Когда Таринор закрыл за собой дверь, Дэйн вздохнул и обратился к принцессе:
— Ты не единственная лишилась отца сегодня. В одной из комнат замка я нашёл дряхлого, едва живого старика и не придал бы этому значения, если бы он вдруг не назвал меня сыном… Да, я не сразу узнал его, лорда Арана Кавигера, моего отца.
— Что… Что с ним произошло? — растерянно спросила принцесса.
— Король испытал на нём зелье. Одно из тех, что заставлял готовить ригенского алхимика для продления собственной жизни. Отец держался из последних сил в надежде увидеть меня в последний раз… И умер у меня на руках.
— Мне… очень жаль, — проговорила принцесса, отведя взгляд.
— Отца я нашёл на обратном пути из королевских покоев. Но случись это раньше… — Дэйн направил взгляд прямо на принцессу. — Если бы сир Таринор не убил короля, я бы сделал это сам.
— Если бы, — ответила она. — В этом вся разница.
Дэйн склонил голову в знак прощания и развернулся было к выходу, но задержался и запустил руку за пазуху.
— Ещё кое-что, — сказал он и положил на стол скреплённый печатью свиток. — Когда всё закончилось, один из слуг в замке просил передать тебе. Печать верховного книжника.
Когда рыцарь ушёл, Мерайя осторожно сорвала печать и развернула бумагу. Убористый почерк верховного книжника Илберна говорил сам за себя.
'Если вы читаете эти строки, ваше высочество, значит задуманное мне не удалось, и я наверняка мёртв. Мне бы хотелось надеяться на лучшее, но ваш отец едва ли сохранит мне жизнь после того, как всё станет явным.
И всё же, если вы читаете это, значит одержали победу и Чёрный замок пал даже несмотря на то, что мне и моим людям не удалось открыть ворота. Не знаю, попадёт ли моя душа в Чертоги мудрости Сильмарета после смерти, но надеюсь, что хотя бы там смогу узнать, что же всё-таки произошло.
Простите за долгое вступление, но прошу прочитать до конца мою последнюю исповедь.
Я наблюдал за вами многие годы, ваше высочество. Видел, как вы росли совсем не тем человеком, что ваши отец, и, слава богам, мать. И чтобы направить вас на верный путь, будучи верховным книжником, я использовал самый очевидный из доступных мне инструментов: книги. С моей подачи вы читали истории, которые заложили в вас зерно доброты и здравомыслия. Как же я радовался, когда оно дало росток, и как я молил богов, чтобы оно не зачахло в мрачных стенах Чёрного замка.
Я не стану писать здесь о том, как сдружился с патриархом Хельдериком и шутом Тиллем, маленьким человеком с большим сердцем, до которого многим из нас ещё расти и расти. Не стану описывать, как мы пытались действовать в интересах страны наперекор сначала планам вашей матери, а после — фанатичному безумию вашего отца. Обо всём этом вам расскажет Хельдерик. В отличие от меня, он не ограничен единственным листом бумаги…
Здесь я расскажу лишь то, что ему неведомо, и то, что больше всего тяготит мне душу. Всю жизнь я не выносил вида крови и отвергал насилие в качестве разумного решения. Однако судьба вынудила меня сделать то, за что я себя возненавидел.
Когда ваш отец задумал продлить себе жизнь, он, не знаю каким образом, но добыл бесценный фолиант за авторством Отто из Альвенгау, знаменитого алхимика и исследователя эльфов. Здравый смысл во мне боролся с жаждой знаний и, в конце концов, одержал верх. Я изменил рецепт эликсира, совсем немного, чтобы даже такой опытный алхимик как Карл Эльдштерн не заподозрил подмены, а после, скрепя сердце, уничтожил книгу. Да простят меня те несчастные в темнице, на которых король испытывал эту бурду, но их жертва была меньшим злом…
Хоть это решение стоило мне сделки с совестью, но оно меркнет перед тем, что мне пришлось сделать позже. Пусть я и договорился с городским советом, что в случае штурма города они удержат часть войск у себя, но сильный и опытный командир всё ещё являлся сильным преимуществом королевских войск.
Поэтому с тяжёлым сердцем, поправ все свои принципы, я принял решение убить лорда Джеррода Раурлинга. Он был достойным человеком, славным командиром, но его жизнь могла принести несравнимо больше зла, чем то, которым стала его смерть.
Я никогда не умел лгать в глаза, поэтому, рассказывая королю о яде, я сказал чистую правду: кубки отравили ещё в замке, поскольку отравитель не мог знать, какой именно достанется нужному человеку. Он, то есть я, знал лишь о том, что Джеррод не пьёт сладких напитков, поэтому и яд был подобран так, чтобы срабатывал лишь в сухом вине.
Задумав погубить одну жизнь, я рисковал множеством других и своей собственной. Но, к счастью, всё сработало именно так, как планировалось. Джеррод Раурлинг погиб, я остался вне подозрений, а хранителем клинка стал никчёмный сир Гильям Фолтрейн.
И вот теперь мы с последними верными мне людьми готовимся совершить нашу последнюю авантюру: открыть ворота Чёрного замка, как это сделал Вельмор Скайн семь лет назад. Однако если бы нам это удалось, это письмо к вам бы не попало.
