Капитан обернулся и увидел, что Алессия остановилась. Её губы дрожали, дыхание судорожно прерывалось, а во взгляде застыло бесконечное отчаяние.
— Нам всем конец, — сдавленно проговорила она полушёпотом.
— Но ведь мы ещё живы. Послушайте, вы сделали немало, но сейчас пытаетесь прыгнуть выше головы. Переубедить моего отца, если уж он что задумал, не удастся никому, так что не вините себя.
— Я должна позаботиться о студентах…
— А кто должен позаботиться о вас? Уверен, у лорда Свальдера отыщется местечко и для вас, и для ваших людей. Да хотя бы в университете Хельмгарда! Маги от магистров недалеко ушли, им там будет в самый раз.
— Хочется в это верить, — Алессия слабо улыбнулась.
— Вижу, на горизонте забрезжил рассвет, — подмигнул капитан. — Скажите, госпожа Винтерсонг, как вы относитесь к выпивке?
— Не думаю, что сейчас подходящее время. Мне нужно к студентам…
— Несомненно, ваш вид их приободрит, — саркастично заметил Русворт. — Вы же мрачнее тучи и едва не плачете. Знаете, что лучше всего смывает кислую мину с лица? Полная до краёв кружка коггенпортского эля. Так что я веду вас в свою любимую таверну этого замечательного города.
Сил сопротивляться такому предложению у Алессии уже не осталось. Даже подвесной мост вызвал куда меньше впечатлений, чем в первый раз. Они вернулись в порт, где уже вовсю кипела жизнь, и капитан ускорил шаг, резво ступая по мощёной улице вдоль пристани.
— Этот ваш трактир, он где-то здесь?
— Ну, если бы я захотел, чтобы меня вывернуло наизнанку, то отправился бы в «Пьяного спрута», «Рыбий потрох» или «Дырявую шлюпку», — капитан кивнул в сторону трактира, откуда вывалился матрос, который тут же принялся извергать содержимое желудка себе под ноги, опёршись на стену. — Там пьёт матросня. Ну, или те, кто проигрался в пух и прах. Те, кому хоть немного на себя не наплевать, идут трапезничать в «Толстую камбалу» или «Ленивый лобстер». Еда там получше, но выпивка тоже так себе.
— А это что за место? — Алессия указала на здание, все окна в котором были задёрнуты красными занавесками.
— Хо-хо! «Алая бухта» — не то заведение, куда принято приходить в компании дамы. Нет, госпожа Винтерсонг, для нас с вами есть только два варианта: «Кровавый парус» или «Копчёная медуза». Но в «Парус» мы не пойдём.
— Почему же?
— Вон там стоит торговое судно из Акканты. Всякий раз, когда аккантийцы сходят на берег в Коггенпорте, они направляются в «Кровавый парус».
— Вы не любите аккантийцев?
— Вовсе нет, среди них немало славных ребят. Но таверна полная аккантийцев напоминает растревоженный курятник. Несколько минут — и от шума у вас начнёт раскалываться голова. Поэтому путь наш лежит только в «Копчёную медузу».
Вскоре Алессии вновь пришлось удивляться. Вальмора, где она провела значительную часть жизни, растянулась по берегу залива и почти полностью представляла собой один большой порт. Здесь же, оставив позади причалы, она попала в самый настоящий город. Лачуги сменились каменными домами, в воздухе почти исчез вездесущий запах моря, а по улицам не слонялись пьяные матросы и портовые грузчики в пропотевших до желтизны рубахах.
Капитан Русворт остановился в десятке шагов перед трёхэтажным зданием, слегка изогнутые стены которого подозрительно напоминали борт корабля, только с окнами. Впечатление подкрепляли несущие балки, выполненные в виде мачт, а на вершине одной из них даже располагалась смотровая площадка, как на настоящем судне. Казалось, стоит приладить парус, и всё строение тот же час отправится в плавание.
— Красота, а? — вздохнул капитан Русворт. — Не устану восхищаться мастерством наших плотников. Особенно приятно осознавать, что сам приложил к этому руку.
— Вы? — Алессия вскинула брови. — При всём уважении, ни за что не поверю, что вы искусны в обращении с деревом.
— Приложить руку можно по-разному. Прежде здесь был самый обыкновенный кабак, чуть приличнее тех, что вы видели в порту. Звался он бесхитростно «Медузой». А лет десять назад тут случился страшный пожар: гости повздорили, опрокинули лампу, масло разлилось по стойке, брызнуло на занавески… В общем, всё сгорело дотла, включая тех двоих пьянчуг, что затеяли драку. Только погребок уцелел. А вот вся эта красота, что вы видите, отстроена уже за мой счёт. Я нанял того самого мастера, который руководил постройкой моего корабля. Он, конечно, ворчал, мол, не пристало старому Тодду Корабелу кабаки строить, но сыну лорда Русворта, как понимаете, отказать непросто. В итоге старик-плотник получил безбедную старость, я — новое любимое заведение, а владелец «Медузы» передумал лезть в петлю.
— Занятно. А почему теперь это «Копчёная медуза»?
— Название я менять не хотел, но тут всё время, пока строили, стоял крепкий такой запах дыма. К счастью, сейчас от него и следа не осталось, но слух о том, что «Медуза» прокоптилась, в народе уже разошёлся. Мы потому даже вывеску делать не стали. Кто знает, тот знает.
