Ай, хороша кольчужка. Зря я до сих пор игнорировал Зоряна, испугавшись его дурной славы. Нужно срочно исправляться и налаживать максимально теплые отношения.
Подойдя ближе, ведьмак вперился взглядом в мою грудь:
— Знатная вещица у тебя, Дормидонтыч. Дашь посмотреть?
Обращение, которое было придумано, дабы прощупать мою адекватность, видимо, закрепилось. Впрочем, я не возражал.
— Покажу, конечно, но позже. Только осторожнее. Вещь полезная и досталась в подарок от друга.
— Когда я сотворил свой первый артефакт, ты еще не родился, — притворно нахмурился ведьмак. — Разберемся.
Злые как черти казаки, ускоряясь, побежали вперед. А вот к Дмитрию Ивановичу окончательно вернулось благоразумие. Вместо того чтобы ринуться в новую атаку, он решил помочь юному ведьмаку, коль уж родной отец наплевал на проблемы непутевого отпрыска.
— Ведьму не помни́те! — запоздало всполошился я, отметив злость станичников.
Но переживания оказались напрасными — жандармы уже паковали скулящую Фурсову.
До основного лагеря заговорщиков пришлось пройти еще метров сто под аккомпанемент выстрелов. Мы с Зоряном перешли на бег, но можно было уже не спешить. Станичники и шатуны быстро расправились с дюжиной охранников-ведьмаков, а никого другого на острове и не было. Лагерь тоже не впечатлял, но в шести больших полуземлянках наверняка можно найти много интересного и ценного.
Меня же больше интересовало то, что осталось за спиной.
— Проследите, пожалуйста, за казаками. Плохо не то, что к их рукам может что-то прилипнуть, хуже, если это самое прилипшее оторвет шаловливые ручонки к такой-то матери.
Зорян понимающе улыбнулся в бороду и направился к разоряющим лагерь казакам.
На обратном пути я наткнулся на уныло бредущего юного ведьмака и решил воспользоваться случаем:
— Ты как?
— Нормально, — неприязненно произнес сынок Зоряна и добавил сквозь зубы: — Ваше благородие.
Ничего, сейчас мы проверим, злобствует парень из-за неудачи или по причине изначально мерзкого характера.
— Можешь называть меня Игнатом, не такая уж я большая шишка, — с неким намеком предложил я.
Парень смущенно засопел и проворчал:
— Пахомом тятя назвал.
— Ну, будем знакомы, Пахом. — Открыто улыбнувшись, я протянул юному ведьмаку руку, которую он крепко пожал.
Нормальный парень, просто еще неопытный и весь как огурец — зеленый и в колючих пупырышках.
— Ты поторопись, отцу может понадобиться помощь.
Посмотрев вослед торопливо убежавшему Пахому, я тоже перешел на бег и вскоре оказался на поляне, где жандармы пытались привести в чувство сомлевшую ведьму. Хотя, нужно отдать должное, наручники и миленький такой ошейник они на нее все же благоразумно нацепили.
В данный момент Савушкин совершал попытки вернуть ведьму в сознание, как это делают кавалеры на балах с сомлевшими дамами, — дул на нее и легонько встряхивал.
Да уж, жандармы порой пугают меня своей непредсказуемостью.
Мы не на балу, и галантным я бываю, только если сам того захочу, так что, чуть изменив маршрут движения, подошел к оставшейся после позавчерашнего дождя луже и щедро зачерпнул оттуда жидкой грязи.
Вот этот комок я и уронил на миленькое личико ведьмы.
О, смотри, как быстро очнулась!
В шоке были все, кроме самого исполнителя волшебного фокуса. Ведьма зашипела рассерженной кошкой и скованными спереди руками попыталась очистить лицо. С грязью это дело получалось крайне непродуктивно.
У меня не было ни малейшего желания унизить эту женщину, а вот вывести ее из равновесия очень даже хотелось.
— Как хорошо, что вы очнулись, госпожа Фурсова, — начал я экспресс-допрос, не дожидаясь возмущенных воплей от своих более воспитанных союзников. — У меня есть к вам очень выгодное предложение. Вы рассказываете все о своих преступлениях и выдаете истинного заказчика всего творимого в Топинске безобразия, а в качестве ответной любезности я приложу все силы, чтобы суд учел ваше чистосердечное признание и содействие следствию.
В ответ ведьма прекратила размазывать грязь по лицу, зловеще улыбнулась и плюнула в меня.
Экая мастерица, но не виртуоз.
Плевок попал на мою одежду где-то в районе груди, но особого ущерба наряду не нанес, потому что после всех этих побегушек по острову он и так был испачкан до предела.
Реакция женщины меня не особо удивила — она явно была уверена, что Матюхин вытащит ее из рук правосудия. А вот то, что после слов о покровителе напрягся Савушкин, заставило меня задуматься. К делу я его привлек не только из-за антимагических кандалов, но и в качестве свидетеля. Но так ли уж нужно подставлять единственно известного мне нормального человека в жандармском корпусе?
— Родион Николаевич, я не уверен, что вам стоит слышать предстоящий нам с госпожой Фурсовой разговор.
— Игнат Дормидонтович, это моя арестованная, и расследовать ее преступление будет седьмое отделение, — официальным тоном возразил жандарм.
— Уверен, Дмитрий Иванович найдет, что вам возразить, — парировал я, и решительный взгляд следователя подтвердил мою догадку, — но я предлагаю вам компромисс. Что, если вы расскажете начальству, как после долгого спора я предложил вам отправить сатанистку в Эбейтынский монастырь? В итоге она не достанется ни вам, ни нам.
Лицо Савушкина удивленно вытянулось, а вот ведьма испуганно икнула и побледнела. Мне даже стало интересно, что же такое творят с ведьмами в сем богоугодном месте. Если вспомнить до дрожи добрые и жутко всепонимающие глаза отца Андриана и бешеный взгляд брата Савелия, то твориться там могло все что угодно.
Похоже, аналогичную картинку нарисовало и воображение жандарма, поэтому он лишь кивнул и добавил для проформы:
— Кандалы после вернете, расписку брать не буду.
Засим троица жандармов удалилась вслед за основной массой нашего отряда. Ну а я искренне улыбнулся нашей пленнице:
— Да, милая, именно так я и собираюсь поступить. Ты голову-то включи, дурочка. Думаешь, покровитель Матюхина, как бы высоко он ни сидел, станет ссориться с церковью?
То, как она дернулась при упоминании фамилии нанимателя, откровенно меня порадовало, так что я продолжил:
— Сатанинские шуточки стали вашей огромной ошибкой. Поверь мне, в лучшем случае от вас с этим рыжим скотом попросту откажутся, а в худшем — на всякий случай — тихонько удавят. Единственный шанс выжить — это сделать так, чтобы у тебя за душой не осталось никаких секретов. Зачем убивать кого-то для сокрытия того, что и так всем известно?
Фурсовой ума явно не занимать, но, судя по взгляду, убедил я ее не до конца.
Ну что же, зайдем с другой стороны.
— Давайте сыграем в одну интересную игру. Вы ведь уверены, что, едва мы окажемся в городе, господин Матюхин избавит вас от тягостного общения со мной? Предлагаю пари без денежной ставки. Я берусь доставить вас к воротам монастыря раньше, чем ваш наниматель сможет приблизиться к нам хотя бы на десяток метров.
Похоже, она не поверила и на этот раз. А зря.
К моменту завершения нашей милой беседы события на острове окончательно вернулись в мирное русло. Подошло к концу даже мародерство, и участники налета наконец-то вспомнили о раненых товарищах. Да, таковые имелись, в количестве шести штук. Хорошо хоть тяжелых среди них не было. В смысле тяжелых для местной медицины, потому что угодившая в живот казака пуля в моем родном мире вызвала бы у всех его друзей исключительно похоронное настроение.
В итоге пришлось срочно снаряжать санитарное судно, на которое мы и загрузили раненых. С ними увозили и труп любовника Фурсовой. Сама ведьма пока оставалась на острове. За штурвал сел Чиж, которого я перед отплытием озадачил еще парочкой заданий.
Отправив в город раненых товарищей и тем самым успокоив остатки своей давно атрофировавшейся совести, казаки и шатуны вернулись к обыску уже всего острова в надежде найти еще что-нибудь ценное. Зорян с сынком тоже не пожелали оставаться в стороне. Чуть позже Леха увез жандармов.
Я же просто присел под березкой и задремал. Когда понял, что сейчас провалюсь в сон, пришлось оторвать Пахома от кладоискательства и использовать его в качестве охранника для ведьмы, а также в роли живого будильника.
Разбудил меня не Пахом, а его отец, которому явно надоело лазить по острову. Впрочем, оставшиеся на острове казаки тоже закончили поиски, и сейчас станичники разливали синюю жидкость из трофейной бутылки по трофейным же стаканам. Прямо на траве была разложена закуска.
— Вы хоть проверили, что они там пьют? — спросил я у Зоряна и успокоился, увидев уверенный кивок.
— Может, пора и нам домой возвертаться? Чего тут сидеть? — спросил ведьмак.
Сверившись с выуженными из кармашка жилетки часами, я отрицательно качнул головой:
— Еще полчаса. Почему бы и нам не выпить, дядька Зорян?
— Хорошее дело в доброй компании, — улыбнулся в усы ведьмак и тут же грозно нахмурился на сына: — А ты слюни-то подбери. Мал еще.
— Так он… — чуть не ткнул в меня пальцем Пахом, но вовремя осекся.
Через полчаса и пары рюмок «трясинки» на брата мы быстро собрались и загрузились на два оставшихся аэрокатера. Собственность заговорщиков осталась у причала, хотя шатуны явно раскатали на судно свои толстые губы. Пришлось их окоротить — и так нахапали полные торбы хабара. Кроме катера на острове остались трупы охранников ведьмачьего логова. За всем этим еще придется возвращаться. Конечно, если успеем раньше местного зверья. Из воды в Топи много чего выползает на запах крови.
Путь домой вышел на удивление мирным, чего нельзя сказать о финальной его части. Нас встречали. Причем делегация впечатляла своей массовостью и составом. Кажется, Матюхин согнал сюда всех полицейских города, и жандармов, похоже, тоже.
Вон рядом с заезжим чиновником стоит сам Аполлон. В презрительной отдаленности от полицмейстера находилась жалкая группка моей поддержки в лице судьи и трех членов городского совета, включая его главу.