— И она сразу согласилась?
— Нет, не сразу. Но согласилась.
— Можно с ней поговорить? Я бы поспрашивал у нее, не пытался ли кто-нибудь в последнее время познакомиться с ней, втереться в доверие, напроситься на приглашение к вам в квартиру. Она дома?
— Нет. — Лицо Филиппа Владимировича внезапно помрачнело. — Она… У нас неприятность, если можно так сказать. Один наш знакомый пропал. Обычно он приходил каждый день, позавчера тоже должен был прийти, но не пришел. Мы не обеспокоились, мало ли какие обстоятельства у человека, но вчера он тоже не пришел. Мы стали звонить, телефон выключен. Вагиза начала обзванивать больницы, нигде его не нашла, тогда позвонила в полицию. Ей сказали, что про человека с таким именем у них информации нет, но по приметам он похож на мужчину, который скончался в гостинице «Витязь», умер ночью, позавчера утром его горничная обнаружила, когда пришла делать уборку. Предложили приехать на опознание. Я, конечно, был против, потому что этот покойник из «Витязя» никак не может быть Сашей, у него и имя другое, и жил Саша не в «Витязе», а в «Самоцветах». Но Вагиза настаивала, что нужно посмотреть и убедиться, чтобы уж не волноваться за Сашу.
— А в «Самоцветы» вы звонили? Может быть, он выписался и уехал из города?
— Конечно, звонили, — с раздражением ответил Хмаренко. — Первым делом именно туда и позвонили. Но разве они скажут что-нибудь толковое? Только «телефон в номере не отвечает», и все. Хоть лопни! Когда ушел? Приходил ли ночевать? На все один ответ: информацию о постояльцах не даем, это приватные сведения. Черт!
Он потер затылок и болезненно сморщился.
— Заломило. Снег пойдет скоро. После взрыва я стал как барометр, любое изменение погоды за час-полтора чувствую, головные боли дичайшие. И давление подскакивает. Прошу извинить, надо выпить лекарство.
Филипп Владимирович ловко развернул кресло, подкатился к стоящему в углу комнаты большому журнальному столу, густо уставленному флаконами и коробочками с препаратами. Там же стояли две литровые пластиковые бутылки с водой и два стакана, один — обычный, второй — совсем маленький, вроде стопочки. «Для капель, наверное, — подумал Сергей Владимирович, мгновенным цепким взглядом охватив все аптечное разнообразие, предназначенное для поддержания здоровья Филиппа Хмаренко. — И как он в этом не запутывается? Впрочем, у него Вагиза, она, наверное, сама следит за приемом препаратов».
— Значит, ваша жена поехала в больницу?
— В морг.
Хмаренко взял один из пластиковых флаконов, вытряс на ладонь три таблетки, подумал и добавил еще одну, забросил в рот, запил водой.
— А кто такой этот Саша? Вы давно его знаете?
— Недавно. Он писатель. Ну, я так понял, что начинающий писатель, работает над своей первой книгой. У него сюжет как-то связан с галерейным делом, а он ничего в этом не понимает. Позвонил, попросил разрешения прийти проконсультироваться, задать вопросы. Разумеется, я разрешил. Он пришел, мы познакомились, приятный такой молодой человек…
— Молодой? — переспросил Ураков.
— Для меня — молодой. А так — около сорока, я думаю. Александр Баулин. Вопросов у него было много, а мне, уж поверьте, есть что рассказать. Вот так и пошло: он каждый день приходит часов в пять вечера, мы разговариваем, ужинаем, пьем чай, коньячком балуемся или виски, около десяти он уходит. А позавчера не пришел… Но я уверен, что ничего страшного не случилось, наверняка познакомился с какой-нибудь дамочкой и застрял у нее. В его возрасте сам бог велел с дамочками крутить, по себе знаю.
В прихожей хлопнула дверь.
— Вагиза! — крикнул Филипп Владимирович. — Ну что? Как?
— Сейчас, — послышался расстроенный голос.
Через минуту в комнате появилась Вагиза Хмаренко, в девичестве Тукаева. Полноватая, но не толстая, сильная, статная женщина, волосы выкрашены в светло-коричневый цвет, лицо некрасивое и какое-то опустошенное, глаза заплаканные.
— Это он, — выдохнула она, словно не замечая гостя. — Это Саша. Только почему-то он умер в другой гостинице, и при нем был паспорт на другое имя.
— На какое? — быстро спросил Ураков.
Только теперь Вагиза обратила на него внимание, ее лицо стало настороженным.
— Вагиза, это господин Ураков, он пришел по делу. Я потом тебе объясню, — ровным голосом произнес Хмаренко. — Так какие документы оказались у Саши?
«Я не знаю, кто ты и какую жизнь прожил, — подумал Сергей Васильевич, внимательно наблюдая за бывшим галеристом, — но жизнь эта легкой не была, вот уж точно. И научила тебя держать лицо при любых обстоятельствах. Я же тебя предупредил, что в твоем окружении могут появиться сомнительные лица, и вот выясняется, что писатель Саша — вовсе не Саша и ни разу не писатель, а у тебя ни одна морщинка не дрогнула. И где же тебя так натренировали-то?»
— Какой-то Песков… — растерянно ответила Вагиза и всхлипнула. — Игорь… Отчество, кажется, Владимирович… Нет, Вадимович. Я ничего не понимаю… Почему другое имя? Почему другая гостиница? Что это? Ну как же так?
