{40}. Дальновидные планы Петра не привели к немедленному результату, но фактом остается, что за время его правления Россия утвердилась в степи, настроив там крепостей.
Торговля между Россией, Центральной Азией и Китаем шла уже давно{41}. Караваны связывали Россию с рынками Мавераннахра и Китая. В этой торговле участвовали кочевники – казахи и джунгары, которые взимали плату за перевозки и защиту от грабежей и, таким образом, были вовлечены в политические контакты между обоими государствами. С российской стороны бо́льшая часть торговли велась татарскими купцами. Переход татар под управление Москвы поначалу был болезненным. За московитским завоеванием последовали кампании насильственного обращения в православную веру, посеявшие хаос среди татар, однако Русское государство быстро нашло способ ужиться со своим мусульманским населением. Татар и башкир включили в общероссийскую систему рангов и должностей, в рамках которой определялись права и обязанности каждой группы. Границы России в степи приняли форму линии укреплений, которые помогали усмирять лежащие за чертой земли и обеспечивали защиту от кочевников{42}. Укрепления обычно строились на большом расстоянии от государственного центра, а охранялись казаками. До начала XIX века территории перед этими линиями оставались пограничными – российское государство и его представители не имели там решающего преимущества в силе. Казаки жили в тесном соседстве с казахами и всячески с ними взаимодействовали, вели торговые отношения и заключали смешанные браки{43}. И это неудивительно. Русское слово «казак» происходит от тюркского слова «казак», от которого произошло и слово «казах». И казаки, и казахи сформировались из разбойников, которых в степях водилось множество{44}. К концу XVIII века российское государство подчинило казаков и заставило служить империи. Земли за линиями укреплений, которые они охраняли, стали доступны русским крестьянам, что коренным образом изменило то, как эти земли станут использоваться.
Экспансия джунгар положила начало череде чрезвычайно кровопролитных войн с казахами, в ходе которых джунгары получили преимущество. В 1723 году крупная победа джунгар привела к «босоногому бегству» казахов, которые рассеялись на юг и на запад в отчаянной попытке добраться до Мавераннахра, где их появление привело в смятение земледельческие государства. Другие казахские лидеры обратились за помощью к России. В 1730 году Абулхайр-хан, правитель Младшего жуза, направил посольство в Санкт-Петербург с просьбой о защите России от джунгар и строительстве крепости на своей территории. Императрица Анна Иоанновна была рада услужить. Абулхайр присягнул ей в 1731 году, пообещав служить, платить дань (ясак) и защищать русских торговцев на своей территории. В 1732 году его примеру последовал Мухаммад Шах, хан Среднего жуза, а султаны Большой Орды принесли Анне клятвы верности в 1733 году.
Для каждой из сторон эти клятвы подразумевали разное{45}. Русские предполагали, что казахи, принимая присягу, попадают к ним в подчинение. Казахи же рассматривали клятвы как временные союзы. Когда российский посол – мусульманин-башкир по имени Мухаммад Тевкелев – явился принять присягу Абулхайра на верность, он обнаружил, что среди казахской знати, полагавшей, что Абулхайр заключает по их просьбе мирный договор, а не становится подданным империи, распространены серьезные разногласия{46}. В результате завоеваний династии Цин в Джунгарии казахи оказались зажаты между двумя империями. Многие казахские лидеры, присягнувшие на верность Российской империи, теперь подчинились династии Цин, благодаря чему смогли отправлять посольства в Пекин, получали подарки, титулы и торговые привилегии в приграничных городах{47}. Казахи воспринимали клятвы династии Цин как меры практического характера, принятые из краткосрочных соображений и не подразумевающие обещания вечной верности. Огромные расстояния и бескрайность степи наделяла казахов определенным спокойствием, ведь ни одна из империй не была в состоянии решать этот вопрос силовыми методами. В отношениях с государствами Мавераннахра и армиями Надир-шаха на юге казахи действовали как суверенные субъекты, нисколько не стесненные клятвами обеим империям. В XIX веке казахи искусно лавировали между представителями Российской империи и династии Цин в поисках более выгодных условий. Русские обеспечивали лояльность казахов, забирая в заложники детей подчинившихся правителей. Эти дети получали российское образование, и некоторые из них стали посредниками между российским государством и казахами. Тем не менее казахи часто бунтовали и отказывались платить дань, а их лидерам нередко приходилось повторно приносить клятвы. С XIX веком в регион пришли перемены – чем дальше, тем больше. Столкнувшись с финансовыми проблемами, династия Цин вывела из степи значительную часть войск, отступив за заставы на границе Синьцзяна, а вот русские упрочили свое влияние за счет строительства новых крепостей далеко в степи. В 1822 году они впервые попытались установить реальную административную власть над казахами Среднего жуза. Устав о сибирских казахах ввел новую систему налогообложения и административную структуру. Он отменял звание хана, а вместо правителя старейшинам из разных административных единиц предлагалось выбирать несколько султанов. Кроме того, устав запрещал казахам Среднего жуза поддерживать какие-либо связи с династией Цин. На протяжении нескольких следующих десятилетий Россия ввела аналогичные законы на других территориях казахской степи и принялась строить там все новые крепости, однако интеграция казахов в Российскую империю проходила совсем не гладко. Часто вспыхивали восстания, поскольку разные группы казахов отказывались платить налоги и совершали набеги на русские поселения и укрепления. Кенесары-султан требовал признать его ханом, чтобы править от своего имени. В 1837–1847 годах он держал русские войска в узде и построил де-факто собственное государство в степи. Этот эпизод обычно называют восстанием против российского правления, но точнее было бы назвать его формированием независимого государства. Лишь во второй половине XIX века русские прочно оккупировали казахскую степь.
