423.
Не желая обострять отношения с Исмаилом, который был нужен Ивану Грозному для участия в наступлении на Крым, царь в январе отписал бию, что он опалился на Ивана и, «как Бог даст, весна придет, и мы его с того юрта сведем часа того. А на его место пришлем иново доброво боярина»424. С началом навигации 1558 г. на Волге в Астрахань на смену Ивану Черемисинову и его товарищу был отправлен Иван Выродков, дворецкий угличский и калужский, еще один герой казанского «взятья»425. Большего Исмаилу добиться не удалось, да и с самим Выродковым ему тоже пришлось несладко, так что бий поздней осенью 1558 г. даже писал Ивану, что де «Иван Выродков много лиха делает. А на Ивана Черемисинова погневался есми немного тово для, что мне ис таможново доходу не давал». Сравнив на деле достоинства вновь присланного воеводы с теми, которыми обладал предыдущий, Исмаил взмолился, «что ныне на усть Волги быти пригож Иван Черемисинов», поскольку он знает татарский язык и потому пускай царь «на весне вборзе прислал Ивана ж Черемисинова»426.
Однако Иван не стал снова отправлять Черемисинова в Астрахань, а нашел ему иное применение. Уже в марте 1559 г. мы видим нашего героя первым среди приставов, которые должны были встречать литовское посольство В. Тышкевича «на Дорогомилове, от дворов посадцких с перестрел», а затем охранять и сопровождать их в самой Москве427. Годом позже, в феврале 1560 г., согласно летописи, «отпустил царь и государь и великий князь по челобитью кабардинских князей и по неправдам шевкалавым воеводу Ивана Семеновича Черемисинова с товарыщи на Шевкал и на Тюмень»428.
Надо полагать, этот выбор царя не был случайным. И в самом деле, кому, как не Ивану отправляться туда? Он не только знал татарский язык, но за два года пребывания в должности астраханского воеводы основательно погрузился в хитросплетения местной политики, сумел установить нужные связи, создать разведывательную сеть и заиметь осведомителей429. И, судя по всему, этой экспедиции придавали в Москве большое значение, ибо она была частью плана Ивана Грозного и его советников по обузданию крымской опасности. Вряд ли было случайным совпадение отправки в 1560 г. русских ратных людей на Дон, где годом ранее был поставлен воеводой И.М. Вешняковым городок, в «Черкасы» «на государьство» князя Д. Вишневецкого, а против шамхала Тарковского, врага союзников Ивана Грозного кабардинских князей, Черемисинова с ратными же людьми430. Отметим также, что шамхал укрывал у себя Юсуфовичей, и Исмаил-бий жаловался Ивану по этому поводу431. Одним словом, поводов для того, чтобы воспользоваться по отношению к шамхалу «дипломатией канонерок», хватало. И набег Черемисинова должен был продемонстрировать ему, что не стоит конфликтовать ни с Темрюком, ни с Исмаил-бием. А еще шамхал должен был сильно подумать, прежде чем предпринимать какие-либо шаги по сближению с Крымом: теперь, когда Астрахань и устье Волги под властью русского государя, длинная рука Москвы легко могла дотянуться и до его владений и столицы.
Судя по всему, бывший астраханский воевода успешно справился со своей задачей. Прибыв со своими людьми в Астрахань к началу лета, Иван Черемисинов взял с собой в дополнение к своим стрельцам и казакам «астороханских людей» и на стругах спустился вдоль западного побережья Каспия к югу с целью атаковать «Шавкалского князя». Путь вниз по Волге и далее морем из Астрахани до Тарков, резиденции шамхала, занимал около шести дней432. По прибытии на место Черемисинов приказал высадить десант и, видимо, лично возглавил его в походе на Тарки, находившиеся в двух верстах от берега. Шамхал уже ждал их, засев в укреплениях города. О внешнем виде Тарков можно судить по описанию, сделанному в самом начале XVII в. Согласно этому описанию, Тарки «изстари бывал город каменной, стоит на горе; а та гора поотошла от болших гор к морю гребенем, и по ней лес болшой, а вверх ее сажен с 30, и ныне на той горе на само верху стоит башня каменная и с тое башни мочно очищать из наряду до моря и на все стороны. А с одну сторону у той горы от моря залом каменой, самородной, а под заломом внизу от верху сажен з 20 и болши стоит на той же горе двор шевкалов, полаты каменые и избы. Да туто ж с одново края позади шевкалова дворя башня другая каменная да городище старое. З дву сторон горы стена была каменная… А ниже шевкалова двора на самом низу мечет каменая». Сам же город был небольшой – в начале XVII в. около 300 дворов433.
