Но, несмотря на очевидное раздолбайство охранников и полное попустительство хозяина, который вроде бы взял на себя функции командира, первый день путешествия прошел без происшествий. Заночевали в деревеньке Маннекенсвере, что в паре десятков километров от Остенде. Настолько маленькой, что крестьяне не решились отказать в ночлеге дюжине усталых путешественников.
Впрочем, хозяин, наскоро перекусив чем-то из собственных запасов, устроился спать в средней телеге. Только распорядился, чтобы три охранника постоянно бдели за его имуществом.
Дисциплинированные подчиненные тут же разбились на тройки, определили время дежурства каждой. Де Сент-Пуанту и Аблемарлу выпала вахта с часу до четырех ночи, самая противная. Потому, поужинав жидкой кашей от хозяйских щедрот, они и завалились немедленно спать, разместившись на крестьянском сеновале. И благополучно проснулись от петушиного крика – первая смена напилась вдрабадан и уснула на посту. Соответственно, до утра будить их было просто некому.
От того же кукареканья проснулись и хозяин, и заснувшие на посту, но последние – чуть раньше. И на голубом глазу объявили, что дежурят в третью смену, а потому ценный груз постоянно находился под должным приглядом. Мол, все в порядке, можно ехать дальше.
Такая вот охрана.
Де Сент-Пуант лишь однажды путешествовал с охраняемым караваном, но тогда часть дороги проходила через амьенские леса, буквально кишащие разбойными бандами. Может, поэтому тот командир наемников гонял подчиненных в хвост и в гриву, выставлял головной и боковые дозоры, заставляя каждую свободную минуту отрабатывать действия по отражению нападения.
А здесь все просто расслабились?
Возможно, возможно.
– Элис, надо поговорить.
Что может быть естественней, чем молодожены, желающие держаться подальше от всех остальных. Отстали, воркуют себе, как голубки, честное слово.
– Чего надо?
Однако ласковый такой ответ. Хорошо никто не слышит, а то б спалились к демонам.
– Слушай, ну так же нельзя, я ж муж, как-никак, могла б и поласковее разговаривать.
– Муж, – фыркнула «жена», – только до Галлии доберемся, так сразу и забудешь, как звать-то меня. Ваше сиятельство. – Титул она произнесла так, что де Сент-Пуант чуть не устыдился своего дворянства.
– Можешь язвить сколько хочешь, но позволь напомнить – сначала мы должны добраться. Чтобы было кому и кого забывать. А пока островитяне нас наверняка уже ищут, и вовсе не для того, чтобы порадовать.
Вместо ответа Элис надула очаровательные губки и довольно долго шла молча. Пока, наконец, не соизволила заговорить.
– По-моему, я не совсем бесполезна в этом путешествии.
– О да, если б не твой героический забег на шкафут, мы могли бы сейчас отдыхать в подвале маркиза Дорсета. Точнее, ты могла бы. Нас с Аблемарлом он бы просто прирезал. Меня – как ненужного свидетеля, графа – за компанию. И тебе нашел бы применение – говорят, он молоденьких девиц любит, но своеобразно. Он вообще большой оригинал, этот Дорсет. Подробности интересуют?
– Нет! – сказала как сплюнула Элис. – Ладно, чего хотел-то?
Отличный вопрос! Чего от симпатичной девушки может хотеть пятнадцатилетний юноша?
Увы, не в этот раз.
– Странно все как-то, неправильно. Набрали откровенный сброд, охрана никакая, а хозяин и бровью не ведет. Такое впечатление, что ему вообще все безразлично. Можешь узнать, что мы, собственно, охраняем?
– Уже. Самой стало интересно. Пока вы все дрыхли ночью, я прошлась по телегам. Там под соломой, кстати, сильно подгнившей, ящики. Крепко сколоченные, тяжелые. И главное – плотно набитые чем-то твердым. Такое впечатление, что в них просто кирпичи или булыжники лежат, но такого же быть не может?
– Открыть не удалось?
– Куда там! Крышки намертво приколочены, там и фомка не поможет, лом нужен, не меньше.
– Странно. Ладно, надо наших нагонять. Расскажу Аблемарлу, пусть думает.
Вот так, дело прежде всего. И это вместо того, чтобы… Эх, мечтать – только расстраиваться!
Но Аблемарл к новости де Сент-Пуанта отнесся на редкость спокойно.
– Господи, нам-то какая разница, что в тех ящиках. Движемся? Да. В нужную сторону? Да. Патрули нас не трогают? Только если за кошелек хозяина, что лично меня нимало не волнует. Другой вопрос, что расслабляться не следует. Так что вечером перезарядим пистолеты, и, я тебя прошу, не отставать! – негромко, но прикрикнул на юношу граф.
Тот резко поднял взгляд, набрал в грудь воздух для отповеди, но Аблемарл успокаивающе положил на нее ладонь.
– Друг мой. – О как, друг, почти что брат. Хотя, после совместных приключений… – У нас у всех одна цель – добраться до Галлии. Где вы рассчитываете получить заслуженную награду, я – компенсацию за понесенные по… впрочем, да, по вине островной контрразведки убытки. Надеюсь, вы не верите, что за нами охотится Лунная палата, в которой я до сих пор числюсь не самым последним сотрудником? Вот. Наша красавица тоже на что-то надеется, и, если я хоть что-то понимаю в молодых людях, прежде всего на вас. Так что успокойтесь и аккуратно, чтобы никто не видел, проверьте заточку шпаги и кинжала. Боюсь, что подраться нам еще придется, независимо от того, что везет в Лилль наш бравый хозяин.
