ирии. После звонка я остался с Трампом в Овальном кабинете еще на полчаса.
Во второй половине дня Стивен Миллер собрал команду спичрайтеров президента, чтобы рассказать о своем вечернем обращении к нации. Черновик выглядел хорошо, и примерно в 17:00, вернувшись в Овальный кабинет, Трамп принялся репетировать речь слово в слово, пока не был удовлетворен. Помпео позвонил примерно в 15:40, и я поздравил его с успешными слушаниями по утверждению в должности в четверг. Он попросил Джину Хаспел передать Трампу, что он готов предпринять еще более решительные действия против Сирии, что было бы полезно знать на случай, если в ближайшие несколько часов все снова пойдет наперекосяк. Подготовка кудару была в полном разгаре к раннему вечеру. Поскольку это была атака “по времени попадания в цель”, некоторые виды оружия были выпущены задолго до других, чтобы все они достигли целей одновременно.
В половине девятого мы отправились в зал дипломатической приемной, где должна была транслироваться речь. Трамп был наверху, в жилых помещениях, и спустился на лифте на первый этаж примерно в 20:45. Мы быстро отрепетировали речь еще раз. Трамп хорошо справился, пожал руки окружавшим его помощникам и вернулся в жилые помещения, а я — в свой офис, чтобы собрать вещи и отправиться домой, обнаружив, к своему изумлению, что Западное крыло было полно туристов даже поздно вечером!
Удар прошел почти идеально, сирийские средства ПВО выпустили более сорока ракет класса «земля-воздух», ни одна из которых не попала в наши приближающиеся крылатые ракеты. Мы полагали, что Асад был удивлен масштабами разрушений, и никаких химических выбросов не было. В субботу Трамп радостно написал в Твиттере об атаке и поговорил с Мэй и Макроном, которые были одинаково довольны возмездием и продемонстрированным им западным единством. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш раскритиковал удар за то, что он не был санкционирован Советом Безопасности, и, следовательно, нарушал “международное право”. Мы, американцы, конечно, сочли этот довод смехотворным. Я провел большую часть дня в Западном крыле на случай, если понадоблюсь президенту.
Удалось ли нам сдержать Асада? В конечном счете, мы этого не сделали. После моей отставки мир узнал, что Асад снова применил химическое оружие против гражданского населения в мае 2019 года, и, вероятно, не только там. Глядя шире на политику в Сирии и решение проблемы растущей региональной гегемонии Ирана, эти дебаты только подчеркнули путаницу, которая преследовала политику США во время моего пребывания в должности и после.
Глава 3Америка вырвалась на свободу
В следующий понедельник я вылетел с Трампом во Флориду, совершив свою первую поездку на вертолете морской пехоты № 1 от Южной лужайки Белого дома до авиабазы Эндрюс, а затем на самолете ВВС № 1 до Майами. Нашим пунктом назначения был район Хайалиа, где проходил митинг в поддержку усилий Трампа по созданию позитивного климата для бизнеса. Аудитория, насчитывающая более пятисот человек, состояла в основном из американцев кубинского и венесуэльского происхождения, и когда Трамп представил меня в контексте удара по Сирии, я получил бурную овацию.
— Доверяете ему? — удивленно обратился к толпе Трамп. — Смотрите, это может стоить ему работы.
Очень смешно. На самом деле, горячая реакция людей объяснялась словами сенатора Марко Рубио, который, объявляя о моем назначении советником по национальной безопасности, сказал: “Это плохой день для Мадуро и Кастро и великий день для дела свободы”.
Я давно работал над этими вопросами, и толпа знала это, даже если не знал Трамп.
После митинга борт ВВС № 1 вылетел в Палм-Бич, а затем мы отправились кортежем в Мар-а-Лаго. Я продолжил подготовку к саммиту Трампа с премьер-министром Японии Абэ, уделяя особое внимание ядерной программе Северной Кореи, главной цели поездки Абэ.
Даже простая задача подготовки Трампа к визиту Абэ оказалась трудной и предвещала грядущие события. Мы организовали два брифинга, один в основном по Северной Корее и вопросам безопасности, а другой — по торгово-экономическим вопросам, что соответствовало графику встреч Абэ и Трампа. Хотя первая встреча Абэ и Трампа была посвящена политическим вопросам, наш зал для брифингов был заполнен людьми, занимающимися торговой политикой, которые, пришли, узнав о брифинге. Трамп опаздал, поэтому я сказал, что мы проведем краткую лишь дискуссию о торговле, а затем перейдем к Северной Корее. Это была ошибка. Трамп, задетый комментарием о том, что у нас нет лучшего союзника, чем Япония, в резких выражениях упомянул о нападении Японии на Перл-Харбор. С этого момента все пошло под откос. Вскоре прибыл Абе, и мероприятие пришлось свернуть.
