Но сам угрожает врага погубить.
Философ! Ищи золотой самородок
В мистических соках души и небес!
Дух — воздух материи всякого рода,
И Бог в частых звездах для знаний воскрес.
Шатает дно Азии землетрясеньем,
Люб Марсу с Меркурием блеск серебра.
В Коринфе, в Эфесе заметны волненья,
И засуха Югу не хочет добра.
Оракул далек от иллюзий и страха,
Погоня за златом не знает границ,
Созвездья грозят нам руинами, засухой, прахом,
И колокол слова так скорбно звенит.
Быть бедствию между апрелем и мартом,
Затмению Солнца и рыжей Луны.
Двум слабым и щедрому голод смешает все карты.
Земля слышит звук милосердной струны.
Расколоты молнией старые храмы,
Страдалец-народ устремился туда.
Ослы, кони, люди и древняя память
Защиты от голода ищут всегда.
Садится звезда на копье боевое,
Грай воронов слился со звоном мечей,
К стене бунтари понеслися волною,
И плачем погашен свет новых лучей.
Уэльс звал соседей к большому союзу,
Чтоб вместе Испанию силы лишить,
Французская Лига да будет ей грузом,
Который мешает свободу душить.
Чужие хотят завладеть океаном,
Поддержат Бордо и Рашель и Руан.
Британцы, бретонцы, бельгийцы наносят им раны,
Их флот у враждебных им градов и стран.
Грабеж и разбои кровавою бурей
Семь раз по всему побережью пройдут.
Монако живет под невольничьей хмурью,
Вождь самоубийством закончил маршрут.
Над городом будут воздушные битвы,
И в центре деревья срывает с корней.
В Венеции ждут короля для молитвы,
Нужны ли гондолы для царства теней?
Затоптаны земли у озера Леман,
И сильно разлились По, Тибр, Хебрус,
Плоты и погибших считал водяной ли демон?
Двух взятых правителей встретила грусть.
В темнице один пожирает другого.
Бьет молния в город, дворцы на куски разорвав,
Суда под водою грозят осьминогам,
В ковчеге златой и серебряный сплав.
О, Франция! Где твоя прежняя слава?
Слабеют потомки великих отцов.
Честь, труд и богатство нам дети отравят,
Но верьте в того, кто спасет им лицо!
Я знаю, как встретит военную славу
Неистовый регент на белом коне,
Но только не он будет Францией править,
А души погибших в мятежной войне.
Зов сердца сильнее удачи и власти,
Принц Англии в двух поединках бывал.
Один для него обернулся несчастьем,
Любимый сын матери сам горевал.
Ночь любит костер на хребте Авентайна.
Фламандцам досаден клубящийся дым.
Монарх изгоняет племянника тайно,
Но Церковь не хочет об этом забыть.
Сперва заструятся молочные ливни,
Потом вспышки молний весь Реймс огрустят.
Кровавые схватки отцов и детей мне противны,
Король короля будет видеть не рад.
В Люкке умирает и принц, и правитель,
Так ждите, что будет иной магистрат.
Молочных, но с кровью дождей берегитесь!
Люкка! Бойся голода, войн и утрат.
Бьет Восток королевство Гренаду.
Не струится, а кровью исходит Бетиз.
Магометовым людям воспрять духом надо.
Ну, предатель с Кордовы, хватай же свой приз!
Была в Адриатике найдена рыба.
Ее голова как у многих людей.
У всех корабельщиков волосы дыбом,
И нет Петуха на просторах морей.
Шесть дней этот город выдерживал штурмы.
Война беспощадна с обеих сторон.
Здесь три заключенных, усталых и хмурых,
Бросают мечи и сдаются в полон.
Зайдет ли Француз в Лигурийское море?
Увидит ли пальмы его островов?
Народ Магомета ждут голод и горе:
Араб гложет кости коней и ослов.
Настанут эпохи великих волнений,
Народ и довольство сгорят в мятежах.
Не сбился ль с пути возродивший нас гений?
Я — друг твой, о Франция! Мне ли тебе угрожать?
Он будет владеть королевством Наварра.
Неаполь с Сицилией вместе пойдет.
Фойкс сдержит Бигорру и Ландес недаром,
Один слишком сильно к Испании льнет.
Не думайте про короля или принца,
Что он одновременно идол и бог.
Пусть рок воскрешает гонимых провидцев,
Что грубят в украшенный жемчугом рог.
На ли сокровища не наглядеться,
Но принц Либианы к богатству привык.
Французу не ясно арабское сердце,
Но будет понятен арабский язык.
Красивая женщина станет у власти,
На долгие годы пленив короля.
Народное благо не жертвуют страсти,
И худших времен не видала земля.
Быть дерзостным битвам на море и суше!
Погибнет в боях поколенье отцов.
В открытьях науки погибшие души
Куют для реванша оружье сынов.
Дерзкий гений боев и турниров,
Тот, который и хитростью брал,
Сдал судьбу шестерым командирам,
Взят в постели среди одеял.
Две армии трижды сшибутся в сраженье:
В Мединской, в Арабской, в Армянской земле.
