Неожиданное появление короля вызвало среди солдат и рыцарей небывалое воодушевление. Они кричали «ура!» и «слава королю!», сжимали железные обереги в виде кулаков и звенели мечами о нагрудники. Это войско должно было пошатнуть у южан веру в победу, поколебать их верность и заставить выбирать между деньгами и собственной жизнью. А Эдвальд знал не понаслышке, что наёмники всегда предпочтут жизнь.
Увиденное настолько взбудоражило и воодушевило короля, что, благословив войско, он немедленно вернулся в замок и отправился в покои супруги. Эрниваль, дежуривший у двери, попытался было что-то сказать, но не посмел перечить его величеству и открыл дверь.
Агну король застал в окружении полудюжины служанок. Она сидела в просторной бронзовой ванне, украшенной орнаментами, ножки которой были выкованы в виде четырёх русалок, стоящих на хвостах. На столике рядом стояли открытые склянки с разноцветными маслами, порошками и бальзамами, а воздух пропитался сладкими цветочными ароматами. Судя по всему, королева только что закончила омовение.
— Оставьте нас, — махнула рукой Агна, и девушки поспешили покинуть комнату.
— Я не вовремя? — улыбнулся Эдвальд.
— В самый раз, — полным блаженства голосом ответила супруга. — Обнажаться пред мужем при свете дня — грех. Так написано в «Триедином пути», но владыка Калантар считает иначе.
Король улыбнулся и провёл пальцем по полированному краю ванной.
— Вижу, этой штуке всё-таки нашлось применение. Я заказывал её для Мередит, ещё когда мы поженились. Ещё до того, как узнал, что она ненавидит русалок и всё, связанное с морем. Предлагал отдать ванную на доработку, поменять ножки, но королева сказала, что будет мыться в ней, несмотря ни на что. Наверняка хотела, чтобы я ощущал вину.
— И ты ощущал?
— Ни капли. Единственная женщина, что когда-либо заставила меня по-настоящему чувствовать себя виноватым — моя сестра. Если бы я только сумел предотвратить её гибель…
— То никогда бы не обрёл Владыку, — закончила фразу Агна. — Не познал бы истину и не ступил на путь силы.
— Ты мудра не по годам, — улыбнулся Эдвальд. Он погладил жену по влажным волосам и добавил, помрачнев: — Если бы моя дочь имела толику той же мудрости, то догадалась бы, что Хельдерик лишь использует её ради собственной жажды власти.
— Мне казалось, переговоры прошли хорошо. Враги увидели нашу силу, а ты, муж мой… решительно отсёк гнилую ветвь родового древа.
Эдвальд кивнул.
— Ты права. Всё прошло лучше, чем могло бы. Болван Таммарен стоял с таким самодовольным видом… Будто собирался здесь и сейчас раскрыть все наши карты. Этой ночью он должен был прийти в замок с подробной схемой лагеря, но так и не появился. Наверняка попался. Не стоило доверять такое дело недоумку… Надеюсь, у наших врагов хватит душу воздать предателю по заслугам. На их месте я бы его не пощадил.
— Разве это помешает планам?
— Не думаю. Прямо сейчас отважные мужи Энгаты крушат лагерь захватчиков. И пусть нахальный южанин смеётся сколько угодно — голод и холод отучат его разевать рот. А за то, что назвал меня трусом, я возьму кинжал и вырежу ему улыбку на лице от одного уха до другого. Место придворного шута как раз пустует.
— Командир наёмников производит впечатление человека, который не привык отступать, — проговорила Агна. — Владыка высоко бы его оценил.
Эдвальд поморщился, но тут же улыбнулся и заговорил снисходительно:
— Знаешь, почему наёмников зовут псами войны? Псы хранят верность лишь тому, кто их кормит. Я слышал, как в осаждённых крепостях оголодавшие собаки загрызали псарей, которые растили их ещё щенками. Способность хранить верность вне зависимости от обстоятельств присуща лишь человеку. Верность идеям и убеждениям, верность своему богу. И я вижу в этом великую силу, которую ни один наёмничий командир не способен даже осознать.
— Слова достойные верного слуги Железного владыки, — подобострастно проговорила королева и опустилась глубже в ванную, отчего ароматная вода выплеснулась через край.
— Не слишком горячо? — спросил Эдвальд. — Лекари говорят, горячая вода вредна тем, кто носит дитя.
— Если только это дитя не благословлено самим Калантаром. Вряд ли учёные мужи знакомы с подобным случаем.
Агна положила руку на живот и улыбнулась.
— Я видела сон, — продолжала она. — Там был ты, Эдвальд. И наш владыка. Он сказал, что родится сын. Принц принцев, король королей, пред которым деяния правителей прошлого померкнут, словно свет звёзд перед восходящим солнцем.
Эдвальд помрачнел. В памяти всплыл недавний кошмар. Мог ли подобный сон присниться Агне?
— Что ещё говорил Владыка? — осторожно спросил он.
— Что каждый займёт положенное ему место, — проговорила юная королева, прикрыв глаза от блаженства. — И при жизни, и после смерти.
От этих слов по коже Эдвальда пробежал холодок. Он оставил супругу, сославшись на дела, и отправился в кабинет.