Из этого описания следует, что Тарки вовсе не были такой уж сильной крепостью, подобной той же Казани, и, находясь в достаточно труднодоступном, укрепленном самой природой месте, могли служить более или менее надежной защитой только против горцев, не имевших в достаточном количестве огнестрельного оружия и тем более «наряда». Противостоять же русским стрельцам и казакам, бравшим и не такие крепости, Тарки не могли. Понимал это и шамхал, поэтому, по словам летописца, «шалкаской князь с царя и великого князя людми бился половину дня и побежал от них в горы, а город Тарки покинул». Русские и астраханцы заняли город, разграбили его и сожгли, после чего со взятым полоном и награбленным имуществом Черемисинов и его люди вернулись обратно к берегу, где их ждали струги, беспрепятственно погрузились в них и вернулись в Астрахань «со всеми людми здорово»434.
По возвращении таркинского похода Ивана Черемисинова ждала новая служба, «именная». «В лето 7070», то есть в 1561/62 г., он был первым воеводой «на годованьи» в городке Белом на русско-литовской границе435. Увы, даже при отличном послужном списке и большом опыте как вождения полков в бой, так и дипломатической работы выдвинуться на первые роли в военной иерархии Русского государства таким людям, как Иван Черемисинов, в то время было невозможно. Даже не всякий боярин или окольничий из старой, веками служившей московским государям фамилии мог тогда стать полковым воеводой436, что уж там говорить о детях боярских. Сотенный голова, городовой воевода (и то, как правило, в небольшом городке где-нибудь на «украйне») или, в лучшем случае, воевода при «наряде» или рати «лехкой» или «плавной» – вот тот потолок, выше которого сын боярский, даже из весьма приличной семьи, прыгнуть не мог. Чтобы изменить такое положение, было недостаточно даже воли самого Ивана Грозного.
Все это может быть отнесено и к судьбе героя нашего повествования. В начале 60-х гг. XVI в., разменяв давно пятый десяток лет, Иван Черемисинов, при всех его знаниях и талантах, не мог рассчитывать на дальнейший карьерный рост в русском войске того времени. И в подтверждение этого можно привести еще один факт из биографии нашего героя – в январе 1561 г. его снова можно было увидеть среди приставов, что встречали литовских послов в Дорогомилове на московской окраине, «от посадских дворов с перестрел»437. Конечно, встречать иноземных послов на окраине Москвы и далее пребывать вместе с ними в столице дело более почетное, нежели ехать за ними на «украйну» и сопровождать их оттуда к сердцу Русского государства, но все же это не то, совсем не то, что было раньше, когда Черемисинов был астраханским воеводой и в его руках были жизнь и смерть сотен и тысяч людей. Однако царь не забыл своего верного слугу и, памятуя о его службах на Волге, вспомнил о нем, когда начал собираться в поход против великого литовского князя Сигизмунда II на Полоцк: «сентября 28 (1562 г. – В. П.) царь и великий князь велел бытии на зимнюю службу с собою готовым с годовых служб… з Белой – Ивану Семенову сыну Черемисинову»438.
Полоцкий поход 1562/63 гг. стал одной из самых крупных, если не самой большой военной экспедицией, предпринятой в годы правления Ивана Грозного. Сравниться с ним могут, пожалуй, лишь казанское «взятье» 1552 г. и «выход» самого Ивана на «берег» весной 1559 г. Специального, полноценного исследования истории взятия Полоцка первым русским царем пока нет, хотя этой страницы русской истории неоднократно в большей или меньшей степени касались практически все крупные отечественные историки, занимавшиеся историей России времен Ивана Грозного. Не останавливаясь подробно на перипетиях этого грандиозного военного предприятия, посмотрим, как и в какой роли участвовал в нем Иван Черемисинов. Согласно разрядным записям, на этот раз он находился в свите государя, будучи назначен «за государем ездити». Таких «флигель-адъютантов» было 11 человек, в том числе такие известные по летописям и разрядным записям личности, как князь И.П. Шуйский, Ф.А. Басманов, Ш. Кобяков, И. Блудов, Ф. Вокшерин. Возглавлял их князь П.А. Горбатый439.
Как оказался наш герой в такой заслуженной компании – можно лишь догадываться. Предположим, что тут сыграло свою роль особое отношение царя к Черемисинову, служба которого прошла на его глазах. Сделать его воеводой Иван Грозный не мог – слишком много родовитых аристократов претендовало на эту должность, поставить во главе сотни детей боярских заслуженного ветерана было бы для него недостойно, а вот причислить к своей свите, пожалуй, было в самый раз.
Возвращаясь обратно к истории Полоцкого «взятья», отметим, что на этот раз военным знаниям и опыту Ивана Черемисинова применения не нашлось, так как знатоков осадного дела хватало и без него. Иван Грозный решил использовать Черемисинова на другом поприще, памятуя о его успешной деятельности в качестве «переговорщика» в бытность его начальником охраны при Шигалее и воеводствования в Астрахани. И вот тут произошел весьма интересный и вместе с тем загадочный эпизод – в источниках по-разному описывается участие Ивана в переговорах с полоцкими начальными людьми. Одна версия, благоприятная по отношению к Черемисинову, содержится в частных разрядных книгах, а другая, в которой на первое место выдвигается будущий опричник М. Безнин, – в официальном летописании. Итак, рассмотрим обе версии и попытаемся найти «золотую середину», памятуя о том, что истина, как правило, находится между крайностями.