ошении Крыма и за наше неизменное непризнание его присоединения к России. Если бы он только знал, как мы были близки к тому, чтобы все это отдать! Мы обсуждали Крым, Донбасс, провал мирного процесса в «Нормандском формате» и его желание добиться большей активности США и Великобритании в разрешении российско-украинского конфликта. Внутри страны Зеленский заявил, что борьба с коррупцией, которая является центральным элементом его президентской кампании, является его высшим приоритетом. В его партии “Слуга народа”, названной в честь его телешоу, было 254 члена Рады, и он сказал, что, когда откроется новая сессия, они внесут 254 законопроекта о реформе, по одному на каждого члена партии. Зеленский подчеркнул, что время давать обещания прошло — теперь время выполнить данные во время кампании обещания.
Он сказал, что причиной его первого звонка Путину была попытка добиться освобождения украинских моряков. Он был полон решимости вернуть Донбасс как можно скорее и положить конец войне в рамках Минских соглашений. У Зеленского были очень конкретные идеи относительно прекращения огня, начиная с одного конкретного города, а затем расширяя его. По его словам, с его стороны не будет никаких дипломатических игр, но Украине нужно видеть ответные шаги со стороны России: он хотел решить этот вопрос, а не позволить ему затянуться на годы. Мы также обсудили сложный вопрос о том, что произойдет, если будет решен вопрос Донбасса, но не Крыма. Ни у кого, включая США, не было способа обойти эту дилемму, но Зеленский подчеркнул, что Запад в целом должен сохранить санкции, привязанные к проблеме Крыма, а не только к прекращению войны на Донбассе. Потом обсуждались Беларусь и Молдова, а также их общие проблемы с Россией и коррупцией. Мы не касались Хиллари Клинтон, Джо Байдена или чего-либо еще с охотничьих угодий Джулиани. Если уж это не продемонстрировало, каковы реальные интересы Америки и что Зеленский должен обсудить с Трампом в Варшаве, я не знал, что еще сделать.
Я покинул Киев в уверенности, что Зеленский понимает масштаб стоящей перед ним задачи, как дома, так и за рубежом, как и его новая команда. Это были люди, с которыми мы могли бы работать, если бы не нас не затянула трясина. Тейлор, который присутствовал на всех моих встречах, за исключением краткого разговора с Рябошапкой, поговорил со мной наедине перед моим отъездом в аэропорт, спросив, что ему делать с паранойей Джулиани. Я сочувствовал его бедственному положению, поэтому убедил его написать Помпео “телеграмму от первого лица” с изложением того, что ему известно. “Телеграммы от первого лица” — это редкие прямые послания от главы миссии непосредственно Государственному секретарю, приберегаемые для чрезвычайных обстоятельств. Здесь были именно такие обстоятельства. Кроме того, давно пора было активно вовлечь Помпео в драку. Последующие показания Тейлора Конгрессу сделали его одним из самых важных свидетелей в расследовании импичмента Палаты представителей.
29 августа я вылетел из Киева в Молдову и Белоруссию, продолжив свои путешествия по бывшим республикам СССР. Я хотел показать России, что мы постоянно фокусируемся на ее периферии и не довольствуемся тем, что просто оставляем эти борющиеся государства один на один с Москвой. Если бы я остался в Белом доме подольше, у меня были бы более серьезные планы относительно отношений США с бывшими советскими государствами, но этому не суждено было сбыться. Особенно в Минске, несмотря на далеко не блестящий послужной список Александра Лукашенко в области прав человека, я хотел доказать, что США не будут спокойно наблюдать, как Беларусь будет вновь поглощена Россией, что Путин, похоже, всерьез рассматривал. Одним из аспектов моей стратегии была встреча, организованная поляками в Варшаве в субботу, 31 августа, с участием советников по национальной безопасности Польши, Беларуси, Украины и Соединенных Штатов. Пусть Кремль немного подумает об этом. Я имел в виду гораздо больше, чем просто проведение дополнительных встреч — это был сигнал другим бывшим советским республикам о том, что ни мы, ни они не должны быть пассивными, когда сталкиваемся с российской воинственностью или угрозами их внутреннему управлению. Было много того, что мы все могли бы сделать как в дипломатическом, так и в военном плане. После того как я ушел в отставку, Администрация и другие, казалось, двигались в том же направлении.
Летя из Минска в Варшаву, я позвонил Помпео, чтобы проинформировать его о поездке в Украину, Молдову и Беларусь. Я передал конкретно то, что Тейлор откровенно сказал мне в Киеве: он покинул частный сектор, чтобы временно присоединиться к правительству в качестве временного поверенного в делах в стране, где он был послом (редкий случай, если это когда-либо случалось раньше), из-за того, насколько сильно он поддерживал тесные украинско-американские отношения. Если мы проявляли безразличный или враждебный подход к Украине, он говорил: “Я здесь не твой парень”, что, как подтвердил Помпео, Тейлор также недвусмысленно сказал перед вступлением в должность весной, после смещения Йованович. Ни у Помпео, ни у меня не было никаких сомнений в том, что отставка Тейлора была почти неизбежна, если военная помощь не будет оказана.
