[151], Système de la nature, который тогда был одной из самых востребованных и опасных книг, тайному осведомителю инспектора Жозефа д’Эмери. Д’Эмери не стал арестовывать Манури, но упомянул его в записях как «молодого человека лет тридцати, высокого, носящего шпагу или охотничий нож, с волосами, постриженными как у биржевика, и одетого в сероватый сюртук»[152]. Манури не следует путать с бродягами и нищими из литературного подполья. Он выглядел как благородный человек.
Год спустя, во время операции, похожей на ту, что проводил Гупиль в 1775 году, д’Эмери осуществил обыск ряда книжных лавок и типографий в Кане, Авранше, Сен-Мало, Алансоне и Ле-Мане. 4 мая 1771 года с двумя полицейскими и четырьмя жандармами он обрушился на магазин отца Манури. Они обыскали каждый дюйм здания, включая большой торговый зал, несколько прилегающих комнат на первом этаже, жилые помещения наверху и в дальнем конце двора, две кладовки, набитые книгами. Полиция не нашла ничего подозрительного, но из донесения одного из осведомителей они знали, что младший Манури имел отношение к публикации книги «Процесс, проведенный во внеочередном порядке против месье де Карадёка» (Le Procès instruit extraordinairement contre M. de Caradeuc), четырехтомного антиправительственного трактата, связанного с политическим кризисом, получившим название «Бретонского случая». Луи-Рене де Карадёк де Лашалот, генеральный прокурор реннского парламента, возглавлял сопротивление разным, в основном финансовым, решениям короны. Его заключение в тюрьму посредством королевского ордера, lettre de cachet, в 1765 году вызвало волну протестов со стороны «патриотов», выступавших против того, что они называли королевской деспотией, а задачей д’Эмери было остановить публикацию их работ. Вооруженные lettre de cachet на арест Манури, полицейские отправили его, «крайне расстроенного и дрожащего», провести ночь в полной изоляции в местной тюрьме. (Его отец не был привлечен.) На следующий день во время допроса Манури признался только в том, что продал 400 экземпляров книги. Но через четыре дня д’Эмери обыскал типографию Жана-Закари Маласси в Алансоне, и тот признался, что напечатал 1500 экземпляров по заказу Манури и книготорговца из Сен-Мало по имени Говиус. Манури забрал их, сказав, что собирается переправить на склад неподалеку от Парижа, а потом продать в столице. Признание Маласси, подтвержденное дальнейшим расследованием, привело к заключению Манури в Бастилию. Он потерял четыре с половиной месяца за решеткой и, как объяснял позднее, 20 000 ливров[153].
Только крупный торговец мог пережить такого рода убытки. В 1775 году Манури не просто оправился от удара, но и начал собственное дело на площади Сан-Совёр в Кане. Красиво напечатанная рекламная листовка описывает его так:
Ж. Манури, старший сын, предлагает огромный выбор книг любых жанров, в том числе редких и существующих в единственном экземпляре, которые удовлетворят вкусы любителей чтения и восполнят недостачу в большой библиотеке.
Поддерживая связи с крупнейшими книготорговцами в Париже, во Франции и по всей Европе, Манури может предложить не только новые книги, о которых пишут в газетах, но и редкие работы, как современные, так и антикварные[154].
Обслуживая местных клиентов в магазине в Кане, Манури сосредоточился на оптовой торговле. Его переписка доказывает, что, кроме Десожа-отца в Париже, он поставлял книги перекупщикам в Лилле, Руане, Фужере, Байё, Сен-Мало, Ренне, Ле-Мане, Алансоне, Компьене и других городах на северо-западе Франции. Кроме этого, Манури издавал книги, задействовав типографии в Руане, Сен-Мало, Нанте и на «английском острове», île anglaise, скорее всего на Джерси[155]. Получая в свои руки целые тиражи, он мог продавать книги сотнями и обменивать их на сочинения, изданные другими оптовиками, чтобы разнообразить свой ассортимент. Манури вел переписку с самыми влиятельными издательскими домами в Амстердаме, Гааге, Женеве и Невшателе[156]. Его коллега в Лондоне обещал снабдить торговца несколькими сотнями экземпляров французских антиправительственных трактатов, напечатанных там, по сниженной цене шиллинг за штуку, чтобы обеспечить «страховку», на случай, если они будут конфискованы во Франции[157]. А книготорговец из Лиона Габриель Реньо обещал не менее опасное и выгодное предприятие:
Я не могу принять ни ваших «Trois imposteurs» [«Трех самозванцев», обличение Моисея, Иисуса и Мухаммеда], так как сейчас сам печатаю их тираж, ни «Отца Б…», так как имею половину доли с почти завершенного тиража. Что касается «Pensées théologiques» [«Теологических размышлений»], у меня осталось еще много книг от предыдущего тиража. Насчет вашего [вопроса о] «Cythères» [«Цитерского вестника, или Тайной истории госпожи графини Дюбарри»], я не понимаю, имеете ли вы в виду что-то из того, что я получил в обмен из Руана, или тираж, который я сейчас заканчиваю печатать, от которого прикладываю к письму титульный лист. Если у вас его еще нет <…> вы будете в числе первых получателей <…> «Maupeouana» [то есть сборника работ против Мопу] в двух томах: я организую это издание, а также «La Fille de joie» [«Девушка для утех»][158] с иллюстрациями, и другие, которые я предложу вам через некоторое время. <…> Как только мы наладим связь, то, несомненно, сможем заниматься совместными проектами. <…> Мне необходимо большое количество такого товара, и я печатаю только крупные тиражи, что, однако, не мешает мне браться за вторые издания. <…> Будьте уверены в моем молчании[159].