Капитан завернул за угол. У входной двери стоял здоровенный чернокожий детина без единого волоса на голове, в опрятной, но поношенной рубахе с закатанными рукавами и хмурым выражением простоватого лица. Роста он был такого, что ему непременно нужно было бы пригнуться, если б он захотел войти в трактир. Когда Венианор Русворт подошёл ближе, обветренные губы здоровяка тут же изогнулись широкой щербатой улыбкой.
— Капитан Русворт! — по-детски радостно промычал он утробным голосом. — Вот уж не ожидал вас тут видеть!
— И я рад тебя видеть, Селиш, — ответил тот, похлопав здоровяка по плечу. — Как там нынче? Битком или найдётся местечко?
— Для вас всегда найдётся! И для дамы тоже. Да и сейчас почти никого. Хозяин внутри. Он будет рад!
Внутри «Копчёная медуза» оказалась на удивление уютным местом. Просторно и светло, ни одного пятна на полу, да и столы со стульями словно только что из мастерской — ни царапины. За барной стойкой из чёрного дерева никого не было, но выглядела она также безукоризненно. Картины с прекрасными морскими пейзажами на стенах довершали впечатление действительно приличного заведения. Смущало лишь то, что на всём первом этаже не было ни души.
— Селиша я спас во время путешествия к берегам Нуаммара, — пояснил капитан. — Его хотели сожрать ребята из одного людоедского племени. У них есть поверье: съешь умного — станешь умным, сильного — сильным. Неудивительно, что нашлось немало желающих сделаться таким же могучим великаном, как он. Ну, а здесь ему самое место. Видающимся умом хоть и не блещет, но надёжный, как корабельный якорь. И удар, к слову, у него такой же тяжёлый. Своими глазами видел, как он утихомирил одного не в меру задиристого посетителя. Селиш махнул левой рукой наотмашь, а тот вылетел через дверь и очнулся только утром… Вы снова погрустнели? Должно быть, я вас утомил. Сейчас разыщу хозяина и угощу вас лучшими напитками во всём Коггенпорте. Или же вас разочаровало убранство?
— Нет, вовсе нет… Здесь очень уютно. Чисто, картины на стенах, как в Академии. И так же пусто, как там. Теперь.
— О, насчёт этого не беспокойтесь. К вечеру здесь яблоку будет негде упасть. Но вот где хозяин — вопрос действительно не праздный. Эй! Райан! Где тебя черти носят⁈
Несколько секунд спустя после того, как голос Венианора Русворта разнёсся по всей таверне, с лестницы на второй этаж сбежал полноватый мужчина в кожаном фартуке поверх рубахи. Его густые кудри были того же чёрного цвета, что и аккуратно подстриженная борода. Увидев именитого гостя, он просиял и ринулся к ним.
— Кто пожаловал! — радостно воскликнул трактирщик. — Безмерно рад вас видеть! Вам как обычно или что-нибудь особое по случаю?
Последние слова он произнёс, глядя на Алессию, заставив её смутиться.
— Я обещал моей спутнице угостить её коггенпортским элем, так что откупоривай бочонок «Старого Фергюса», да разливай на две кружки.
— Сию минуту, капитан Русворт! — ответил хозяин трактира и поспешно зашагал к стойке.
Не успел он дойти до дверцы в погреб, как вдруг со второго этажа раздался голос:
— Я не ослышался? Неужто прилив выбросил рыжего Венса на берег?
Капитан Русворт нахмурился и поднял взгляд к потолку.
— Только один скользкий спрут в целом мире смеет так меня называть! — громко проговорил он. — И очень похоже, что именно его голос я сейчас слышу?
Ответ не заставил себя долго ждать.
— Ну так поднимись и проверь! Или ноги отсохли просиживать зад в капитанской каюте?
Венианор Русворт помчался к лестнице и стремительно взлетел по ней на второй этаж. Алессия опасливо отправилась вслед за ним, но, оказавшись наверху, стала свидетельницей странного зрелища. Капитан душил кого-то в объятиях, а тот в свою очередь хлопал его по спине с такой силой, словно пытался сломать хребет. Сидевший за столом рядом мужчина с короткой русой бородой хохотал и хлопал в ладоши, будто происходящее было чем-то неимоверно смешным. Его лицо украшал глубокий шрам, начинавшийся в затянутой кожей пустой глазнице. Алессия поёжилась: двое одноглазых за последний час — это уже слишком.
Когда капитан, наконец, разжал объятия, декан воды с изумлением увидела, что тем, кого он едва не задушил, оказался эльф. Его распахнутый зелёный камзол, украшенный замысловатым узором из серебряной нити, подчёркивал изящество худощавой фигуры. Собранные в хвост, как у Русворта, волосы были черны, словно корабельная смола, а под широкой улыбкой на безусом лице красовалась аккуратно подстриженная бородка.
— Госпожа Винтерсонг, — капитан обернулся через плечо, — позвольте представить вам самого хитрого и старого пройдоху, которого я знаю. Известного сердцееда и любимца женщин, которого знают в каждом порту отсюда и до самого края света, капитана Гилеада Корваллана!
Эльф учтиво поклонился и Алессия поспешила сделать то же самое.
— Dagobain, Gilead gevir, — несколько растерянно произнесла она, решив поприветствовать его по-эльфийски. — AlessiaWintersonghenianin.