Полыхнувшая перед глазами золотая вспышка и рычание:
— Шаррррлотта! — заставило вскинуть голову.
Золота в его глазах больше не было, точно так же, как и тьмы, но было нечто похуже, и прежде чем я успела об этом подумать, меня уже втолкнули в раскрывшийся портал, даже пикнуть не успела.
— Ты… — яростно произнес Эрик. — Сумасшедшая. Несносная. Девчонка.
Он наступал на меня, и сейчас я все-таки попятилась. Боковым зрением уловив обстановку и понимая, что мы оказались в Дэрнсе. В его спальне.
— Я тебя согреть хотела! — выдохнула ему в лицо.
Которое внушало серьезные опасения.
— Сейчас согреемся, — произнес он.
Так выразительно, что я не выдержала и одним прыжком оказалась возле ванной. Влетела в нее, задвинула щеколду и привалилась спиной к двери.
— А ну выходи, Шарлотта, — донеслось снаружи.
— И не подумаю, — ответила, пытаясь отдышаться.
— Выходи, или войду я.
— И что будет?
— Ты правда хочешь это знать?
Нет.
Не хочу.
Я едва успела осознать эту мысль, когда щеколда за моей спиной повернулась. Сама.
Точнее, не сама, а подчиняясь дымчатой туманной нити, протянувшейся в щель между спиной и дверью. С визгом, которого сама от себя не ожидала, отпрыгнула назад, а дверь чудом не слетела с петель.
— Думала, что меня это остановит? — Эрик захлопнул несчастную дверь с такой силой, что она жалобно хрустнула. — Ты хоть знаешь, что когда ты кинулась мне на шею, из тебя могло выжечь магию подчистую? Это ты понимаешь, ненормальная?!
Что?
Выжечь магию?!
— Как?!
— То, что ты видела — та дымка, которая меня окружала, называется золотая мгла. Это сильнейшая антимагия, при соприкосновении с ней любой маг лишается сил. Надолго. Очень надолго. И это очень больно, Шарлотта, — последнее он прорычал так, что задребезжали матовые стекла. Или мне просто так показалось. — Если бы я не успел ее отвести…
Это прозвучало зловеще.
— Откуда я могла знать?! — выкрикнула я. — Откуда, если ты мне об этом не сказал?!
— Ты не должна была бросаться ко мне. Не должна, потому что я просил тебя уйти. Дурная!
Прежде чем я успела сказать, что сам он дурной, Эрик уже шагнул ко мне. Я не успела отпрыгнуть, как меня уже притянули к себе. Не просто притянули, сграбастали в объятия, уткнувшись носом в растрепавшиеся волосы.
— Знаешь, Шарлотта, — хрипло произнес он, — когда-нибудь я точно тебя выпорю, и увы, не потому, что это доставит мне удовольствие. Просто ты окончательно меня доведешь.
Что-о-о?!
— Это я? Я окончательно тебя доведу? — забарахталась в его руках, бессмысленно и тщетно.
Эрик отстранился только для того, чтобы вглядеться в мое лицо.
— Я ведь правда мог тебя зацепить, — произнес негромко. — Почему ты никогда не слушаешь, что я говорю?
— Но не зацепил же, — сама не знаю, почему, шмыгнула носом.
— Ты что, собираешься плакать? — подозрительно спросил он.
— Нет.
Не собираюсь, я сказала.
Нельзя столько плакать, я же не дырявая тучка.
— Я просто хотела остаться с тобой, — это не я всхлипнула, оно само. — Просто хотела, чтобы…
И тут меня прорвало. Слезы хлынули из глаз, а Эрик судорожно вздохнул и уселся на край ванной, увлекая меня за собой.
— Всевидящий, — вздохнул он. — Вот и что мне с тобой делать?
Шляпку с меня сняли в первую очередь. Потом накидку и пальто.
Когда пришла очередь платья, я вспомнила, что под ним нет белья, и снова начала вырываться.
— Н-не надо, — прошептала, давясь вздохами и всхлипами. — Я сама.
— Ты сегодня уже достаточно сама, — произнес Эрик.
А потом подтянул меня еще ближе к себе, усадил на колени и коснулся губами щеки. Раз, другой, третий… Так легко и невесомо, что если бы я не чувствовала его дыхания, наверное, не поверила бы, что он так может.
Может — что?
Губы коснулись моих, и я почувствовала вкус своих слез. Соленый, стирающийся за удивительно нежным поцелуем.
— Замерзла? — спросил он, заключая мои руки между ладоней.
Покачала головой.
— Замерзла, — Эрик мягко растирал озябшие пальцы.
Не знаю, когда успела. То ли в машине, то ли когда спустилась в этот жуткий подвал.
Он остановился лишь для того, чтобы открыть воду, а потом снова повернулся ко мне. Расстегивая платье, смотрел мне в глаза. Смотрел так, что я сама не могла поверить в то, что знаю его… сколько? Чуть больше месяца? Всевидящий, сейчас мне казалось, что между нами раскинулись годы, а может быть, так оно и было.
— Что ты имел в виду, когда сказал про двенадцать лет?
Теперь я уже внимательно смотрела ему в глаза. Смотрела, не отрываясь, затаив дыхание, не вполне отдавая себе отчет, насколько для меня важен его ответ.
— Я говорил о том, что рядом с тобой не могу не чувствовать. Даже если бы очень хотел… не могу.
— Но ты не хочешь? — зачем-то уточнила я.
— Все, чего я хочу, это никогда больше не отпускать тебя. Ни на минуту, — негромко произнес он. А потом поднялся, увлекая меня за собой.
Платье с шорохом упало к моим ногам, и тут я вспомнила про шоколад.
И про белье.
Еще раз.
— Я вся липкая, — пробормотала смущенно.
— Это мы сейчас поправим.
Он подхватил меня на руки, мягко опуская в теплую воду.
Звякнули склянки, по ванной поплыл легкий аромат цветущей вишни. Эрик слегка повел рукой, и по воде словно прошла волна, вспенивая ее. Теперь я сидела, укрытая облаком пены по самую грудь. Сидела и смотрела на него сверху вниз, понимая, что хочу невозможного.
Хочу того, что приличным девушкам в голову приходить не должно.
Но наверное, мне уже давно пора смириться с тем, что я не приличная.
Вцепившись дрожащими руками в бортики ванной, медленно поднялась. Пена укрывала мое тело невесомым покрывалом растрепавшейся тюли. Эрик замер, взгляд его скользнул по моим плечам и груди.
— Ты уверена? — спросил хрипло.
— Уверена, — ответила я, мягко подавшись вперед, положила руки ему на грудь. — Позволишь… тебя раздеть?
Эрик перехватил мои запястья, стоило мне коснуться верхней пуговицы. Наверное, не случись между нами всего, что случилось, я бы не решилась на такое. Уж точно не сразу, но сейчас только спокойно смотрела ему в глаза. Не пытаясь отнять руки или отстраниться, не настаивая, но и не отступая. Невыносимо долгое мгновение, пока его пальцы браслетами сжимались на моих руках, просто ждала.
Эрик умел смотреть по-разному: холодно, жестко, даже жестоко или так, что сердце сжимается от чувств, которые он пытается в себе удержать. Сейчас же в этом взгляде было все, что я в нем узнала. Все и даже немного больше, незнакомая, странная осторожность, словно за моей простой просьбой крылась величайшая в мире опасность.
Опасность для него.
Но все-таки он меня отпустил.
Отпустил, позволяя моим пальцам скользнуть по пуговицам рубашки. Я расстегивала их, обнажая его кожу дюйм за дюймом, пока не наткнулась на преграду жилета. Тишина и наше дыхание, сливающееся воедино, были ужасающе громкими. Так же отчаянно-громко колотилось мое сердце, особенно когда я вернулась к рубашке.
Между нами было много всего.
Минут, когда мне приходилось обнажаться, сгорая от стыда, ненавидя его и себя.
Минут, когда я сгорала от желания рядом с ним, проклиная себя за свою слабость.
Минут странной, пугающей нежности, сменяющейся холодом и отстраненностью.
Минут откровенности и наслаждения, которое волнами прокатывалось по телу.
Минут-улыбок, когда я видела совершенно другого Эрика, а на щеках таяли снежинки, падающие из раскрывшегося над нами портала.
Но никогда раньше мы не были настолько близки, как сейчас.
И никогда не были настолько обнажены. Друг перед другом.
Мысль об этом заставила пальцы сорваться. Коснувшись его живота, почувствовала ударившую в подушечки дрожь напряженных мышц. Эрик никогда не показывался мне обнаженным (не считая той ночи, когда мы поссорились, и я увидела шрамы), поэтому сейчас я замерла. Замерла, глядя на дорожку волос, уходящую вниз от пупка, на подтянутый рельефный живот и на мощную грудь. Кажется, никогда в жизни я так не смущалась, даже когда он меня раздел. Поэтому сейчас сглотнула и уставилась ему строго в ямочку между ключиц. Ну или вот на дернувшийся кадык.
— Шарлотта, — хрипло произнес он. — Со стороны может показаться, что это не так, но я совершенно точно не каменный.
Всевидящий!
Кажется, я не представляла, на что подписалась, потому что щеки стремительно заливала краска. И не только щеки, паутина пенки стала совсем прохладной на горячей коже.
— Снова краснеешь, — усмехнулся Эрик.
А я вскинула голову, встречая его сумасшедший и дикий взгляд.
Положила руки на плечи, медленно стягивая рубашку вместе с жилетом, освобождая сильные руки. Под кожей перекатывались мышцы, и я снова сглотнула. Ладно хоть краснеть дальше было некуда, потому что мысли у меня были хоть куда. Например, о том, что в Энгерии джентльмены так запакованы в футляры костюмов, что под ними не разглядеть ничего. Как-то раз виконт вышел из кабинета без сюртука, но под его рубашкой не угадывалось ничего, кроме хилых плетей, именуемых руками. А Эрик… он был сложен так, что скрывать это под темными тканями было просто преступлением.
В ту минуту, когда я об этом подумала, его пальцы легли мне на подбородок.
— Шарлотта, все хорошо?
Не считая моих диких мыслей? Более чем!
— Ммм… да. Я просто…
— Просто?
— Просто подумала.
— Даже не представляю, о чем.
— О том, насколько ты красивый.
Слова вырвались сами собой, а дальше я уже продолжала, потому что не могла остановиться:
— Ты сложен… Всевидящий, Эрик, с тебя надо писать арнейских богов. Я просто подумала, что ты ходишь во всех этих темных одеждах, хотя…
Договорить мне не позволили: Эрик просто приложил палец к моим губам. Приложил мягко, глядя на меня тем сумасшедшим взглядом, от которого я пьянела быстрее, чем от пузырьков.