Эта буря назревала задолго до того, как я прибыл в Западное крыло, но теперь она была прямо передо мной. Трамп был прав в вопросе распределения бремени, как и Обама — такое совпадение взглядов, могло бы поколебать уверенность Трампа в своих собственных, если бы он обратил на это внимание. Проблема, с точки зрения доверия к США, стойкости и управления альянсом, заключалась в язвительности, с которой Трамп так часто выражал свое недовольство тем, что союзники не достигают цели или, в некоторых случаях, даже не делают вид, что пытаются. Фактически, предыдущим президентам не удалось поддерживать Североатлантический альянс на должном уровне в распределении бремени в эпоху после окончания холодной войны. Я, конечно, был согласен, что при Клинтоне и Обаме США и сами недостаточно тратили на оборону, независимо от того, что делал или не делал любой из союзников. Лично я никогда не уклонялся от прямоты, даже с нашими ближайшими друзьями на международном уровне, и я могу сказать вам, что они никогда не стесняются говорить нам, что они думают, особенно о недостатках Америки. На самом деле, это была не прямота Трампа, а скрытая враждебность к самому альянсу, которая нервировала других членов НАТО и его собственных советников.
Трамп попросил позвонить Генеральному секретарю Йенсу Столтенбергу в девять утра в пятницу, 29 июня, всего за пару недель до предстоящего саммита. Когда мы встречались в Овальном кабинете перед этим, Трамп собирался сказать Столтенбергу, что США собираются снизить свой “вклад” до уровня Германии, и попросит его проинформировать других членов до саммита 11–12 июля.
Здесь мы сталкиваемся с постоянной проблемой, связанной с терминологией. В Кардиффе обсуждались не “взносы” в НАТО, а совокупность расходов на оборону. Понимал ли это Трамп и просто неправильно использовал слово “вклад”, я никогда не мог сказать. Но слова о том, что он сократит “вклад” США до уровня Германии, подразумевали, что США откажутся от своих расходы на оборону с более чем 4 % ВВП до немецких 1,2 %! Вряд ли он имел это в виду. Путаница усугубляется тем, что у НАТО есть Общий фонд для оплаты операционных расходов своей штаб-квартиры и тому подобного, что составляет примерно 2,5 миллиарда долларов в год. Члены действительно делают “взносы” в фонд, но расходы фонда — это не то, что имел в виду Трамп. В соответствии с моим более поздним предложением я убедил Германию увеличить свой взнос в Общий фонд, а США соответственно сократить его, хотя это решение не вступило в силу до декабря 2019 года.
Столтенберг взял трубку, и Трамп возмущенно высказал ему все что думал. Он начал с того, что унаследовал от Обамы вопиющий экономический бардак в НАТО. Например, Испания (он только что встретился с королем) потратила всего 0,9 % своего ВВП на оборону. Столтенберг поспешно подстроился, он согласился с тем, что Германия должна платить больше (справедливости ради надо сказать, что Столтенберг и раньше призывал членов альянса выполнить данные в Кардиффе обязательства хотя бы к 2024 году). Трамп продолжил бушевать. Он сказал, что Соединенные Штаты оплачивают 80–90 % расходов НАТО. Откуда он только взял эту цифру? Вообще-то совокупные расходы США на оборону по всему миру составили чуть более 70 процентов всех военных расходов всех членов НАТО, но, конечно, большая часть этих сумм шла не в бюджет альянса, а на наши индивидуальные военные нужды. Позже Трамп поднял планку аж до 100 %. Он сказал Столтенбергу, что с этого момента, поскольку это неравенство в оплате было явно несправедливым, Америка будет платить столько же, сколько и Германия. Трамп признал, что Столтенберг регулярно отдавал ему должное за его усилия по увеличению расходов европейских союзников, но заявил, что единственной причиной увеличения расходов было то, что союзники думали, что в противном случае Трамп вообще выведет Соединенные Штаты из НАТО. Трамп снова подчеркнул, что мы просто не будем продолжать нести непропорциональное бремя расходов. Столтенберг полностью согласился с Трампом в том, что ситуация несправедлива, но после многих лет снижения расходов мы сейчас наблюдаем их увеличение.
— Расскажите об этом журналюгам, — резко парировал Трамп.
Потом он предложил ему обсудить со мной как США прекратят “платить контрибуцию” нынешним неоправданным способом.
— До сих США управляли идиоты, но этому положен конец. Европейцы не ценят нас, обманывают нас в торговле, и мы больше не будем платить за пустые привилегии. Столько же сколько платит Германия и ни центом больше!
И так далее и так далее, одно и то же по кругу…
Столтенберг позвонил мне около десяти утра, и я попросил всех сотрудников СНБ выйти. Этот разговор должен был быть максимально откровенным. Я попытался ему кое-что объяснить о нашей внутренней кухне. “Ось взрослых”, которой поклонялись американские СМИ, настолько разочаровала Трампа, что теперь он был полон решимости делать то, что он хотел по нескольким ключевым вопросам, независимо от того, что ему говорили его нынешние советники. И НАТО было именно таким ключевым вопросом. Союзникам не следовало рассчитывать, что небольшие, паллиативные меры могут удовлетворить президента. Столтенбергу, казалось, было трудно принять, насколько все плохо, но после тридцати минут безостановочного разноса от Трампа и моего объяснения до него начало доходить. Наш посол в НАТО Кей Бейли Хатчисон позвонила мне около полудня, и я дал ей краткое описание разговора Трампа со Столтенбергом. Я сказал, что мы все окажем себе медвежью услугу, если просто продолжим работать как будто ничего не было.
