Затем он перешел к Украине и программе помощи в размере 250 миллионов долларов на закупку оружия.
— Вы одобряете это, Джон?
Я сказал, что это было указание Конгресса, которым занималось Министерство обороны.
— Насколько это глупо? — спросил Трамп. — Германия не тратит деньги на соседние страны. Ангела говорит: «Мы не тратим деньги, потому что это соседняя страна». Джон, вы согласны с помощью Украине?
Я не ответил прямо. Меня беспокоило, что вдруг заставило Трампа обратить внимание на эту конкретную военную помощь. Вместо этого я предложил, чтобы Эспер поднял вопросы о распределении бремени между НАТО и Украиной на встрече министров обороны НАТО, запланированной на ближайшие дни. Пожалуй, это был первый раз, когда я услышал, что помощь в области безопасности Украине ставится под сомнение, но реальная проблема заключалась в том, как Трамп узнал об этом и кому пришла в голову идея использовать это в качестве рычага давления на Зеленского и его новое правительство. Я так и не узнал ответов на эти вопросы, но Малвани, в его нынешнем качестве директора административно-бюджетного отдела, безусловно, был одним из возможных источников. Ключевой момент, который я вынес из этого разговора, заключался в том, что помощь Украине в обеспечении безопасности рискует быть поглощенной фантастическими конспирологическими теориями.
10 июля я встретился в своем офисе с моим украинским коллегой Александром Данилюком, новым секретарем их Совета национальной безопасности и обороны. Данилюк был прозападным реформатором. Бывший министр финансов при Порошенко, он ушел в отставку, потому что не верил, что правительство Порошенко привержено реальным реформам. Перри, Сондленд и Волкер попросили разрешения присутствовать (да проводил ли вообще Сондленд какое-то время на своем рабочем месте в Брюсселе?) И сразу стало ясно, что все трое пытались заставить меня пригласить Зеленского в Белый дом перед июльскими парламентскими выборами. Поскольку я знал, и они должны были понять после их встречи в Овальном кабинете с Трампом 23 мая, что он не хотел иметь ничего общего с украинцами любого толка (под влиянием, той чепухи, которой его кормил Джулиани), я не подыгрывал. Данилюк, очевидно, хотел более тесных отношений с нами, которые я всячески поддерживал и о которых было гораздо легче говорить. Данилюк был удивлен и смущен тем, что я не сразу согласился на визит Зеленского, что было вызвано непрекращающимся активизмом других участников встречи, но я не собирался объяснять иностранцам, что они втроем выезжали за пределы своей полосы. Чем больше я сопротивлялся, тем больше Сондленд давил, вторгаясь на территорию Джулиани, которую я считал недопустимой.
На более поздних слушаниях в Конгрессе Фиона Хилл точно засвидетельствовала, что после встречи и совместной фотосессии с Данилюком и толпой американских чиновников на встрече я сказал ей пойти на встречу Сондленда с украинцами. Я был ошеломлен простодушием настаивать на личной встрече Трампа и Зеленского, на которой можно было бы решить “проблемы Джулиани”, — подход, который, как оказалось, Малвани разделял из-за своих частых встреч с Сондлендом. Я сказал ей, чтобы она передала все это дело в офис юрисконсульта Белого дома. Она точно процитировала мои слова: “Я не участвую в какой-либо сделке по продаже наркотиков, которую готовят Сондленд и Малвани”. Я думал, что все это дело было плохой политикой, сомнительным юридически и неприемлемым как поведение президента. Было ли это фактором моей последующей отставки? Да, но как одна из многих “соломинок”, которые способствовали моему уходу. Ранее, по свидетельству Хилл, я назвал Джулиани “ручной гранатой, которая всех взорвет”, что звучит справедливо и по сей день. Перри и Сондленд, в частности, продолжали давить, в том числе на Данилюка, чтобы он надавил на меня, чтобы организовать хотя бы телефонный разговор Трампа с Зеленским перед выборами в Раду. Я продолжал отбиваться от них, опасаясь, что звонок может иметь неприятные последствия.
В субботу утром, 20 июля, за день до парламентских выборов, я отправился в Японию и Южную Корею, чтобы обсудить вопросы стоимости наших баз. Я позвонил Купперману из самолета. Теперь, когда было ясно, что любой звонок Трампа будет после выборов в Раду, надо было вежливо объяснить Данилюку, чтобы он перестал слушать Сондленда. Вскоре после этого Купперман сказал мне, что Данилюк был очень благодарен за эту новость, как и Билл Тейлор, наш поверенный в делах в Киеве, который, как и мы, знал, что Сондленд работает то ли на себя, то ли еще на кого-то, но точно не на првительство США. Самое интересное, что Данилюк сказал, что встреча (или звонок) Трампа и Зеленского была не его идеей, а Сондленда. Сплошной испорченный телефон. Сторонники Зеленского очень хорошо выступили на выборах, получив около 43 процентов голосов, что достаточно для того, чтобы дать его партии и независимым кандидатам-единомышленникам действующее большинство в Раде. Я надеялся, что это важный шаг на пути к возвращению дела в надлежащее русло.
