— Этим они, похоже, не слишком отличаются от людей. К слову, я не увидел тел гоблинов у моста. Куда их дели?
— У гоблинов не принято хоронить мёртвых, — нехотя ответил эльф. — Они их съедают. Грмнук сетует, что ему пока не удалось искоренить этот обычай.
— Похоже, я поспешил с выводами, — поморщился Таринор. — Ладно, оставим ребят наедине с победным пиршеством. Сфорца ждёт нас.
Кондотьер выглядел серьёзнее обычного. Другой на его месте мог бы праздновать победу, но Эмилио Сфорца знал, что до победы ещё далеко. Он молча выслушал перевод слов Драма о потерях и ответил, что в знак благодарности отряжает гоблинам дюжину бочонков вина. Эльф намекнул, что это не лучшая идея. Тогда кондотьер заменил вино на отару овец с ближайшей фермы, и Драм согласился, что этому гоблины обрадуются куда больше.
После он выслушал сведения Таринора о ходе битвы и о том, как себя показал вверенный ему отряд Равены. Её магические способности теперь не были тайной для войска, так что наёмник не стал скрывать это и от Сфорца. Напоследок кондотьер поблагодарил Игната. Сказал, что если бы не маг, то войску пришлось бы затянуть пояса, и что он заслужил часть того, что сумел спасти.
— Прежде чем мы вас покинем, — сказал Таринор уже у порога, — скажите, знакома ли вашим кузнецам гномья серебряная сталь? Металл, отражающий магию.
Кондотьер хмыкнул, улыбнулся краем губы и заговорил, как показалось наёмнику, несколько снисходительно.
— Сеньор Сфорца уверяет, — сказала переводчица, — что «Золотым львам» служат лучшие мастера Акканты, способные перековать продажную девку в мать-настоятельницу.
— На что-то подобное я и рассчитывал, — вздохнул Таринор и покинул здание.
Сфорца вышел следом, а переводчица пояснила, что сеньор кондотьер желает навестить раненых в госпитале. Однако, не успел Таринор сделать нескольких шагов, как услышал пронзительный крик ворона.
Задрав голову, он увидел белую птицу. Миране вздумалось полетать над лагерем? Вот только летела она не так, как обычно. То проваливалась в невидимую яму, то выкарабкивалась судорожным взмахом крыла. И не переставала кричать по-вороньи, будто изо всех сил пыталась обратить на себя внимание.
Таринор присмотрелся, и холод разлился по нутру: белоснежные перья ворона испачканы красным.
— Эй! — крикнул он, спешно снимая плащ. Кондотьер со спутницей остановились с удивлёнными взглядами. — Я здесь! Сюда!
Птица, кажется, заметила его и стала снижаться. Неровные хлопки крыльев звучали будто простыни, оставленные сушиться на порывистом ветру, но вскоре, потеряв остатки равновесия, Мирана камнем полетела вниз. Наёмник едва успел поймать её в плащ и ужаснулся.
Выглядел ворон жутко: окровавленные клюв и перья, подранные крылья и хвост. Подрагивающие веки почти полностью закрывали голубые глаза-бусинки, а болезненно выгнутая лапка сжимала плотно свёрнутый свиток, скреплённый печатью с оттиском цветка розы.
— Боги… Кто ж тебя так?.. — прошептал Таринор. — Держись… Сейчас отнесу к палатку…
Но вдруг ворон выгнул шею, а из клюва вырвалось хриплое: «Неееет!» Птицу охватило свечение, она сделалась тяжелее, и наёмнику пришлось опуститься на колени вместе с плащом. «Чёрт! Только не здесь!..» — пронеслось в его голове, но было уже поздно.
Несколько мгновений спустя перед Эмилио Сфорца, его переводчицей и открывшим рот от изумления смугловатым стражником лежала обнажённая светловолосая девушка, наспех прикрытая плащом. Таринор придерживал её голову и заговорил снова, наплевав на всякую осторожность:
— Мирана! Мирана, слышишь меня? Всё будет хорошо…
Девушка приоткрыла глаза и набрала воздуха в грудь.
— Письмо… Сокол… В замок… — она протянула свиток дрожащей рукой. — От Майвенов…
Сказав это, Мирана потеряла сознание. Таринор сунул переводчице бумагу и поднял девушку с земли.
— Вот, — отрывисто сказал он. — Послание королю от Майвенов. Переведи, а я в госпиталь. Ох, Мирана… Надеюсь, оно того стоило…
Глава 29
Рия весь день провела в лагерном госпитале. Здесь он представлял собой просто натянутые тенты из вощёной ткани, под которым лежали больные и раненые. Но даже такая малость оказалась очень кстати: сразу после битвы небо заволокло тяжёлыми облаками, которые с минуты на минуту грозили разразиться дождём.
Раненых оказалось столько, что места под тентами едва ли хватало для аккантийцев, людей Таммаренов и крестьянского восстания. Выживших пленных из числа королевских солдат оказалось куда больше, и их пришлось укладывать прямо под открытым небом на подстилку. Впрочем, они были благодарны, что их ранами вообще занимались. На этом настояла принцесса, которая ближе к вечеру лично посетила госпиталь вместе с Дэйном Кавигером и даже пообщалась с некоторыми ранеными. Не только с рыцарями, но и простолюдинами.
Рия стояла в стороне в испачканном кровью переднике и глядела на это с усмешкой. Её высочество изо всех сил желает выглядеть противоположностью своему отцу. Вот только сейчас Рие предстояло наложить ещё с десяток швов и сделать дюжину перевязок, поэтому она ждала, пока её высочество наиграется в «хорошую королеву» и, наконец, покинет госпиталь вместе со своей стражей.