В некоторых случаях удается воссоздать все стадии процесса распространения. Например, в мае 1774 года Реньо заказал Жаку-Бенжамену Террону, мелкому книготорговцу и типографу в Женеве, напечатать третий тираж «Исторического дневника о перевороте в устройстве французской монархии, произведенном месье де Мопу», Journal historique de la révolution opérée dans la constitution de la monarchie françoise par M. de Maupeou, одного из самых известных антиправительственных трактатов в последние годы правления Людовика XV. Реньо (в Лионе) послал десять экземпляров этой книги Манури (в Кан) в январе 1775 года, избегая упоминать название в письме, предупреждающем о поставке и заканчивающемся постскриптумом «Немедленно разорвите». (Я натыкался на невероятное количество предосудительных писем, которые заканчивались словами «Сожгите это» или «Уничтожьте это».) Манури предупредил Валля (в Байё), что он ожидает доставку в двух фургонах в первую неделю февраля. А 24 февраля Валль предложил продать книгу одному из своих клиентов, дворянину, живущему в замке рядом с Изиньи в Нормандии, подчеркивая «ваш литературный вкус и особенно ваш патриотизм». Переписка показывает даже увеличение цены, по мере того как книга перемещалась от типографии к оптовику, потом к распространителям, а потом к читателям. Реньо продал «Исторический дневник» Манури по цене шесть ливров за экземпляр, а Валлю – девять ливров. Сам Валль запросил с покупателя пятнадцать ливров.
В нелегальной торговле можно было заработать очень много денег, но там существовали столь же внушительные риски, причем на всех уровнях, включая крупнейших книгопродавцев-издателей. Задолжав 3000 ливров Манури и, несомненно, еще больше остальным поставщикам, Реньо исчез. Подпольные дельцы часто оказывались банкротами. Когда их спекуляции исчерпывали все ресурсы, торговцы задерживали платежи и старались отделаться от кредиторов, нередко стравливая их друг с другом, или просто сбегали, оставляя жен и детей. Сам Манури обанкротился к концу 1778 года. По соглашению с кредиторами он возобновил дело и, очевидно, продолжил «свое основное занятие»[160], торговлю незаконными книгами, до 1789 года, а то и дольше. Но он уже не смог восстановить репутацию в глазах банкиров, которые оплачивали векселя книготорговцев. Один из них предупредил «Невшательское типографское общество» (Société typographique de Neuchâtel), швейцарского издателя, поставлявшего Манури тиражи множества подзапретных книг, что «этот человек совсем не надежен. Остерегайтесь связываться с ним»[161].
Самой большой проблемой Манури было получение денег от перекупщиков вроде Десожей, которые всегда находили предлог, чтобы не платить по счетам. Например, в январе 1775 года Десож сделал несколько заказов на антиправительственный трактат «Надгробное слово верховным судам». Его клиенты, по словам торговца, «как черти мучают его, только бы заполучить книгу»[162]. Десож успешно доставил первую партию в Париж через тайный склад в Версале, но полиция перехватила вторую поставку на въезде в город. Десож попросил, чтобы Манури как поставщик разделил с ним эти убытки и послал новую партию вместе со ста экземплярами «Истории жизни госпожи графини Дюбарри»: «Присылайте как можно скорее. Иначе они потеряют цену, потому что очень важно продать все быстро и не привлекая внимания. Добавьте 12 экземпляров „Истории отца Б…, привратника картезианцев“, 6 – „Просвещенных монахинь“ [Nonnes éclairées], нового издания «Венеры в монастыре, или Монахини в рубашке» [Vénus dans le cloître, ou la religieuse en chemise], и 2 – „Правды о тайнах религии“ [Vérités des mystères de la religion]»[163]