По пути в голове метались мысли. Навязчивые и зудящие. Беспокойные, словно растревоженный улей. Что могут значить подобные сны? Порождение воспалённого разума или же нечто большее? Могла ли это быть воля Владыки? А если так, то неужели Эдвальд теперь не…
Король взглянул на железный кулак и сжал губы. Нет. Хранить верность в трудное время непросто, но именно это ценнее всего. Калантар вознаграждает стойких. Даже если эти сны посланы им самим, то они не более, чем испытание. Испытание, из которого Эдвальд с честью выйдет победителем. Как и всегда.
В кабинете король мог насладиться одиночеством и тишиной. Он перечитал черновик письма лорду Майвену, в котором запрашивал подкрепление, и мысли вновь пришли в покой. Короля одолела дремота, погрузив в мир смутных образов и неясных звуков.
Но вдруг один из них стал до боли отчётливым. Настойчивый стук в дверь. Король встрепенулся и отозвался сонным голосом. Из-за двери взволнованно сообщили, что дозорные на стенах сходятся в печальном: вылазка обернулась провалом.
Эта весть окончательно выдернула короля из мира грёз и окунула в вереницу тревожных вестей и разнородных донесений, которые множились по мере того, как раненые возвращались в город.
И вот, наконец, его величество принимал в кабинете обоих командиров: лорда Арана Кавигера, хранителя клинка, и сира Гильяма Фолтрейна, командующего гвардией. Оба едва успели освободиться от доспехов и наскоро умыться, но от обоих ещё разило едким потом и терпким запахом крови. Вдобавок сир Гильям прихрамывал на крепко перевязанную ногу.
— Итак, благодаря косвенным сведениям я располагаю некоторым представлением о ходе битвы, — безрадостно заговорил король, мерно барабаня пальцами по столу. — Однако кто лучше расскажет о случившемся, чем те, кто воочию наблюдал всю картину. Вам слово, сир Гильям.
Рыцарь тяжело вздохнул, утёр лоб рукавом рубахи и начал рассказ с того, что их, судя по всему, ждали. Говорил сбивчиво, не стесняясь в выражениях и подмечая неаппетитные подробности, а на моменте, когда появились гоблины, едва удержался, чтобы не плюнуть на пол.
— Гоблины, — брезгливо проговорил король. — Как же низко пал Хельдерик, если заручился помощью столь отвратительных созданий. Что он пообещал им? Дюжину деревень на разграбление? Или бочек вина, сколько смогут выпить?
— А после нас едва не зажали со всех сторон, — прохрипел Фолтрейн и бросил злобный взгляд на хранителя клинка. — Мы бились отчаянно, надеялись, что вы задержите их! Мало того, что лагерь ждал чёртову вылазку, вдобавок мне и моим людям пришлось столкнуться с превосходящими силами…
— Какую часть обоза вам удалось уничтожить, сир Гильям? — холодно спросил король.
— Подпалили дюжины полторы телег… Если бы не чёртов огненный маг, сучий потрох! И не та девчонка со своими оборванцами… Тоже маг, но вдобавок владеет мечом. Я почти втоптал её в дерьмо, но на помощь пришёл тот наёмник. Помните, он был вашим телохранителем в годы восстания?
— Таринор, — процедил король и барабанящие пальцы на секунду сбились с ритма. — Таммарены посвятили его в рыцари.
— Ага, да только он всё тот же безродный пёс. Видят боги, будь у нас чуть больше времени, всех бы перерезали, пусть даже они были готовы к нападению. Но когда я увидел знамёна южан, глазам не поверил. Где были вы, лорд Кавигер? Почему ваши силы не удержали их⁈ Мне пришлось командовать отступление, я потерял столько людей, лишился оруженосца…
Король стиснул зубы, глубоко вздохнул и перевёл взгляд на хранителя клинка.
— Как выглядит герб дома Кавигеров? — холодно спросил он.
— Простите, ваше величество?
— Как. Выглядит. Твой. Герб? — отчеканил король, и каждое слово било словно кузнечный молот.
— Белый щит, — осторожно произнёс лорд. — На чёрном фоне.
— Знак защиты. Символ верности. Когда-то он означал защиту людей от угрозы эльфов илоренского леса. Семь лет назад моя вера в надёжность щита Кавигеров была столь сильна, что твой сын занял место командующего гвардией. И даже когда он предал меня, сбежав с Мерайей, я продолжал надеяться на верность твоего дома, Аран. Но сегодня…
Король замолчал и пристально посмотрел лорду Кавигеру прямо в глаза, будто надеялся увидеть там ответ на собственные мысли. Но лорд оставался безмолвным.
— Сир Лоуренс сказал, что ты дал сигнал к отступлению раньше положенного, — продолжал Эдвальд. — Сир Деррик подтвердил это, а также сообщил, что рог прозвучал дважды вскоре после того, как они вступили в бой с силами под чёрным знаменем с белым щитом. И командовал ими рыцарь, что держал меч в левой руке.
— Битва пошла не по плану с самого начала, — невозмутимо ответил лорд Кавигер. — Судя по всему, они действительно были готовы к нападению, поэтому о внезапном налёте не могло идти и речи. Мы связали силы аккантийцев, но к ним вскоре присоединился отряд солдат Нагорья, которыми действительно командовал рыцарь, что сражался левой рукой. И если вы хотите услышать, узнал ли я в нём Дэйна, то мой ответ: да, узнал. По этой же причине дал сигнал к отступлению.