Ну и что на это возразишь? Ничего. Но оружие наточено как надо, молодое тело привычно к дальним переходам, а значит, жизнь прекрасна! Как вон та девица, что поставила на землю полное ведро, смахнула со лба пот и с улыбкой посмотрела на караван. Точнее, на одного молодого человека, на кого же еще? Эх, задержаться бы здесь да рассказать ей о трудных подвигах юного героя! А потом…
– Поль, не отставай, – раздался резкий голос Элис. Чуть более резкий, чем обычно. Ревнует?! Вот было бы здорово!
Что же, вперед, вперед по пыльной дороге под ярким весенним солнцем. Любуясь на окрестные поля, потом наплевав на окрестные поля и, наконец, когда пот из-под шляпы чуть не ручьями покатился за шиворот, прокляв и поля, и леса, и эту чертову пыльную дорогу, ведущую, по-видимому, в бесконечность.
День-ночь, день-ночь мы идем по Африке.
День-ночь, день-ночь все по той же Африке.
Пыль-пыль, пыль-пыль от шагающих сапог…
Откуда он знает эту песню? Ах да, как-то пел ее Жан. Тогда – Ажан, ныне – виконт де Камбре, до которого надо еще дойти.
Мой бог, дай сил, чтобы не сойти с ума,
Я здесь забыл, как зовут родную мать.
Здесь только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
Отдыха нет на войне солдату.
Короткая остановка в Верне, скорый перекус – и снова вперед, вперед.
Я шел сквозь ад восемь дней и семь ночей.
Там нет ни огня, ни жаровен, ни печей.
Только пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
Отдыха нет на войне солдату.
Что?!
Из густых придорожных кустов грянул залп. Шедшего рядом охранника тяжелая мушкетная пуля как курчонка снесла с дороги, швырнула на обочину. Кто-то завопил от боли, кто-то – от страха и растерянности. Де Сент-Пуант смог только сжать руку идущей рядом Элис и замер, не в силах не то что драться – даже просто бежать, наплевав на долг охранника, на свои обязательства.
Из тех страшных кустов уже бежали мужчины, вооруженные кто ржавой шпагой, а кто и просто крестьянским дрыном, полезным в хозяйстве и удобным в молодецкой схватке против пусть и умелых, но неорганизованных бывших солдат, из которых больше половины или убиты, или корчатся на разбитой телегами пыльной дороге.
А он все стоял растерянный, отчетливо понимая бессмысленность сопротивления.
Их спас Аблемарл. Схватил обоих за руки, рванул за собой.
– Бежим, спасаемся! Здесь все кончено.
Глава 30
И они побежали. Спаситель, как же они бежали! Быстрее ветра, быстрее пули!
Но их догнали. Точнее, догнал. Хозяин обоза, низенький, толстенький, он мчался на своих коротких ножках, не разбирая пути, перескакивая мелкие ямы, проламываясь сквозь редкие кусты, словно пестрое кругленькое ядро.
– Постойте, меня подождите!
Не сразу, но Аблемарл остановился. Уже когда купец почти подбежал, граф вытянул руку, останавливающе подняв ладонь.
– Стойте. Все стойте, давайте передохнем.
И в этот момент из недалекого кустарника прозвучали еще три выстрела. Две пули просвистели рядом с де Сент-Пуантом, а одна попала в бок купцу, прошила насквозь, вынося с собой кровь и куски мяса.
– Бежим! – вновь скомандовал Аблемарл.
Впрочем, мог и не командовать – молодые люди сами рванули к недалекому лесу. Графу оставалось лишь догонять. Хромая, скрипя зубами, стараясь не упустить из виду.
Добежали до леса – и дальше, вперед. Вглубь, в чащу. Де Сент-Пуант лишь автоматически отметил, что солнце светит в левый глаз.
Остановились… да кто знает, когда остановились. Рвется из груди сердце, усталость сводит натруженные ноги, не хватает воздуха, мелкими ветками в кровь исхлестаны лица. Может быть, это длилось час, может быть – два, может быть – десять минут.
Вот, наконец, залитая солнцем поляна. Тепло, светло, мягкая трава, в которой белыми, желтыми и фиолетовыми вспышками мелькают первые подснежники. Все, сил больше нет.
Трое свалились, глядя вверх, в голубое небо. Такое чистое, такое равнодушное. К усталости, к боли, к смерти. Ему все равно, оно прекрасно несмотря ни на что.
Руки сами по себе ощупывают траву, находят листья кислицы и дикого лука, тянут их в рот. Их много, они помогут прийти в себя, хоть как-то восстановить силы.
Судя по солнцу, путешественники пролежали около часа, когда Аблемарл скомандовал подъем. Именно скомандовал, словно солдатам. И это тоже успокоило – если есть командир, то не надо волноваться, не надо думать. Выполняй команды, и все будет в порядке. Ему, командиру, виднее.
– Идем параллельно кромке леса, ищем хоть какую-то дорогу. Туда, – он показал рукой.