Позже в тот же день я проинформировал Помпео. Вместо того, чтобы напрямую обсуждать НАТО, он предложил убедить Трампа в том, что, учитывая множество других баталий (в частности, кампанию по утверждению Кавано в Верховном суде), мы не можем перегружать республиканцев другими спорными вопросами. У нас был всего пятьдесят один сенатор-республиканец, и мы не могли позволить себе потерять ни одного из них из-за покушения на их европейских священных коров. Я согласился. Мы должны попытаться изложить это Трампу в узком кругу и уж точно без генералов, чтобы он не дай Бог не возомнил, что вокруг него строится новая “ось взрослых”. Келли и Мэттис сразу согласились. Мэттис также согласился, что лучше обойтись без председателя ОКНШ. Я ввел в курс дела Макгана: ему предстояло фокусировать внимание президента на деле Кавано, если мы с Помпео потерпим неудачу.
Мы встретились с Трампом в понедельник, 2 июля. Все оказалось проще и короче, чем я ожидал. Мы объяснили логику: не брать на себя больше сражений, чем мы можем выиграть, учитывая важность выдвижения Кавано. А что касается НАТО — просто продолжим настаивать, чтобы другие члены довели свои расходы на оборону до уровня 2 % ВВП. Трамп согласился без особых споров. Однако в течение следующих нескольких дней он снова спросил меня, почему мы просто не отказались от НАТО полностью? Именно то, что мы пытались предотвратить. Я попытался ускорить переговоры для достижения соглашения по неизбежному итоговому коммюнике. Это должно было уменьшить вероятность конфронтации с нашими союзниками в Брюсселе и, таким образом, вероятность того, что Трамп может выполнить свою угрозу выйти из НАТО. Все равно эти коммюнике никто не читает! Я подчеркнул Хатчисон, что мы должны завершить работу над коммюнике еще до того, как лидеры прибудут в Брюссель, чтобы свести к минимуму вероятность повторения фиаско, случившегося на G7. Для НАТО это было в новинку и вызвало бурное недовольство со стороны таких стран, как Франция, которые — вот сюрприз! — извлекли выгоду из того, что вооружили других этой самой страшной дипломатической угрозой: соглашайтесь с нами, или итогового коммюнике не будет!
Тем временем в понедельник, 9 июля, Трамп выложил твит:
Соединенные Штаты тратят на НАТО гораздо больше средств, чем любая другая страна. Это несправедливо и неприемлемо. Хотя эти страны увеличивают свои взносы с тех пор, как я вступил в должность, они должны сделать гораздо больше. Германия находится на уровне 1 %, США — на уровне 4 %, а выгоды от НАТО…
…у Европа гораздо больше, чем у США. По некоторым расчетам, США содержит 90 % НАТО, при этом многие страны даже близко не приблизились к своим 2 % обязательствам. Вдобавок ко всему, у Европейского союза положительное сальдо торгового баланса с США составляет 151 миллион долларов, с большими торговыми барьерами на американские товары. Я говорю НЕТ!
Эти твиты повторили то, что Трамп сказал Столтенбергу и другим, но публично он сказал это первый раз. Продолжение последовало скоро.
На следующее утро мы вылетели вертолетом Морской пехоты № 1 на авиабазу Эндрюс. Трамп был в восторге от выдвижения Кавано накануне. Перед посадкой в вертолет Трамп пообщался с собравшейся прессой, как он регулярно делал в подобных обстоятельствах, отметив, что при всех трудностях с НАТО и Англией его встреча с Путиным может быть самой легкой из всех. Кто бы мог подумать?
Однако во время полета я видел, что Трамп почему-то был недоволен. Мы приземлились. С ним в лимузин сели все три наших брюссельских посла (посол в Бельгии, посол в ЕС и посол в НАТО) и они отправились в резиденцию первого из них. В машине он сразу устроил выволочку Хатчисон за ее интервью насчет НАТО в воскресном ток-шоу, сказав, что она продолжает говорить как посол администрации Обамы. Затем он перешел к неадекватным расходам США и союзников и несправедливому торговому дефициту с ЕС.
В среду утром я отправился на предварительный брифинг перед завтраком со Столтенбергом и его советниками. Трамп вошел в небольшую столовую на втором этаже резиденции, где ждали Мэттис, Помпео, Келли, Хатчисон и я, и сказал:
— Я знаю, что у меня нет большой поддержки в этой комнате. Затем он перешел к разрыву с НАТО. Это не было похоже на брифинг. Вскоре прибыл Столтенберг, за ним пресса и тут Трампа понесло. Он обвинял союзников в том, что десятилетиями должны нам кучу денег. Столтенберг сказал, что за время президентства Трампа ежегодные расходы на оборону стран-членов НАТО выросли почти на 40 миллиардов долларов с тех пор, как Трамп вступил в должность. Но Трамп не останавливался: