ют. В сам круг торговцы никогда не заходят, а когда народ высаживают и забирают, то отвар усыпляющий дают. Она в десяти километрах от наших постов очнулась. Рядом с ней копье, в кармане огниво и небольшой мешок с едой.
— Значит недалеко подходят. Такого размера зверь наверняка следы оставляет, — предположил я.
— Не факт. Мы со стороны ночи Грифон на разведку много раз посылали со специальным оборудованием, но никаких следов не нашли. Они могут и с другой стороны круга подходить, с торговцев станется. Местные вообще со временем не дружат и сколько времени она во сне была непонятно. Была бы Восходящая, можно по карте посмотреть, а так — никак. Даже не знаем сколько кругов отсюда и в какую сторону, только приблизительно понимает сколько времени она в караване пробыла.
Пока болтали, то пришли. После долгого и неспешного подъёма по извилистой дорожке, а потом подъёма в кабинке, которая висела на тросе и подняла нас ещё метров на триста вверх, мы оказались на вершине обрывистой горы, на плоской верхушке которой и стояла та самая орудийная башня, что я разглядывал из грифона. Вблизи она была ещё больше. Огромные стволы были длиной по двадцать пять метров и калибром, около полуметра. Правда корпус оказался сделан иначе. Он не был сварен из металлических плит, а вылит из армированного полимербетона и обшит металлическими пластинами сантиметров по пять. Сооружение внушало. Я много раз бывал на разных военных кораблях и оборонительных комплексах, и мне не надоедает.
Когда вы подошли поближе к орудийному исполину, нам заулюлюкала и засвистела дружная компания. Парни сидели на огромных снарядах, почти в рост человека и полметра диаметром. Рядом стоял грузовик, с которого снимали подобные предметы погрузчиком и грузили на подвесной транспортёр, уходивший в глубину горы. Видно было, что ребята не злобные и отлично знали мою новую подругу. Они сделали себе перерыв, сидели и ели бесхитростную жрачку из пары пластиковых контейнеров и пили, что-то из пластиковых непрозрачных стаканов. Судя по раскрасневшимся мордам и осоловевшим глазам, точно не фруктовый напиток из пищевого синтезатора.
Увидев нас, радостно замахали руками: «Эй, Гадюка! А почему на него змеи не шипят?». «Да у него наверное тоже змеи есть» — выдвинул космического размера предположение второй. «Змей!» — внёс свою лепту в научные изыскание ещё один, для подтверждения своих слов размашисто ткнув в небо указательным пальцем.
Когда мы проходили по городку, на всех встречных змеи действительно шипели, если люди оказывались достаточно близко. Гадюка на секунду демонстративно улыбнулась, показав все зубы, а потом стала полностью игнорировать сальные шутки подвыпивших работяг, устроивших перекус на снарядах.
Через минуту, из бронированного прохода вышел взрослый мужчина. Он был восходящий, и чувствовалась военная выправка большого командира. У меня тоже с военными привычками полный порядок, но команда малого и большого корабля отличается разительно, как и капитаны. Если на большом корабле могут быть тысячи человек, субординация и устав, иначе управлять такой махиной просто невозможно, то на малых кораблях экипаж скорее похож на банду безбашенных головорезов, состоящую из дружных родственников с набором индивидуальных заскоков, а капитан самый главный отморозок. Иначе никак. Маленькому кораблю просто не выжить среди прущих азур-тварей, если каждый член экипажа не чувствует товарища и понимает с полуслова, реагируя мгновенно.
— Фердинанд! Командующий четвёртой батареей, — отрапортовал мужик и протянул руку.
— Архераил, — ответил я на рукопожатие.
Не разжимая руку, он меня хлопнул по предплечью другой рукой:
— Герой! Давненько разломникам по наглым рожам так не прилетало. Горжусь! Говорят сам Алехандро приползал?
— Ага.
— Молодец! Пусть своё слово фламина в задницу засунет, — и меня ещё раз хлопнули по предплечью.
Разжав крепкое рукопожатие, Фердинанд повернулся к Гадюке:
— Девочка моя, ты с нами, или не интересно про железки слушать?
— Мне интересно. Я с вами, — сообщила подруга, и взяла меня под руку.
Начальник повёл нас в бронированный коридор, не забыв по пути шугнуть рассевшихся на снарядах парней, объявив, что у них перерыв с этой секунды закончен.
Глава 11Мощь главного калибра
Фердинанд был человеком увлечённым и настоящим фанатиком крупного калибра. Одно дело, когда тебе рассказали как подобает актёру, с выражением, а другое дело когда от каждого слова искры летят. Он рассказывал о древних войнах, как зарождался и рос крупный калибр. Был один полуостров, и я не понял почему, но его постоянно хотели захватить все кому не лень, но никому это не удавалось. Для меня осталось загадкой с какого перепуга тогда жители огромной страны, к которой и принадлежал этот кусок суши, решили, что через тридцать лет на их страну опять нападут, но они сняли башни главного калибра с древних линкоров и установили на горе, расположив так-же, как это сделали обитатели колонии. Все тридцать лет они лили бетон, стаскивали снаряды и заряды в погреба, готовясь к страшной войне. Батарей было всего две, зато они могли стрелять снарядами в полтонны на пол сотни километров.
Тогда они воевали с половиной планеты, а мимо полуострова проходила огромная, многомилионная армия. Благодаря огню двух батарей они держались почти полгода. Вся мощь целого континента пришла раздавить гарнизон, прикрытый огнём двух огромных батарей. Когда у защитников закончились снаряды, а враг был уже совсем рядом, то бойцы запихивали в стволы избыточный заряд пороха и уничтожали наступавших врагов выхлопом холостого выстрела, сметая всё живое на несколько километров.
Чтобы уничтожить батареи со всех фронтов стянули тяжёлую артиллерию, собрав там почти восемьдесят процентов всего, что было в распоряжении врага. Эти две батареи, которые держались почти полгода, и были основой обороны. Когда затих последний залп, то, собственно говоря, оборона этого полуострова и пала.
На самом деле они удержали огромный фронт, далеко за пределами этого полуострова. Главари врага просто не решились иди вперед, когда у них за спиной есть не взятый оборонный рубеж. Пока враги добивали гарнизон, прикрытый огнём батарей, удалось собрать огромную армию, и остановить врага. Было ещё много боёв, но эта задержка дала огромные возможности.
Фердинанд рассказал и по очень интересный корабль. Это тоже древняя история. Была одна обиженная страна, которая проиграла войну и ей не разрешали стоить полноразмерные здоровые линкоры. Тогда они тайно пристроили корабль поменьше, зато вооружили его огромными пушками. История очень древняя, но калибр был очень похожим на тот, которым пользовались две героические батареи. Они вышли в море и такой корабль смог бы перекрыть целое направление, где плавали пузатые торговые корабли, но не вышло. Вначале за ним послали корабль побольше, но карманный линкор его утопил и продолжил двигаться к торговым путям. Тогда собрали целую эскадру и бросили на перехват. Двое суток атмосферники, запускаемые с авианосцев, и корабли эскадры топили наглый карманный линкор с огромными пушками. При таком перевесе больше никого утопить одинокому кораблю не удалось, но повреждений и проблем он раздал от души. А всё потому, что большой калибр — это хорошо. Прямо как орудий батареи под командованием Фердинанда.
Было безумно интересно. Без всяких ментальных способностей чувствовалось, что человек увлечён и поглощён темой полностью.
— Ого, — только и оставалось восхищаться, когда мы спустились в глубину подвала и проходили мимо стеллажей со снарядами.
— Это керамика. Она на мелкие кусочки разлетается. Самое простое. А это чугун, — указал на темные бока снарядов наш экскурсовод.
— Я думал сталь. Чугун видел только когда нас на курортной планете со специальных сковородок мясом кормили.
— Именно чугун. Тяжеленный, раскалывается на непредсказуемое количество осколков. С такого снаряда сотни тысяч получаются. Могут быть от совсем крошечных, с десятую часть ногтя, до здоровых в ладонь. Такие километра на три разлетаются и могут голову оторвать, тауро на вылет проходят. Мелкие тоже не безопасны. Тёплую одежду пробивают, поверхность тела в сплошное месиво, а глаза реками вытекают. Если ручную стрелковку реально применять только до бронзовых противников, то дальше только калибром давить, а самое главное плевать сколько припёрлось. Тут по площадям, а управляемыми снарядами целые народы в бегство обратить можно.
— Стволы — это репликационная схема на тысячу копий. Специальный сплав. Тридцатиметровая труба. Внутри пятьдесят два сантиметра. Прочность сплава такая, что в корону звезды совать можно. Это для установки, которая из мантии Земли должна полезные ископаемые качать. Мы из неё стволы сделали. Места тут минералами изобильные, обычной лопатой руду можно копать, а рядом древние руины. В них куча сырья сразу кусками валяется. Вокруг полно камнеедов. Они тут тысячи лет жили, но местные ничего не собирали. Всё нам досталось.
Мы шли за командиром башни по гулким коридорам, а он рассказывал:
— Поэтому у нас только один калибр — пятьдесят два сантиметра. Мы из него четыре орудийные башни сделали и несколько РСЗО. Технология древняя, но при нашем изобилии минералов взрывчатку и порох делать на коленках можно. Прям под нами целое озеро кислоты. Собираешь ветки, траву и в кислоту, добавляешь по пять процентов говна камнеедов и дрейков. Катаешь в гранулы, и у тебя топливо для ракет и порох для орудий. Даже репликатор напрягать не надо. Получается бездымный порох, не хуже заводского. Запихиваешь снаряд в ствол, пару мешков пороха и электрический запал. Только выхлопом выстрела местных Восходящих на два километра сдувает. Есть управляемые снаряды. Наша разработка. Они корректируемые. На пятьдесят километров в тауро попасть можно. Тонна веса, а внутри триста килограмм пластиковой промышленной взрывчатки. Все батареи друг-друга перекрывают. Мы на высоте, и в сторону долины на семьдесят километров простреливаем, а в сторону теневых земель, через горы, на тридцать. Это та территория, на которую совсем претендовать перестали.