Я вернулся из Азии вечером накануне ставшего знаменитым звонка Трампа Зеленскому от 25 июля. Я быстро проинформировал его перед звонком в девять утра, который, как я ожидал, будет повторением, по сути, формального поздравительного звонка Трампа, сделанного вечером в день победы Зеленского во втором туре президентских выборов. Я объяснил, что Украина только что захватила российский танкер и экипаж в отместку за российские захваты, которые привели к инциденту в Керченском проливе в 2018 году, что продемонстрировало настоящую выдержку со стороны Зеленского и его новой команды. Сондленд, которого я не пустил на брифинг (это был бы первый раз за все время моего пребывания в должности, когда любой посол принял бы участие в таком брифинге), через Малвани поговорил с Трампом в семь тридцать утра по Бог знает какой повестке дня.
“Запись разговора” между Трампом и Зеленским, которую я прослушал, как это обычно делается, составленная стенографистом от СНБ, которая теперь опубликована публично, не является “стенограммой”, подобной той, что составляется судебным репортером показаний в суде или в ходе дачи показаний. Вскоре после прибытия в Белый дом, 18 мая 2018 года, я встретился с Айзенбергом, чтобы обсудить процесс создания этих записей звонков и то, как он развивался. Мы решили оставить все как есть, чтобы избежать окончательной записи в соответствии с Законом о президентских отчетах документа, которые не следует хранить для потомков. Пока не разразился конфликт вокруг Украины, я не знал, что мы когда-либо отклонялись от этой политики, включая процедуры “хранения”. В то время я также не думал, что комментарии Трампа в телефонном разговоре отражают какое-либо серьезное изменение направления, но связь военной помощи с фантазиями Джулиани уже была заложена. Звонок был для меня не краеугольным камнем, а просто еще одним кирпичом в стене. Эта запись приводится ниже:
Дональд Трамп: Поздравляю со славной победой. Мы в США следили, вы отлично справились. Вы шли аутсайдером, в вас никто не верил, но вы всех одолели. Замечательная победа, мои поздравления.
Владимир Зеленский: Вы совершенно правы, господин президент. Мы одержали крупную победу и проделали большую работу. Мы славно потрудились, но я должен признаться, что многому мы научились у вас. Вы показали нам пример, и мы переняли у вас многие навыки и знания. Но все равно — это были уникальные выборы. Наша победа уникальна. Могу сказать, что первый раз вы звонили мне поздравить с победой на президентских выборах, а сейчас звоните поздравить с победой моей партии на парламентских. Думаю, мне надо чаще участвовать в выборах, и тогда вы будете чаще мне звонить.
Дональд Трамп (смеется): Хорошая идея. Думаю, у вас в стране все довольны.
Владимир Зеленский: Честно признаться, мы делаем все возможное. Мы ведь тоже пытаемся осушить наше болото[28]. Мы привели новых людей, это не старая гвардия, не рядовые политики. Мы хотим новое правительство, в новом формате. И вы для нас первоклассный учитель.
Дональд Трамп: Очень мило с вашей стороны. Хочу сказать, что мы много делаем для Украины. Мы тратим много времени и усилий. Гораздо больше, чем европейские страны, — а ведь это они должны вам помогать. Вот Германия, считай, ничего для вас не делает. Они только говорят и говорят. Мне кажется, вы должны с ними разобраться. Вот общаешься с Ангелой Меркель — она только и говорит, что об Украине, но ничего не делает. И другие европейские страны тоже, обратите внимание. Но Соединенные Штаты обращаются с Украиной хорошо. Не могу сказать, что это всегда взаимно, потому что иногда происходит всякое нехорошее, но США об Украине заботятся[29].
Владимир Зеленский: Да, вы совершенно правы, не на 100 процентов, а на 1000 процентов. Могу вам сказать, что я разговаривал с Меркель, мы с ней встречались. Виделись мы и с Макроном. Я им сказал, что они недостаточно делают по вопросам санкций, могли бы больше. Они не добиваются их выполнения. Для Украины санкции не работают, как должны. Если посмотреть логически, нашим крупнейшим партнером должен быть ЕС, но на деле США — гораздо важнее. И я вам очень благодарен, потому что Соединенные Штаты очень много делают для Украины. Гораздо больше ЕС, особенно в том, что касается санкций против России. Еще я бы хотел поблагодарить вас за поддержку в сфере обороны. Мы готовы сделать следующие шаги в нашем сотрудничестве. В частности, мы готовы закупить у США «Джавелины»[30] для обороны.
Дональд Трамп: Хочу, чтобы вы оказали нам услугу, потому что ваша страна многое пережила, и Украина многое знает об этом. Хочу, чтобы вы выяснили, что произошло со всей этой ситуацией, они говорят «Краудстрайк»[31]