На следующее утро я позвонил Трампу по нескольким вопросам и спросил, говорил ли он с Помпео о Йованович. Нет, не говорил и он устал от того, что она позволяет себе поносить нас. Она смаковала новость о том, что ему будет объявлен импичмент и тому подобное.
Я снова позвонил Помпео и он снова ответил, что это происки Джулиани на пустом месте и снова пообещал позвонить Трампу. Я упомянул об этом Трампу позже в тот же день, просто чтобы он знал, что его не игнорируют.
Независимо от того, была ли назойливость Джулиани связана с предстоящими выборами в Украине или нет, в воскресенье, 31 марта, когда результаты были полностью подсчитаны, Зеленский занял первое место, Порошенко — второе, что позволило им выйти во второй тур выборов 21 апреля. Вскоре после этого я обсудил с Этьеном из Франции и Хекером из Германии, как мы все будем действовать дальше. Хотя ранее мы договорились полностью воздержаться от участия, Хекер сказал, что Германия приглашает Порошенко в Берлин, несмотря на риск негативной реакции со стороны Украины, если Зеленский выиграет второй тур выборов. Этьен сказал мне об этом еще до того, как во втором туре Франция пригласила и Порошенко, и Зеленского в Париж, что, по крайней мере, было более беспристрастным. Никто не знал, насколько Зеленский годится на пост президента, и были опасения по поводу того, насколько он был близок к олигарху Коломойскому, что могло вызвать проблемы с коррупцией. Вокруг циркулировали тревожные обвинения, и благоразумно было бы соблюдать нейтралитет. Изменение взглядов немцев и французов — их стремление влезть в свару — показалось мне ошибочным. Не было никаких разногласий с тем, что Зеленский вышел во второй тур выборов с большим отрывом в опросах, основанных в основном на его неприятии серьезной проблемы коррупции в Украине.
Зеленский смог удержать свой высокий рейтинг до второго тура и в Пасхальное воскресенье, 21 апреля, он победил Порошенко, набрав 73 % голосов. У нас был готов “пакет звонков” для Трампа, если он решит немедленно поздравить Зеленского — что он и сделал около половины пятого вечера по вашингтонскому времени. Перед звонком я проинформировал Трампа о том, что Зеленский может пригласить его на свою инаугурацию (дата которой еще не была официально назначена), и Трамп сказал, что вместо этого пошлет Пенса. Звонок был коротким, менее пяти минут, но очень теплым, и Трамп начал его словами:
— Я хочу поздравить вас с хорошо проделанной работой.
— Большое вам спасибо, — ответил Зеленский и сказал, что ценит поздравления, добавив: — Вы были для нас отличным примером.
Трамп сказал, что у него много друзей, которые знали Зеленского и любили его, добавив, что он будет фантастическим президентом.
Зеленский действительно пригласил Трампа на свою инаугурацию, и Трамп ответил, что посмотрит на дату, и сказал, что мы найдем ему отличного представителя от Соединенных Штатов в этот великий день. Трамп также пригласил Зеленского в Белый дом, пообещав, что мы останемся с ними до последнего. Зеленский настаивал на визите Трампа, говоря, что Украина — великая страна с хорошими людьми, хорошей едой и так далее. Трамп сказал, что, как бывший владелец конкурса «Мисс Вселенная», он знал, что Украина всегда была у него хорошо представлена. Зеленский завершил разговор фразой по-английски, пообещав много практиковаться в английском. Трамп ответил, что очень впечатлен — он не смог бы сказать это по-украински.
Пару дней спустя, 23 апреля, меня вызвали в Овальный кабинет. Трамп и Мик Малвани, ставший к этому времени директором административно-бюджетного отдела Белого дома снова обсуждали по телефону Йованович с Джулиани. Тот все еще настаивал на ее отстранении. Он раззадорил Трампа “новостью” о том, что она разговаривала с избранным президентом Зеленским, чтобы сказать ему, что сам Трамп хочет, чтобы некоторые расследования украинских прокуроров были прекращены. По мнению Джулиани, Йованович защищала Хиллари Клинтон, чья кампания якобы была предметом уголовных расследований в Украине, причем дело было как-то связано с сыном Джо Байдена Хантером. Джулиани пересказывал слухи, дошедшие до него через третьи или четвертые руки, он не представил никаких доказательств в подтверждение своих слов. Я сказал, что говорил с Помпео о Йованович и еще раз свяжусь с ним. Трамп не мог поверить, что Помпео еще не уволил Йованович — это был его прямой приказ, никаких «если», «и» или «но». Трамп сказал, что я должен немедленно выяснить у Помпео, что происходит, и я должен позвонить Зеленскому и объяснить, что Йованович не говорила от имени Администрации. Конечно, поскольку мы на самом деле не знали, что она сказала, было неясно, что именно я должен приказать Зеленскому проигнорировать.
Я вернулся в свой офис и позвонил Помпео около четырех часов дня. Он сказал, что уже сократил срок пребывания Йованович, который раньше должен был закончиться то ли в конце ноября, то ли в начале декабря до 1 июня и недавно сообщил об этом Трампу. По его словам, президент не возражал. Помпео хотел оставить все как есть. Я сказал ему, что вулкан по имени Трамп бурлит и готов взорваться из-за того, что она все еще не ушла. Помпео только застонал. Он снова упомянул о своих предыдущих беседах с Джулиани, который не мог подробно описать, что предположительно произошло, но который постоянно обсуждал это с Трампом в течение последних нескольких месяцев. Зато Госдепартамент подверг ревизии дела посольства на Украине и передал в Министерство юстиции кучу материалов, которые обвиняли Йованович и ее предшественника в какой-то неназванной и неописуемой деятельности, которая вполне могла быть сочтена преступной. В заключение Помпео сказал, что прикажет ей вернуться в Вашингтон этой же ночью. Я не стал звонить Зеленскому насчет отзыва Йованович — не видел смысла, да и не испытывал желания. Вместо этого я просто проинформировал о расследовании в отношении Йованович адвоката Белого дома Айзенберга.