Абе и Трамп сначала провели встречу наедине, а затем, в три часа дня, они и их делегации собрались в бело-золотом бальном зале Мар-а-Лаго. Как это обычно бывает на таких встречах, толпа взбудораженной прессы ворвалась внутрь, включив камеры. Абэ объяснил, что во время разговора тет-а-тет они с Трампом достигли взаимопонимания, что на столе переговоров были все варианты в отношении Северной Кореи, где нам требовалось “максимальное давление” и угроза подавляющей военной мощи. Конечно, таково было мое мнение, хотя в тот самый момент Помпео был занят переговорами о том, где состоится саммит Трампа с Ким Чен Ыном. Визит Абэ был идеально рассчитан для того, чтобы укрепить решимость Трампа не сдавать позиций. После того, как репортеры неохотно удалились, Абэ и Трамп провели продолжительную дискуссию по Северной Корее, а затем перешли к торговым вопросам.
Пока встреча продолжалась, пресса взорвалась кое чем еще. В беспокойные часы перед ударом по Сирии Трамп первоначально согласился ввести дополнительные санкции против России. Присутствие Москвы в Сирии имело решающее значение для поддержки режима Асада и, возможно, способствовало атакам с применением химического оружия и другим зверствам. Однако позже Трамп изменил свое мнение. “Мы высказали свою точку зрения”, — сказал мне Трамп рано утром в субботу, и мы могли бы “ударить по ним гораздо сильнее, если потребуется позже”. Более того, США только что ввели существенные санкции против России 6 апреля, как того требует “Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций”, который Трамп ненавидел, потому что он был направлен против России. Трамп полагал, что признание вмешательства России в политику США или многих других стран Европы и других стран косвенно подтвердит, что он вступил в сговор с Россией во время своей кампании 2016 года. Эта точка зрения неверна как с точки зрения логики, так и политики: у Трампа были бы лучшие карты на руках в отношениях с Россией, если бы он атаковал ее усилия по подрыву избирательной кампании, а не игнорировал их, тем более что конкретные действия, такие как экономические санкции, предпринятые его администрацией, были на самом деле довольно решительными. Что касается его оценки самого Путина, то он никогда не высказывал своего мнения, по крайней мере, при мне. Я никогда не спрашивал о его собственном видении, возможно, боясь того, что могу услышать. Его личное отношение к российскому лидеру оставалось загадкой.
Я пытался убедить его продолжить введение новых санкций, но он не купился. Я сказал, что мы с Мнучином позаботимся о том, чтобы Казначейство не делало никаких заявлений. К счастью, поскольку многие высокопоставленные чиновники были слишком хорошо знакомы с «американскими горками «решений администрации, возникла пауза, прежде чем первоначальное одобрение Трампом новых санкций действительно вступит в силу. Окончательное решение должно было быть принято в субботу, поэтому я сказал Рики Вадделлу, заместителю Макмастера, который все еще находится на борту, дать понять, чтобы остановить любое движение вперед. Сотрудники СНБ сначала проинформировали Министерство финансов, затем всех остальных, и Министерство финансов согласилось, что оно также предупредит всех о том, что введение пакета откладывается.
Однако в воскресных утренних ток-шоу Хейли заявила, что Министерство финансов объявит о санкциях против России в понедельник. Сразу же зазвенели тревожные колокола. Джон Лернер, политический советник Хейли, сказал Вадделлу, что миссия США в ООН в Нью-Йорке знала об указе о санкциях против России и поторопилась вылезти на первый план. Магнетическое притяжение к телекамерам, распространенный политический недуг, создало проблему, но это также было нарушением протокола: санкции должны были быть объявлены Казначейством. Посол в ООН не должен был играть никакой роли, за исключением, в данном случае, ошибочного привлечения внимания. Трамп позвонил мне в 18:30 спросить, как прошли воскресные шоу. Я рассказал ему об ошибке с Россией и о том, что мы делаем, чтобы ее исправить. Трамп велел позвонить русским и дать разъснения.
Я позвонил послу России в США Анатолию Антонову, которого я знал по администрации Буша-старшего. Я не собирался рассказывать ему, что произошло на самом деле, поэтому просто сказала, что Хейли совершила ошибку.
Антонов пребывал в одиночестве: люди в Вашингтоне боялись, что их увидят разговаривающими с русскими, поэтому я пригласил его в Белый дом для встречи. Это порадовало Трампа, потому что теперь мы могли поговорить о встрече, которую он хотел провести с Путиным. Я также рассказал Помпео о инциденте с Хейли и я почувствовал по телефону, что он в смятении качает головой.
Несмотря на то, что Москва была спокойна, американская пресса в понедельник неистовствовала по поводу истории с антироссийскими санкциями. Трамп сообщил прессе через Сандерса, что мы сильно ударили по России санкциями и рассматриваем возможность большего, надеясь, что это остановит спекуляции, вызванное комментариями Хейли. Я говорил с исполняющим обязанности госсекретаря Джоном Салливаном, который согласился, что госдепартамент несет определенную ответственность, поскольку во времена Тиллерсона-Хейли между госдепом и нашей миссией в ООН в Нью-Йорке связи практически не было. Хейли была свободным электроном, к чему она, очевидно, привыкла, общаясь непосредственно с Трампом. Я рассказал Салливану о скандальных поединках между Элом Хейгом и Джин Киркпатрик в первые дни администрация Рейгана, и Салливан рассмеялся: “По крайней мере, они разговаривали”.