Не сбивших замки с воспаленного рта,
Ось мира ждет крови, сгорая от жажды,
Чтоб роза из нови могла расцветать.
Рвут уши раскаты свирепого грома,
Град бьет по Кондону мельчайшим ядром,
Эдиктом был дух всех изгнанников сломлен,
И сильное горе металось кругом.
Когда на термометре плюс сорок восемь,
То варится рыба живою в реке,
В Бигоре и Берне не хватит запасов на осень,
Раз звезды горят в сатанинской руке.
Французские власти, я знаю, прибудут
В Милан и Феррару, в Аквилью, в Кайе.
Вождь Англии Римом командовать будет
Под знаком участливых звезд и планет.
Смертельный огонь падал с гневного неба,
В костры превращая Тартар с Мозаре,
Но все ж не избегнет отмщенья отребье
Тюрингских, саксонских и прочих зверей.
Центурия VI
В воде отражен был собор у Гаронны,
И то отражение Римские силы страшит,
Процессии зрят Пиренейские горы,
К ним новый король за поддержкой спешит.
В год входит пять сотен и восемь десятков,
То эра реформ и неслыханных зверств,
В семь сотен и тройку не вселятся духи упадка,
То год изменивших лицо королевств.
Созвездия будут в тоске и смятенье,
И Рона уйдет от своих берегов.
Все станет иным, лишь язык неизменен.
И засуха жаждет солдатских шагов.
Метели, дожди, мятежи на арктическом поле,
Где люди становятся хуже зверей,
В тюрьму превращается прежняя воля.
Анафеме предан закон «не убей».
Большой человек умирает под Римом,
И новая вспыхнет близ Рака звезда,
Сиенна и Суза то знаменье примут,
И Север слетит с ледяного гнезда.
Норвегия с Данией льнут к англичанам,
Надеясь на братский военный союз,
Леса не залечат солдатские раны,
Героя же Рима в лесах разобьют.
Не ценятся больше науки и знанья,
Их топчет духовно убогий король,
В изгнанье без средств знатоки мирозданья,
Ученым доверили жалкую роль.
Страна, как и Церковь, во власти скандалов,
Высокие цены стоят на счетах,
Золотой и серебряный лик на медалях — в печали,
И кровь застывает на острых ножах.
Изменят окраску святыни и храмы,
И белое с черным смешает нам черт.
Багрец с желтизной осыпаются с камня,
Кровь, смерть, грабежи новизна призовет.
Старейший сражен неожиданной смертью,
И два своих братьев хотят умертвить.
В убийство во сне заговорщиков верьте!
Три ветви осталось из прежних семи.
Империи создана армией дерзкой,
Солдат-император возьмет Ватикан,
Испания с Англией будут с ним резки,
На Францию будет направлен таран.
Он власть захватил, как поборник свободы,
Народ обольщенный его поддержал,
Но рухнули им возведенные своды,
И в прах превратился былой идеал.
Король-полководец проигрывал битву
(В живых — только сброд, что удрал от атак).
Ту славу, что заживо в бронзу отлита,
Свергает к свободе стремящийся враг.
Готовьтесь к расчету у вас в Нюренберге:
За всех отомстит похороненный принц!
Испанский престол Козерог не отвергнет,
И духи убитых остались без лиц.
Норманнами Франции и Пикардии
Корона срывается с принца Ките,
Из храма в лесах черным дымом кадило,
В Ломбардии пламя гудит на кресте.
Костры пожирают ценнейшие книги,
Туз в буром мундире средь черных знамен,
И мысль и свет жернова сотрут мигом,
Но сыщутся зерна для лучших времен.
Врачами потомки царя Моисея
Могли королей от болезней спасать.
Не вечно ж в грядущих столетьях евреям
Земную Голгофу Христа повторять!
Да! Женщина дышит огнями пожара,
А пламя опять неповинных пожрет.
Чудовищный бык был в Севилье в угаре,
Он армию к штурму и бою зовет.
Фальшивый союз продержался недолго.
Одни изменились, другие — под знаком реформ,
И в Риме младой леопард не оболган,
Народ с кораблей ищет праведных норм.
В кулак сжаты силы в арктическом поле,
Тревогой и страхом охвачен Восток,
Недавний избранник в боях будет сломлен,
Кровь варваров бьет в византийский песок.
Убит он на плитах большого собора,
Так Лондон племянника не сохранил.
Здесь лодка схизматиков с горем не в ссоре,
Так кто же свободу обманом залил?
Финансовый кризис полюбит Антихрист.
Восставший народ прогонял короля.
Париж еще не был так дик и неистов,
И зыбкому миру не рада земля.
Созвездия Скипетра с Марсом суровым!
И Рак благосклонен к злосчастной войне,
Пусть смелый король скажет мирное слово
Под знаком участливых звезд и планет.
Великий рыбак — на поломанном троне,
Руинное время на землю придет.
Предатель во мрак увлекает законность,
Но к свету всех пастырей юный ведет.
Неплох был предтеча на папском престоле,
Но грязный развратник его заменил,
В Равенне и Пизе таким недовольны.
Смещайте: терпеть его нет больше сил!
Она удлинялась великим Чайреном,
Одна из пяти крупных рек островов.
Морозы и ужас термометр мерит.
Укрылись во льдах шесть бродяг-беглецов.
Вождь кельтов увидит на улицах Рима
Прибой победивших изгнанье людей.
Пастух же считает, что он проходимец,
Кто был с Петухом, будет с маршем смертей.
Надолго ли Церковь осталась вдовою?
Скрипят в замешательстве ветви ее.
Пускай укротитель интриги все сроет
И бритых голов к единенью зовет.
Укроются в сумрак, кто мыслит свободно,
Нельзя на щиты поднимать лжесвятых.
Марш льежцев Брабант наблюдал беспокойно,
Предатель в осаде притворно притих.
Милан омрачают напрасные смерти,
И герцогу пишет об этом король.
Евангелью, люди, доверчиво верьте,
Хоть подлость прелатов доставит вам боль.
Предателей палкой забили до смерти:
Урок для других, изменивших стране.
Фривольность свою, заключенный, умерьте,
Раз Берич приходит в отчаянный гнев.
Горячая кровь потечет над Алусом,
И между двух рек страшен битвенный шквал.
Борьбу проигравший не может быть трусом:
Одною рукой не удержишь штурвал.
Летящий огонь появляется в небе,
И град осажденный им был устрашен,
Да, жители вынули тягостный жребий,
Ведь бешеный вред был грозой причинен.
Здесь Солнце обрушится в пламя пожаров,
Послания скрыты в свече восковой,
Леса, города расплавляются жаром,
Повис над равниною чад углевой.
Во мраке Флоренция, в Пизе разграбленной хуже:
Король сбит с мула и от раны готов закричать,
Врагу не занять побережья Перуджи,
Ни трусу, ни храброму там не бывать!
Деяния предков свой век отслужили,
И череп разбит у старинных дворцов,
Ни в чем не повинных хватали и били,
Виновный скрывается в чаще лесов.
Пусть с миром уйдет из страны победитель.
В Италии хищный взойдет человек,
Пожаров и смерти тут с горечью ждите,
Ведь смешана с кровью вода здешних рек.
Был брошен король беззащитный в темницу,
И сына решили доставить к нему.
Идет Тразименская башню топиться,
Заложники с горя припали к вину.
Великий с Майенны уж больше не ропщет:
Лишили его и постов, и наград.
На Рейне со славы свергается Гроппе,
Болтливый в Колонье под гнетом утрат.
Второй по значению датский властитель
С Голландией, Англией был заодно.
Хоть сто тысяч марок за это возьмите:
Но нам путь в Италию нужен давно.
И вот Огмион за чертой королевства.
Селин больше властвовал, чем отдыхал,
Эмблема его над Италией высится дерзко,
Он с гордостью знамя победы держал.
Там жителей нет возле Марны и Сены,
Где дьявольски сильно вода разлилась.
А смертные с Темзы хотят непременно
Внимание стражи обманом сковать.
Теряется радуга в сумерках Нанта —
Поваленной аркой лежат берега,
Потопленный флот не вернется к арабам обратно,
Кабан и Медведь случены на лугах.
Пусть флот не боится противного ветра,
Не слишком ль уверен в себе адмирал?
Теперь на морях его песня пропета,
К чему приведет нас серьезный провал?
Он кончит как вечно гонимый изгнанник,
Хищения берег Нонн-Сигля мрачат,
Раз красный отправит его на закланье,
Орел не устанет его привечать.
Два встретили третьего в горных вершинах,
И вспыхнул костер небывалой вражды,
Лангезы, Брюссель вместе с Долом крушили,
И все Малине пред бедою дрожит.
Нельзя соблазнить настоящую святость
Святоше с пушистым его языком.
Старинному граду Италии радость не в радость,
И ложный хорал флорентийцам знаком.
Железный паук любит берег Дуная,
Где немцы из пленных готовят рабов,
Их родина груды рублей золотых потеряет,
Возмездье ведя из глубоких снегов.
В колодце найдут эти кости ребенка,
Что мачехой был не от мужа зачат,
Волненья отцов не забудут потомки,
И честь государства идет на закат.
Толпа наслаждается зрелищем новым,
Плебей видит принцев, маркиз, королей,
Но рухнут колонны дворца, обливался кровью:
Спасай короля от мятежных людей!
Отверженный смело бежал из темницы,
Его подменил там соратник и друг,
Замерзшие реки покинуты птицей,
Надежду троянцев не взять на испуг.
И ночью прелат отстранен от правленья:
Ему не поверил французский король.
В Британии, Кипре, Тунисе он все же в доверье,
Политика вере не скажет пароль.
Запомнят шестнадцать веков и семь лет литургию,
День битых и пенье вторых петухов.
Арабы воспрянут к станут другими,
В Марокко султан не полюбит восход.
Что ж, герцог-бродяга откроет внезапно
Арабскую стаю тугих парусов,