 млн рублей вкладов, а в сберкассах – свыше 1 млрд рублей. У сберкасс перед кооперативами было несомненное преимущество – устоявшаяся привычка к ним части населения, а также то, что они отвечали перед вкладчиками всем государственным достоянием. При этом кооперативы избыточными деньгами поначалу почти не располагали, они еще не завоевали у людей необходимый авторитет.
Население при появлении кредитного кооператива должно было убедиться в безопасности передачи ему своих излишков, а также в строгом соблюдении им тайны вкладов. Часто крестьяне не хотели, чтобы соседи знали о наличии у них свободных средств. Это могло перевесить удобство территориальной близости кооператива. Нередко из «опасения податных требований» люди помещали деньги «не у себя в селе, а вне его и иногда довольно далеко».
Но если тайна вкладов соблюдалась, кооперативы приобретали доверие населения. К тому же у них были явные преимущества: более высокий процент по вкладам и отсутствие ограничений по его размерам.
В 1913 году среднесложный процент по вкладам в кредитных товариществах приблизительно определялся в 6,5 %, а для ссудо-сберегательных товариществ – в 6 %. В то же время в сберегательных кассах по вкладам платили 3,6–4 % и там не принимали вклады свыше 1000 рублей. Поэтому кредитные кооперативы оттягивали, и весьма успешно, часть средств, которые раньше направлялись преимущественно в сберегательные кассы. Со временем возникла привычка и «свободные местные средства» шли к ним «легче и скорее».
Уже в 1908–1909 годах в ряде местностей фиксировался избыточный прилив местных средств в кооперативы – факт довольно неожиданный в рамках обычных представлений историографии о крестьянском достатке.
Другими словами, у многих крестьян имелись «лишние» деньги.
Объем ссудной операции расширялся вместе с ростом капиталов, и это не могло не оказывать благоприятного воздействия на экономику страны и жизнь населения, в первую очередь крестьян.
Средний размер ссуд по всем категориям колебался от 70 рублей (на покупку земли), 57 рублей (торговые ссуды) до 22 рублей (личные расходы), а в среднем равнялся примерно 38 рублям.
Почти 66 % всех выданных в 1913 году ссуд пошли на нужды сельского хозяйства, 6,6 % – на ремесленное и кустарное производство, 27,7 % – на торговые и прочие расходы (в том числе личные).
Кредитные кооперативы все активнее занимались торговым посредничеством. На правах мелкооптовых покупателей они приобретали для своих членов необходимые товары по пониженным ценам. Лидировала здесь сельхозтехника, затем – семена трав и хлебов, сырье для ремесленного и кустарного производства, стройматериалы, корма для скота и т. д. Это повышало производительность труда.
Снабжение крестьян сельхозтехникой шло и на комиссионных началах, когда товарищества принимали товар на комиссию от земства и частных фирм. При товариществах часто имелись прокатные станции.
В кооперативах все шире практиковались совместный сбыт хлеба (на юге), совместная аренда или покупка земли. Иногда товарищества выступали как организаторы промышленных предприятий – мельниц, кирпичных и черепичных заводов, различных мастерских и др.
Число кооперативных товариществ, имевших чистую прибыль, колебалось в пределах 95–96 %. За 1913 год ее получили 95,4 % кредитных и 95,5 % ссудо-сберегательных товариществ. Средний размер чистой прибыли был относительно высок – 1150 рублей в первых и 1950 рублей во вторых.
Можно сколько угодно рассуждать о бедности новых кооперативов и недостаточности средней величины балансовых средств и займов, приходившихся на одного члена с учетом средних потребностей крестьянского хозяйства, как это делает А. П. Корелин, однако я поставлю вопрос так: крестьяне выиграли или проиграли от бурного распространения кредитных кооперативов?
Кажется, ответ может быть только один.
Если за 1905 год кредитные кооперативы выдали ссуд на 74 млн рублей и сословные кредитные учреждения еще на 82 млн рублей, а в 1912 году – соответственно 571,4 млн и 131,8 млн, это хорошо или плохо? Замечу, что и в годы войны остатки ссуд сократились незначительно.
Сельскохозяйственные общества
Сельскохозяйственная кооперация всех видов играла огромную роль в развитии реформы, зачастую далеко перерастая рамки собственно агрономической помощи.
В 1897 году в стране было 267 сельскохозяйственных обществ, в начале 1906 года – 1000, в начале 1915-го – 5800, причем 85 % из них (4925) назывались «общесельскохозяйственными», остальные 15,0 % (870) были специальными, то есть занимались отдельными отраслями сельского хозяйства: пчеловодством, садоводством, огородничеством, хмелеводством, птицеводством и т. д. При этом 60 % всех обществ возникло в 1910–1914 годы.
Этот быстрый рост был вызван тем, что правительство незадолго до реформы серьезно облегчило условия их образования, а затем субсидировало их деятельность вместе с земствами.
Район действия сельскохозяйственного общества мог охватывать всю империю, а мог – часть волости. Старейшие, как, например, Московское общество сельского хозяйства, имели долгую историю, они содержали опытные станции, издавали научные труды и т. д.
Однако 80 % обществ, возникших после 1906 года, было мелкорайонными, то есть действовали на территории уезда, волости или даже ее части. Зачастую именно они были эффективными проводниками реальных улучшений в крестьянских хозяйствах. Такие общества и различные производственные кооперативы часто возникали как естественное следствие начавшейся новой жизни, сразу вслед за разверстанием.
С одной стороны, они просвещали деревню в агрономическом отношении чтениями, книгами, экскурсиями, выставками и т. д. С другой – не только знакомили ее с улучшенной сельхозтехникой, очисткой семян, новыми культурами, удобрениями, племенными скотом и пр., но и снабжали население всем перечисленным на льготных условиях, а часто занимались и сбытом крестьянской продукции, то есть помогали крестьянам решать их насущные проблемы. Агроном мог подсказать, какой плуг необходим крестьянину, какие семена лучше использовать, поросята какой породы лучше приживутся в этой местности, но не мог их ему купить. Это делало сельскохозяйственное общество, часто этим же агрономом созданное, а нередко подобная инициатива исходила и от самих крестьян.
Данная форма самоорганизации дополняла агрономические усилия земства и правительства, которых не хватало на все и всех.
С началом реформы специальные общества получили отличную перспективу, так как именно в единоличном хозяйстве – в отличие от общины – можно было продуктивно заниматься огородничеством, садоводством, пчеловодством и птицеводством, приносившими немалый доход.
Понятно, что по территории страны общества распределялись весьма неравномерно. Если в Полтавской губернии их было 345, то в 19 губерниях – считанные единицы. В обществах, как правило, было несколько десятков членов – инициативное ядро местного крестьянства. С течением времени число участников росло. Хотя они платили членские взносы, основную роль в формировании бюджета обществ играли пособия и субсидии ГУЗиЗ, земства и частных лиц.