Народ Сулеймана стал гибнуть в мученьях,
И берег Аракса о славе скорбел.
Могилы найдут Аквитанские люди
В сожженных раздольях Тосканских земель,
Марс в угол немецкий заглядывать будет,
И скорбно звенит мантуанская трель.
Как чудо такой переход через Альпы.
Большой полководец обставил врага,
Замолкли вдали орудийные залпы.
Солдат не страшат голубые снега.
Не полдень ли время явления зверя?
Затмение Солнца пророк предсказал.
А ранее в голод никто не поверил,
Надежных запасов никто не создал.
Покинули многие запад Европы,
Где вождь будет родом из низких людей.
Одним — все соблазны, другим — плеть и ропот,
Так учит он жизнью и миром владеть.
Будь проклят, жестокий и злобный еретик,
Хотевший народ и закон изменить.
Сгорит его власть. Кто за злобу в ответе?
Людей, им убитых, нельзя воскресить.
Снаряды разрушат старинные стены,
И кровь будет смешана с ярым огнем,
Молись, осажденный, боящийся плена,
Был коршун заклеван свирепым орлом.
Мечом разрубается сбор винограда.
Француз и союзник — у горных вершин,
Победы иль смерти добиться им надо…
Что сговор правителей нам предрешит?
В три месяца думали семеро дерзких
Совсем Апеннинские Альпы занять.
Но бури и трусость того генуэзца
Ослабили злую и хмурую рать.
Война точно бой гладиаторов в цирке,
Кровь смочит песок и теперь, как тогда.
Кого тянет в сети кровавый и прыткий?
Чья гибель коварством и злобой горда?
Сверхметким снарядом летящему змею
Был в воздухе вышиблен огненный глаз.
Измена в совете правителя зреет,
И будет не выполнен строгий приказ.
Двузубый младенец родится к несчастью.
В Тоскании каменный падает дождь,
Ячмень и пшеницу повалит ненастьем,
В бесхлебные годы жизнь станет невмочь.
Они — родом с Тара, Гаронны и Лота —
Пробьются к врагу с Апеннинских хребтов.
Могилам близ Рима с Анконой нет счета,
И черный в трофей обернуться готов.
Ей больно за нас, а совсем не от молний.
Грозе ненавистен страдальческий лик.
Глядит Богоматерь на нас, будто мы в преисподней,
Паря над землею, похожей на стон и на крик.
В храм Божий прокралися пять святотатцев,
И кровь пролилась на церковном полу,
Кому над законом пришлось измываться?
И право в Тулузе бесчестьем зальют.
Спроси у покрытого звездами неба
Про город, который построил Планкус.
Ни злого, ни доброго больше не требуй,
У судеб порою меняется вкус.
И бури эпохи срывают знамена,
Но ждет возрождения бывший монарх.
Надежды его на Восток несогбенный,
И вот в Митилены погнал его страх.
Убить половину! Другие зачахнут.
Семь тысяч несчастных томятся в плену.
Крепитесь, огарки! Надеждой запахло.
Как жаль, что пятнадцать в могилу сойдут.
Всю Францию ждут перемены крутые,
Событья летят на бунтарских конях.
Мятеж учреждает законы иные,
В Париже, в Руане господствует страх.
Республика держит кровавое знамя,
Как праздник встречая уход короля,
Но только погаснет мятежное пламя.
И смерть эшафотов увидит земля.
Блуа не желает кровавой дороги,
Париж станет центром великих убийств,
В Ажане, Труа и Лангезах угрюмо жить многим,
Зато Орлеан ценит прежнюю жизнь.
Есть страны, где рожь от дождей пропадает.
В Апулии ж засуха губит хлеба,
Орлиную слабость Петух замечает,
И Льва изнуряет больная борьба.
Так! Аугсбург, Нюренберг взяты врагами,
А их подчинит себе вождь Агриппин,
Во Фландрии реет военное знамя,
Во Францию сильный противник спешит.
Испания!.. Годы великой разрухи,
А после — порядок и твердая власть…
Две армии бьются и служат враждующим духам,
И беженцы в пропасть боятся упасть.
Король одноглазый теперь опечален:
Великий Блуа его друга убил.
Законы страны и двора горевали:
Всю Францию надвое гнев разделил.
Я вижу, как рушатся стены в Лионе,
Как бурею сносит в Париже мосты…
Ведь большую часть шестисот семи дюжин хоронят,
Дождь с градом сечет на дорогах кусты.
Семь раз изменяла вся Англия облик.
Почти триста лет кровь струилась рекой.
Германия с Францией ждали здесь долго,
Страна над раздвоенной звездной судьбой.
В Норильских горах был родной ему воздух.
Величие дел его смели забыть.
Большой человек в мир пришел слишком поздно,
Но Венгрию с Польшей успел защитить.
Мне страшен неведомый третий правитель
Загадочной, варварской, снежной страны,
Его же соратники им же убиты,
И старость его только ад охранит.
Из Азии вырвутся демоны злобы,
Памфилию с Лидией ждет круговерть.
Здесь темный конец может многих угробить,
И кровь пропитает и небо и твердь.
Великое братство с крестом христианским