Современность пришла по следам имперских завоеваний во многих частях света, и Центральная Азия не была исключением. Российское вторжение принесло сюда новые формы власти, технологии и представления о мире, подорвавшие статус-кво в Центральной Азии. Российская империя, опиравшаяся на современную армию и бюрократию, обладала значительно большим государственным потенциалом, чем любое из государств Центральной Азии за всю ее историю, и это существенно изменило соотношение сил в регионе. Российское завоевание положило конец бесконечным столкновениям местных правителей и воинственных кланов, а также политической раздробленности, которую эти столкновения создавали. У казахских элит был гораздо более длительный опыт российского управления. Новые правила 1881 года лишь укрепили эти отношения, превратив казахских султанов в выборных должностных лиц. В Туркестане правление России привело к краху племенных элит – местных ханов, беков и более мелких лидеров, долгое время представлявших угрозу для династических правителей. Элиты утратили контроль над местными ресурсами и власть, которую эти ресурсы давали. Кого-то из их представителей сослали в другие части Российской империи, кто-то эмигрировал (в основном в Афганистан), а остальные, при удачном стечении обстоятельств, опустились до статуса помещиков (баев). Как бы там ни было, российское законодательство фактически предоставляло право собственности на землю тем, кто эту землю обрабатывал, а власть землевладельцев ограничивало. Они больше не могли оказывать серьезного влияния на местную жизнь. Туркестан и земли казахов как политическое пространство стали едины как никогда, и впервые за всю историю оказалось возможным представить себе туркестанцев как единую общность. Правителям, оставшимся на местах (хивинскому хану и бухарскому эмиру), такая консолидация власти тоже была выгодна. В Бухаре протекторат реформировал отношения между эмирами и местными губернаторами, лишенными возможности восстать против эмира, поскольку это привело бы к вмешательству России. Наиболее ясно это прослеживается в истории кенегасских эмиров Шахрисабза, которые были главными соперниками мангытов еще до основания Мангытской династии. В середине XVIII века, когда правление Чагатаидов в лице Абулфейз-хана пошатнулось, узбекский род кенегасов стал бороться за власть, сохранив при этом полную независимость от Бухары и основав в Шахрисабзе свою династию, которую мангыты так и не смогли полностью подчинить. Русским удалось окончательно сломить власть кенегасов и передать город Бухаре{75}. (Кроме того, русские вверили Бухаре территорию на Памире после итогового установления границы между Российской империей, Афганистаном и Британской Индией в 1890-х годах.) Под протекторатом бухарские эмиры обрели гораздо большую власть над своими территориями, чем когда-либо удавалось захватить их независимым предшественникам. За следующие несколько десятилетий в этих местах сформируются новые понятия общности и солидарности.
Железная дорога, пароходы, телеграф и почта подарили Центральной Азии небывалые связи с остальным миром. В 1870 году в Ташкенте установили первый в Центральной Азии печатный станок, телеграф появился здесь в июне 1873 года, а в мае 1875 года открылся первый банк. Со временем регион связала с Россией железная дорога. Строительство железных дорог в Центральной Азии началось из военных соображений, а не экономических. Первый путь проложили в туркменской пустыне во время окончательного завоевания туркмен. С годами железная дорога протянулась на восток, в 1898 году дошла до Ташкента, а затем и до Ферганской долины. Также она соединила Центральную Азию с пароходами на Каспии, а благодаря другим железнодорожным путям – и с Черным морем. В 1910 году проложили прямую дорогу вглубь России через Оренбург. Всего за одно поколение завоевание полностью изменило экономику Центральной Азии. Наибольшее влияние оно оказало на сельское хозяйство. В Центральной Азии появились новые сельскохозяйственные культуры, что привело к изменениям в рационе людей. Картофель, помидоры и свекла были для региона в новинку, однако быстро стали основными продуктами местной кухни. Еще более интенсивно развивались промыслы. Повышенное значение приобрело шелководство, и впервые началась промышленная добыча полезных ископаемых. Однако главным двигателем преобразования региона и его экономики стал хлопок.
Хлопок выращивали в Мавераннахре с незапамятных времен, и к XIX веку он уже стал важной частью экспорта в Россию. Еще до взятия Ташкента русские купцы наведывались в Центральную Азию, с большим риском и вынужденные терпеть многие неудобства, чтобы оценить возможности этой отрасли. Хлопок привлек внимание и Кауфмана, генерал-губернатора Туркестана на протяжении четырнадцати весьма важных лет, с 1867 по 1881 год, который отправил двух специалистов в Техас, чтобы они изучили современные американские методы производства и поискали новые сорта хлопка. Хлопок, который традиционно выращивали в Мавераннахре, был коротковолокнистого сорта, и из него получались более грубые сорта пряжи. Американские же сорта содержали в себе более длинное волокно, и из них было легче ткать. Эмиссары Кауфмана привезли в Туркестан несколько новых сортов хлопка, и один из них, хлопчатник обыкновенный (Gossypium hirsutum), превзошел все ожидания. Первая экспортная отгрузка прошла в 1884 году, после чего все больше крестьян с энтузиазмом брались за выращивание хлопка. Сначала текстильные фабрики в Москве и Лодзи отправляли закупать хлопок своих представителей, но вскоре появились специализированные фирмы, которые занимались организацией поставок. Прибыль от торговли хлопком была велика, и компании, которые вели этот бизнес, образовали в Туркестане городской купеческий класс. Хлопок послужил основой и для появления в регионе современной промышленности. Перед отправкой на текстильные фабрики в Россию или Польшу (входившую тогда в состав Российской империи) хлопок обрабатывали на хлопкоочистительных машинах. Затем готовую продукцию отправляли обратно в Центральную Азию. Хлопковое сырье было вкладом земледельцев Туркестана в мировую экономику – и теперь между Россией и Центральной Азией сформировались типично колониальные отношения.