Однако перед тем, как уйти, принцесса подошла к ней.
— Вы ведь Риенна Эльдштерн? — смущённо спросила она. — Мне жаль, что так вышло с Игнатом. Но теперь настоящий предатель под стражей, а в будущем его ждёт справедливый суд.
— С некоторых пор я перестала верить в справедливость суда… — с прохладцей проговорила Рия, — … но надеюсь, вы справитесь.
Принцесса Мерайя вздохнула.
— Я знаю, сколько горя мой отец причинил вашей семье. И постараюсь сделать всё, чтобы это исправить.
— Вы умеете воскрешать мёртвых, ваше высочество? — спросила Рия, и принцесса отвела взгляд. — Ваш отец успел совершить столько зла, что вам, наверное, придётся положить всю жизнь на борьбу с последствиями. Так стоит ли оно того?
— Едва ли вы понимаете, о чём говорите, — вздохнула принцесса. — Сомневаюсь, что вам доводилось сидеть на троне.
— Вы правы. Но мне доводилось лечить людей с одним чудесным человеком. Хирургом из Ригена. Он донёс до меня такую простую и такую неочевидную для многих мысль: мы не боги и не можем спасти всех. Но тех, кого можем, мы спасти обязаны.
— Не уверена, что понимаю…
— Не пытайтесь починить то, что ваш отец уже спалил дотла. Иначе всю жизнь проживёте в тени его деяний. Служите живым и сделайте так, чтобы им не приходилось вспоминать времена короля Эдвальда.
— Я подумаю над вашими словами, — кивнула принцесса. — А пока что… просто хотела поблагодарить вас за труды. Лекари южан неохотно занимаются ранеными врагами.
— Для меня нет разницы, под чьим знаменем они шли в бой, — улыбнулась Рия. — При Лейдеране они звались моими союзниками, теперь — врагами, но людьми от этого быть не перестали. А теперь, если позволите, мне нужно наложить швы вон тому бедняге.
Принцесса кивнула и покинула госпиталь, а Рия принялась заниматься привычными делами. Аккантийцы научили её очень аккуратно зашивать раны и ей не терпелось применить искусство на практике. К счастью, среди раненых были только те, кому имело смысл помогать. О тех, кому не повезло оказаться в госпитале, девушка предпочитала не думать.
Последним Рия перевязывала ногу немолодому мужчине. Затянула повязку и ловко завязала концы узлом, когда на его лицо упали первые капли моросящего дождя.
— Энгата плачет, — грустно заметил он и, увидев непонимание на лице Рии, добавил: — Оттого, что её сыны бьются друг с другом. Нет хуже войны, чем братоубийственная.
— Хорошо, что принцесса оказалась благосклонна к солдатам короля, — сказала Рия, и мужчина хрипло засмеялся.
— Глянь на мои руки, девочка. Какой из меня солдат? Батрак я с восточного района. Когда тюк утащить, когда свинарник вычистить.
— Как же вы оказались с оружием в руках?
— Так когда ваши к городу подошли, нас всех к делу пристроили. Баб, кто покрепче, на работы, мужиков в ополчение. А остальных… Серые лютовали пуще прежнего. Больных в лечебнице аминейской — и тех не пощадили. По всему району прошлись с магистром ихним. Я его разок видел — страшный до икоты с этим ожогом на пол рожи…
От этих слов на душе Рии вдруг сделалось совсем горько.
— А давеча вот взбаламутили с утра пораньше, — продолжал он. — Пику в зубы — и за ворота. Слушайтесь, говорят, господина сержанта, а пуще него — рыцаря на коне в полосатой накидке. Сира Гилема… Фолтрина или как-то так… Ну рыцарь-то вперёд уехал, а сержант прям тут сразу в атаку погнал. Держитесь, говорит, до последнего. Так глотку драл, зараза, думал, оглохну… Да только я не его боялся. Страшнее было, что приятеля своего встречу и биться с ним придётся. Насмерть…
— Он служит в лагере?
— Поди знай, — пожал плечами мужчина. — Он в предместьях жил, а в город его не пустили. Мол, своих дармоедов хватает. А он ведь такой же, как я, разнорабочий.
— И как, встретили его?
— По счастью, нет. Может ушёл куда, может ваши его в бой не погнали. А может и убил уже кто… С прошлой войны уж семь лет минуло, а всё по-старому: приходит незнакомец, даёт оружие и велит убивать других незнакомцев. Куда хуже, если дело до знакомцев доходит…
— Рия! — девушка услышала знакомый голос и обернулась. — Рия!
У дальних лежаков стоял Таринор, держа на руках светловолосую девушку без сознания, прикрытую одним лишь плащом. Рия оставила словоохотливого ополченца и поспешила к нему.
— Чёрт возьми… Кто это⁈ — воскликнула она, подойдя ближе.
— Всё потом, — отрезал наёмник. — Место найдётся? Не знаю, что с ней, может быть ранена…
Рия быстро расстелила свободную подстилку, и наёмник осторожно опустил девушку на землю.
— Отвернись, я её осмотрю, — скомандовала она. — Встань тут, прикрой, чтоб не пялились! Ну-ка… Руки-ноги в порядке… Разве что пара царапин. Переломов, кажется, тоже нет… На теле ни синяков, ни ран… Она полностью здорова, Таринор, разве что худовата. А теперь расскажи, кто она вообще такая? Выглядит смутно знакомой.