В 1840-х годах именно из этого региона они начали продвигаться к югу. Поход на Хиву зимой 1839/40 года закончился провалом: войска во главе с генералом Василием Перовским остановились еще задолго до того, как добрались до Хивы, и вернулись на базу в крепость Эмба к северу от Аральского моря, потеряв половину верблюдов и половину людей убитыми или тяжело раненными. Однако это фиаско не повлияло на российские амбиции. За следующие несколько лет русские построили несколько крепостей на Аральском море и в низовьях Сырдарьи на территории, на которую претендовали хивинские ханы. В 1853 году Перовский с помощью одного из них захватил кокандскую крепость Ак-Мечеть на Сырдарье и таким образом закрепился в Мавераннахре. Крепость переименовали в Перовск в честь завоевателя. Тем временем Сибирская укрепленная линия сместилась на юг, поскольку в 1847 году российские войска построили укрепление Капал у подножия гор Алатау. Благодаря еще одной крепости, основанной в Верном (ныне Алматы) в 1854 году, Россия взяла под контроль Семиречье. Перовск и Верный разделяла тысяча километров, однако Россия отныне закрепилась в регионе.
Устав о сибирских киргизах[7] 1822 года был типичным для российского законодательства. Российская империя сформировалась как династическое государство завоеваний, она воспринимала различия как нечто само собой разумеющееся и стремилась к ним приспосабливаться. Империя включала в свой состав всё новые территории и группы на определенных условиях, прописанных в уставах или законах, и эти условия были уникальными для каждой завоеванной или присоединенной территории. Устав о сибирских киргизах не распространялся, например, на сибирских казаков, живших на той же территории. Этим и отличалась партикуляристская империя, где каждая группа состоит в своих – различных и неравных – отношениях с царем. Признание различий в 1773 году закрепил указ «О терпимости всех вероисповеданий», который разрешал исповедовать все религии империи. Это не то же самое, что свобода вероисповедания, не говоря уже о свободе совести, однако это был важный шаг. Подданные были обязаны принадлежать к той или иной религии, а государство контролировало деятельность каждой религиозной общины. Петр подчинил православную церковь государству, заменив патриарха Святейшим правительствующим синодом, который контролировала светская власть. Екатерина распространила этот принцип и на ислам, создав Оренбургское магометанское духовное собрание. Во многих отношениях это была исламская церковь, иерархическое учреждение, осуществлявшее религиозную власть от имени государства. Екатерина предполагала таким образом навести порядок в исламской общине оседлого татарского населения. Кроме того, она надеялась, что благодаря исламу казахи, доставлявшие России неприятности, станут более «цивилизованными». С этой целью она спонсировала строительство мечетей в казахской степи, а в качестве дипломатического инструмента использовала Духовное собрание. В те времена учреждение такого рода стало уникальным в мусульманском мире, и первому муфтию пришлось бороться за признание своего авторитета. Однако постепенно Духовное собрание стало неотъемлемой частью религиозного ландшафта Волго-Уральского региона. Наконец, Российская империя не правила от имени русского народа – такой категории вообще не существовало до конца XIX века. Этнические русские не пользовались никакими привилегиями по национальному признаку. Бóльшую часть русского населения до отмены крепостного права в 1861 году составляли крепостные крестьяне, а за пределами славянского ядра крепостничества не существовало. Империей управляла многонациональная дворянская элита, служившая царской династии. Элиты каждой присоединенной территории входили в российскую имперскую знать, в состав которой, помимо русских, входили прибалтийские немцы, поляки, грузины, украинцы, а также немало татар и башкир. Ключевой характеристикой здесь служила верность династии, а не этническая принадлежность. Ровно это и позволило Чокану Валиханову служить империи. Российское государство искало посредников в каждом завоеванном регионе, но Валиханов превзошел все ожидания. Он был верным подданным и в рядах многонациональной бюрократической, военной и академической элиты империи чувствовал себя в своей тарелке. Среди представителей Центральной Азии он тоже был исключением. Как мы увидим дальше, разные регионы Центральной Азии завоевывались на разных условиях. Выходцев из Центральной Азии не включали в состав российского дворянства, и ни один из них не достиг того положения, которого добился Валиханов.