Надеюсь, вам никогда не придётся столкнуться с подобным выбором. Но если такое произойдёт, не сомневаюсь, что вы примете правильное решение. И, несмотря ни на что, не потеряйте себя. Энгата истосковалась по добрым правителям, поэтому станьте лучшей королевой, чем кто-либо о вас думает.
Я верю, что все эти жертвы не напрасны. Слава королеве Мерайе!
Магистр Илберн, верховный книжник Чёрного замка
p.s.
Прошу отправить моё тело в Хельмгард, чтобы мой отец, архимагистр Филберт, подобрал подходящее место для захоронения.'
Чем дальше Мерайя читала письмо, тем более влажными становились её глаза. Она будто снова пережила события последних месяцев, одно за другим. Они проносились перед глазами, наслаивались друг на друга, а в конце прозвучало громогласное «Слава королеве Мерайе!», услышанное в зале Высокого дома.
Едва ли она тогда осознавала всю ответственность, что свалится на неё. Тогда она была просто испуганной девчонкой, преодолевшей ужасный путь, чтобы сбежать от ещё большего кошмара. Наверное, тогда она согласилась бы на что угодно…
Но теперь всё иначе. Принцесса посмотрела в зеркало, стоявшее в углу, и не узнала себя. Ведь с той стороны полированного серебра на неё смотрела королева. Королева Мерайя.
Выйдя за порог, Дэйн увидел Таринора, стоящего неподалёку в одиночестве. Рыцарь-наёмник глядел на лагерную возню, а мелкие капли дождя разбивались о его волосы и плечи.
— Ты всё ещё считаешь, что поступил верно? — спросил Дэйн.
— Думаешь, стоило рассказать ей правду? — негромко сказал Таринор. — «В вашего отца вселился бог и сломал ему шею его же железной рукой» — так что ли?
— Я бы подтвердил твои слова и…
— И она бы увидела перед собой двух безумцев вместо одного.
Таринор развернулся и вздохнул. Во взгляде читалась жуткая усталость:
— Нет, Дэйн. Я принял удар на себя, чтобы принцесса не держала на тебя зла. Что ей стоило решить, будто это ты зарубил короля, чтобы отомстить за похищение отца? — Таринор опустил глаза и усмехнулся. — Сбежавшая принцесса и доблестный рыцарь — прямо как в сказке. Мрачной, кровавой, но всё же сказке. Так пусть хоть у вас она закончится хорошо.
— Безрукий рыцарь, гражданская война и город, полный мёртвых, — покачал головой Дэйн. — Слишком мрачно для счастливого конца.
— Смотря с чем сравнивать. Артур Роймер не рассказал, как нашёл сестру? Она сидела на полу собственных покоев с безумными глазами и раз за разом тыкала острой шпилькой для волос в шею какого-то мёртвого бедняги. Даже удивительно, как худышка Катарина с ним справилась — ручищи у него были будь здоров. Впрочем, безумцы порой способны на такое, что не верится. Ну да кому я об этом говорю…
— Ладно, ты прав. Но ведь слух быстро разнесётся по стране, — покачал головой Дэйн. — Слава убийцы короля — дурная слава. И только мы с тобой будем знать, что она незаслуженная. Это так… несправедливо!
— Справедливость — утешение для отчаявшихся, — со вздохом ответил Таринор. — А что до славы убийцы короля — я заслужил её ещё семь лет назад. Моё счастье, что она настигла меня только теперь. Прощай, сир Дэйн Кавигер. Береги себя.
По мосту Святого Беренгара торопливо шёл высокий, но коренастый человек. Его лицо было измазано грязью и сажей, а одежда явно сидела не по размеру. Вдобавок он сутулился, а неровно обрезанные волосы скрывал плотно натянутой шапкой.
Едва ли кому-то из встречных захотелось бы задержать на нём взгляд дольше, чем на пару мгновений. Но сир Гильям Фолтрейн как раз не искал внимания.
В тот решающий момент, когда он стоял между привратных башен, а перед воротами бушевала огненная буря, что-то внутри подсказало, что всё кончено. Несмотря на уверенность короля и многовековую историю неприступной крепости, сегодня Чёрный замок падёт. В тот самый момент к Гильяму пришло страшное осознание: лучшее, на что он теперь может рассчитывать — это остаться в живых.
Плевать на титулы, плевать на замок и короля. Пора в последний раз сыграть роль хранителя клинка. Гильям гаркнул «Все назад!» и понёсся вниз по лестнице, прыгая через ступени. Те, кто успеют последовать его примеру, имеют шанс остаться в живых. На остальных плевать.
Когда позади раздался ужасающий грохот, а спину обдало жаром, Гильям невольно обернулся. И только утвердился в своей правоте. Присяга рыцаря гвардии требует, чтобы тот защищал своего короля от любой опасности… Но вряд ли тот, кто это придумал, видел что-то подобное.
Те, кому не повезло оказаться прямо за воротами, обратились в пепел. От них не осталось даже доспехов. Там, где только что стоял целый отряд, теперь был только раскалённый докрасна камень.
Нет, с такой силой никому не совладать. Чёрный замок обречён, король тоже, а ему, Гильяму Фолтрейну, едва ли стоит рассчитывать на милость победителей. Но не для того он когда-то пошёл против воли собственного отца и поддержал мятежника, не для того служил Эдвальду Одерингу все эти годы, чтобы тот всё погубил и потащил за собой всех, кто был ему верен. Нет, такого дерьма Гильям точно не заслуживает.