Я спросил, можно ли было бы принять решение о выделении фондов до того, как Трамп приедет в Варшаву. Помпео подумав решил, что можно. Кроме того, у него будет еще один шанс прямо на борту ВВС № 1, который вылетит с базы Эндрюс в пятницу вечером и прибудет в Варшаву в субботу утром. Встреча с Зеленским была назначена на утро воскресенья, так что в Варшаве тоже будет хоть какое-то время. Джим Инхоф, председатель Сенатского комитета по вооруженным силам, пытался связаться со мной, и мы с Помпео рассмотрели несколько вариантов от Капитолийского холма, которые могли бы отодвинуть крайний срок 30 сентября. Обычно в конце финансового года такое невозможно, но подавляющая двухпартийная поддержка Украины давала такой шанс.
В ту ночь мы узнали, что Трамп не поедет в Польшу из-за приближения урагана «Дориан» к Флориде, и что вместо него прилетит Пенс, который приземлится только в воскресенье утром. И Помпео, и Эспер отказались от поездки, и график Варшавского саммита был нарушен. В частности, встреча с Зеленским теперь должна была состояться после церемонии, посвященной восьмидесятой годовщине нападения нацистов на Польшу, а не до этого. Все это можно было бы сделать, но это, очевидно, означало, что решение Трампа о военной помощи Украине снова было отодвинуто на задний план. Время утекало.
В пятницу вечером по варшавскому времени, 30 августа, я находясь в Варшавы участвовал в видеоконференции СНБ по Афганистану с Трампом и большинством остальных в зале заседаний. Как я уже описывал, дискуссия по Афганистану была настолько увлекательной, что Трамп уже выходил из комнаты, прежде чем я понял, что встреча заканчивается. Я почти закричал в экран:
— Подождите, а как же Украина?
Все снова сели. Трамп сказал:
— Мне насрать на НАТО. Я готов сказать: «Если вы не заплатите, мы не будем их защищать». Я хочу, чтобы триста миллионов долларов [что означало, что двести пятьдесят миллионов долларов из помощи, предназначенной для Украины] были выплачены через НАТО.
Конечно, все это было физически невозможно, что отражало продолжающееся непонимание Трампом того, что это были за средства и как они были выделены, но в этом не было ничего нового.
— Украина — это стена между нами и Россией, — сказал он, имея в виду, я думаю, барьер на пути к более тесным отношениям между Москвой и Вашингтоном. Затем он сказал Пенсу: — Позвоните [Генеральному секретарю НАТО] Столтенбергу и попросите его заплатить. Скажите: «Президент за вас, но деньги должны поступать от НАТО”.
Никакого смысла.
— Подождите до встречи НАТО в декабре, — продолжил Трамп, подразумевая, по крайней мере, на мой взгляд, что он собирался объявить о нашем выходе.
Это было плохой новостью, хотя Купперман сказал мне, что сенатор Инхоф разговаривал с Трампом почти тридцать минут после заседания СНБ, работая над вопросом о помощи в области безопасности. Трамп наконец сказал ему, что Пенс смягчит его послание, что бы это ни значило. Сенатор Рон Джонсон сказал мне несколько дней спустя, что он также разговаривал с Трампом и высказал политическую точку зрения о том, что поддержка Украины в Конгрессе была почти единодушной. Он не был уверен, что сдвинул Трампа с места, но я знал, что число членов Палаты представителей и Сената, готовящихся позвонить или встретиться с Трампом, быстро растет. Грубая политика все же может лучше подействовать на Трампа, чем аргументы по существу. В любом случае встреча закончилась безрезультатно.
Пенс позвонил в субботу вечером, когда летел в Варшаву, чтобы обсудить Трампа:
— Мне показалось, я слышал, как он сказал, что он знает о конце финансового года, и не было никакого предварительного уведомления [Украине], что мы хотели бы сократить деньги, но у него были реальные опасения. Я думаю, что знаю президента достаточно хорошо, чтобы он мог сказать: ”Давайте сделаем это, но заставим наших союзников делать больше в будущем «.
Я надеялся, что именно это послание он передаст в Варшаве. Однако никто из нас еще не знал. Пенс приземлился в Варшаве в воскресенье утром, немного раньше запланированного срока, незадолго до десяти утра. К моему удивлению, Сондленд тоже летел на борту ВВС № 2[33] и также умудрился сорвать брифинг, организованный сотрудниками вице-президента, несмотря на усилия передовой группы не допустить его. Позже Сондленд свидетельствовал, что его “пригласили в самую последнюю минуту”. Он буквально напрашивался на то, чтобы охрана вице-президента, чтобы не пустила его силой. На брифинге я в сокращенной форме рассказал Пенсу о своей поездке в три восточноевропейские страны, особенно о моей встрече с Зеленским и другими украинцами в Киеве. Впоследствии Сондленд показал, что на этой же встрече он сказал, что помощь Украине была связана с “расследованиями”, которых хотели Трамп и Джулиани, и что его комментарий был “должным образом принят к сведению” Пенсом. Я не помню, чтобы Сондленд что-то говорил на той встрече.