Чуть позже ко мне заявился Малвани вместе с командой адвокатов: Патом Чиполлоне и Эмметом Фладом. Последний вел дела, связанные с расследованием Мюллера. Я попытался выяснить, были ли у Джулиани этические проблемы в соответствии с Кодексом профессиональной ответственности адвокатов за использование отношений между адвокатом и клиентом для продвижения интересов другого клиента. Не нарушают ли его действия от имени Трампа этические нормы? По-моему, нарушают.
Но я был в меньшинстве. Юристы покивали и сказали, что ситуация скользкая. Вот вам и юридическая этика.
Ранее в тот же день я обедал в Минюсте с Биллом Барром, которого я знал с середины 1980-х годов, еще до прихода к власти администрации Буша-старшего. Барр вернулся на пост генерального прокурора в середине февраля, и с тех пор мы пытались пересечься и поболтать о жизни в администрации Трампа. Я хотел обсудить вопросы улучшения координации в случае конфликта интересов национальной безопасности с прокурорскими нормами. Нам нужны были сознательные решения о приоритетах США в таких мероприятиях, а не случайные решения. Как человек, ратовавший за интересы ведомств, обеспечивавших безопасность, Барр был полностью согласен на улучшение рабочих отношений между вовлеченными департаментами и агентствами. В частности я проинформировал его о склонности Трампа оказывать личные услуги диктаторам, которые ему нравились — в связи с уголовными делами в отношении турецкого «Халкбанк», китайских телекоммуникационных гигантов ZTE и потенциально «Хуавей» и Бог знает, кого еще. Барр был очень обеспокоен словами Трампа Эрдогану в Буэнос-Айресе на встрече G20 о «Халкбанке», тем, что он сказал Си Цзиньпину о ZTE, и другими сообщениями.
Я недавно уже целый час высказывал все это Чиполлоне и Айзенбергу 22 января (вскоре после того, как Чиполлоне заменил Макгана 10 декабря 2018 года). Тогда мы обсуждали «Халкбанк», ZTE, арестованного Израилем турецкого агента, которого освободили после разговора Трампа с Нетаньяху, вопрос об отмене санкций США против российского олигарха Олега Дерипаски (что было сделано в начале апреля), «Хуавей», последствия для торговых переговоров с Китаем, личные юридические трудности Трампа и прочее. Нет, конечно же я не пытался оспаривать данные Президенту по Конституции полномочия расставлять приоритеты среди конфликтующих обязанностей исполнительной власти, таких как обеспечение правопорядка и национальная безопасность, но… Но, в лихорадочной атмосфере Вашингтона, вызванной обвинениями в сговоре с Россией, было нетрудно увидеть, как все это будет характеризоваться с политической точки зрения. Скрывалось ли под поверхностью что-то еще более тревожное, никто из нас не знал. Чиполлоне ранее не проводил брифингов по этим вопросам, и он был явно ошеломлен подходом Трампа к правоохранительным органам — вернее отсутствием подхода.
Еще раньше, 10 декабря, после высказываний Трампа на рождественской вечеринке о «Хуавей» и уйгурах, я поговорил с Помпео об этих проблемах, а также по вопросам урегулирования некоторых личных юридических вопросов Трампа. Его образ действий выглядел как препятствование правосудию — что было образом жизни, который мы не могли принять. Более того, снисхождение к китайским фирмам, нарушающим санкции США, обманывающим наши компании или ставящим под угрозу нашу телекоммуникационную инфраструктуру, можно охарактеризовать только как умиротворение наших противников, что полностью противоречит нашим интересам. Мы блуждали рядом с территорией страны под названием «отставка», говорил я и Помпео соглашался. Писать заявление «по собственному желанию» было может и рановато, но уже горели тревожные лампочки.
3 мая Трамп позвонил Путину. Почему-то он решил, что Путин “умирал” от желания поговорить с ним. На самом деле “умирал” от желания поговорить Трамп — у него не было реального разговора с Путиным с тех пор, как инцидент в Керченском проливе вынудил отменить их двустороннюю встречу в Буэнос-Айресе на саммите G20. Тогда Трамп объявил, что предметные встречи отменяются пока не будут освобождены украинские корабли и экипажи, но его звонок бесцеремонно отменил этот мораторий. Они кратко обсудили Украину, но без особого эффекта. Путин поинтересовался, вернет ли Игорь Коломойский свои украинские активы, учитывая его финансовую поддержку успешной кампании Зеленского. Зеленский, по словам Путина, был довольно хорошо известен в России благодаря своей телевизионной карьере, и у него там было много знакомств. Однако, как добавил Путин, ему еще предстоит проявить себя. Он сказал, что еще не разговаривал с Зеленским, потому что он еще не был президентом, и потому что окончательного результата еще не было. Имел ли Путин в виду судьбу существующей Рады или Зеленский назначит досрочные парламентские выборы, было неясно.