Первый типографский станок в Центральной Азии установил Кауфман, однако вскоре выпуск печатных книг наладили и местные книготорговцы, которые раньше только продавали их. Книгопечатание быстро распространилось по всему региону. Благодаря поездам и пароходам в книжные магазины Центральной Азии доставляли книги со всего мира. Вместе с книгами появилась еще одна важная новинка – газета. Первые газеты выпускали официальные органы власти: Туркистон вилоятининг газети («Туркестанские ведомости»), издававшаяся в Ташкенте с 1870 года, и Дала вилаятининг газети («Степной вестник»), издававшаяся в Омске с 1888 года. Их целью было предоставление «полезной информации» коренному населению, но, помимо этого, они стали еще и площадками, на которых высказывались и обсуждались новые идеи. Доставляли сюда и другие газеты – на разных тюркских языках, на персидском – из Крыма, Османской империи, Ирана и Индии, а с ними распространялись новости и идеи из далеких мест. Новые модели круговорота товаров, людей и идей изменили кругозор жителей Центральной Азии. Новые виды транспорта и более широкие возможности – теперь путешествовать можно было на гораздо большие расстояния, быстрее и в самых разных направлениях – сделали мир ощутимо более компактным.
После завоевания в Центральную Азию потянулись люди и из других уголков Российской империи. Сюда приезжали солдаты на службу, крестьяне-поселенцы, администраторы, купцы и те, кто искал работу. Большинство приезжих были русскими или украинцами, но помимо них сюда переселялись прибалтийские немцы, поляки, ашкеназские евреи и армяне. Также сюда ехали татары, тюркоязычные мусульмане из Волго-Уральского региона, находившегося под контролем России с 1550-х годов. Некоторые татары служили офицерами в армии, но большинство из них занимались переводческой деятельностью или торговлей. На протяжении следующих десятилетий татарам суждено будет сыграть в жизни Центральной Азии самые разные роли. Многие переселенцы обосновались в городах, изменив их характер (как мы вскоре увидим), но было среди них и немало крестьян. В основном они направлялись в степь. Первыми колонистами были казаки, принадлежавшие к военному сословию, ставшему одним из столпов царской империи. Империя селила их на границе, чтобы обеспечить первую линию обороны. Как только империя покорила степь, в новые регионы двинулись крестьяне-поселенцы, сперва самостоятельно, а после 1896 года организованно. Эти передвижения – часть более масштабного переселения славянских крестьян, в ходе которого более 5 миллионов человек переехали в Сибирь или Центральную Азию в период с 1885 по 1913 год. В казахской степи наибольшую трансформацию произвел даже не хлопок, а поселенческий колониализм. Поскольку русские крестьяне с помощью плуга стали обрабатывать все больше и больше земли, они нарушили традиционный образ жизни кочевников, и теперь многие казахи оказались вынуждены перейти на оседлый образ жизни и заняться сельским хозяйством или, чему есть множество примеров, работать на самих русских поселенцев (рис. 6.1). Расселение крестьян привело к изменениям в демографическом и экологическом балансе в степи. Кроме того, оно вызвало у казахов огромное недовольство. Земельный вопрос станет для казахских элит центральным в XX веке.
Рис. 6.1. Казахское поселение, около 1900 года. Открытка (из собрания автора)
Российское правление в Центральной Азии оказалось причудливым сочетанием высокомерия и паранойи. Российские администраторы были совершенно убеждены в превосходстве европейской цивилизации, которую они представляли. Просвещенная власть, хорошее правительство, упорядоченное налогообложение и современные технологии – как им казалось – преобразят регион и цивилизуют его население. В первые годы нового административного порядка был предпринят ряд утопических преобразований. В 1873 году Фердинанд де Лессепс, руководитель строительства Суэцкого канала, предложил проложить железную дорогу из Кале в Калькутту, которая пройдет через новые российские территории, а затем направится к Пешавару через Кабул. Были и проекты по изменению русла Амударьи таким образом, чтобы она впадала в Каспийское море, что одновременно позволило бы орошать пустыню и проложить водный путь в Индию