Руки ее тряслись, из глаз катились слезы.
Сергей Васильевич не сводил глаз с Хмаренко. Прошло несколько секунд, прежде чем тот полностью осознал сказанное. В глазах галериста плеснулись сперва недоумение, потом изумление, потом страх. «Вот где тебя пробило, — отметил про себя Ураков. — Выходит, имя тебе знакомо. А твоей жене — нет. И не так уж хорошо тебя натренировали, вон рожу как перекосило».
Однако действовать следовало быстро. Если в морге работают нормальные люди, то в полицию уже сигнализировали, что мужчина, тело которого поступило с документами на имя Игоря Пескова, опознан как Александр Баулин. И сейчас начнется движуха. Надо успеть осмотреть оба гостиничных номера до того, как туда явятся бывшие коллеги. С «Витязем» проблем не будет, старший менеджер отеля — давний знакомец Сергея Васильевича. С «Самоцветами» придется повозиться, поискать связи, отельчик маленький, из новых, открылся, когда Ураков уже был не у дел.
Он поднялся. Изобразил на лице старание быть деликатным.
— У вас тут… В общем, вам сейчас не до меня. Ухожу-ухожу. Но вы позволите еще раз наведаться к вам?
Хмаренко только молча кивнул, но по его лицу было заметно, что он не понял смысла обращенных к нему слов. Сергей Васильевич быстро оделся в прихожей и тихонько притворил за собой дверь.
Прыгнул в машину и помчался в гостиницу «Витязь», большую, помпезную, построенную в 1960-х годах. Ехал и молился, чтобы его знакомый администратор оказался на месте, а не в отпуске или на больничном. Поскольку Вагиза опознала в человеке, числящемся в морге Игорем Песковым, вовсе даже Александра Баулина, с минуты на минуту начнется движуха, и полиция снова нагрянет в отель. Одно дело — человек просто помер во сне, и совсем другое, когда имен многовато.
Когда встали на светофоре, воспользовался минуткой и позвонил Валере Шаркову.
— Нашел я твоего Пескова. Только он, кажется, дуба дал.
— Что?!
— Это не точно, еду разбираться. А Хмаренко, похоже, имя-то это не впервые слышал. Может такое быть?
— Может. Наверняка. Отреагировал?
— Еще как! Как будто на кладбище привидение встретил. Короче, второе имя Пескова — Александр Баулин. Умер ночью, во сне, в гостинице, сейчас находится в морге. В номере наверняка группа уже поработала, но, может, что-то осталось из информационно значимого. Я сейчас попытаюсь проникнуть в номер, если на что-то нужно обратить внимание — говори сразу.
— Сережа, я сам не знаю… Смотри внимательно, если будет возможность — держись на связи, по ходу обсудим.
— Приехали, — проворчал Ураков. — Не знает он… Чего ж тогда задания давать, если сам не знаешь, чего надо?
Загорелся зеленый свет, и он нажал кнопку отбоя.
Дзюба
— Это Оксана?
Роман Дзюба постарался придать своему голосу бархатистости и вальяжности. Номер телефона ему дала Анна.
— Да, я вас слушаю.
— Я — жених Анны Зеленцовой. Вы не могли бы уделить мне немного времени?
— Жених?!
Напористый звучный голос Оксаны, кажется, немного сел. Или осип. Во всяком случае, новость оказалась для нее явно нерядовой.
— У Анюты есть жених? — недоверчиво переспросила она. — Она никогда не говорила…
— Раньше не было. Теперь есть. И в этой связи у меня к вам деликатный разговор. Мы можем встретиться?
— Да… Конечно, пожалуйста…
Оксана, на вкус Дзюбы, была человеком, в котором все «слишком»: слишком громкий голос, слишком яркая внешность, слишком крупная фигура, слишком высокая грудь, слишком неестественный цвет волос — нечто среднее между красным и фиолетовым. Анна говорила, что Оксана — хороший добрый человек, а облик ее мужа вполне устраивает, не зря же у них трое детей и полный мир-лад-совет-да-любовь.
Они договорились встретиться в баре небольшого отельчика, расположенного неподалеку от дома Анны. Оксана опоздала минут на 20, и Роман успел до ее прихода разговориться с юным барменом и обсудить с ним один из последних голливудских боевиков, побивший, по утверждениям рекламных роликов, все рекорды по сборам в США и Европе.
Оксана оказалась дамой любопытной и, едва сев рядом с Романом, попыталась начать задавать вопросы о том, где он познакомился с Аней, да когда, да почему же Анечка ей ничего не говорила, да кто он, чем занимается и какие у него планы на дальнейшие отношения с Анютой. Однако Дзюба этот поток вопросов быстро пресек и перехватил инициативу:
— Я служу в полиции. И у меня к вам вопросы о Никите Никоненко, которому Аня сдает квартиру.
— О Никите? — изумилась Оксана. — А он тут при чем?
— Он, видите ли, открыто ухаживает за Анной, буквально проходу ей не дает. Анна клянется и божится, что не давала ему повода и у нее с Никитой никогда ничего не было. Меня вся эта ситуация изрядно смущает, поэтому я хотел бы знать, откуда вообще господин Никоненко взялся и что вы о нем знаете. Нехорошо получится, если я ни за что ни про что набью морду хорошему парню, правда же? Но если я уеду и оставлю Анну на растерзание сексуальному маньяку или просто идиоту, то выйдет тоже не лучше. Итак, Оксана, я вас внимательно слушаю.