Ах, так?!
Я набрала в грудь побольше воздуха, готовая ему доказать, что сигнальный артефакт по сравнению со мной — детская свистулька, но неожиданно Эрик меня отпустил. Подтянул панталоны наверх, заставив вздрогнуть от скольжения ткани по болезненной коже, а потом одернул подол.
— Приводи себя в порядок, и будем ужинать.
— Приводи себя в порядок?! — я оттолкнулась от кровати и вскочила. — Ты правда думаешь, что я буду ужинать с тобой?!
— Разумеется, будешь.
— Ха. Ха. Ха, — выразительно сказала я и пнула ни в чем не повинную кровать. Глядя в это непроницаемое лицо, постаралась улыбнуться как можно более издевательски: — Да меня стошнит, если я сяду за стол рядом с вами!
— Я жду, — произнес он.
И поднялся с таким видом, словно ничего не произошло.
Чувствуя, что еще немного — и я запущу в него подносом вместе с едой, метнулась в ванную, захлопнула дверь и закрыла ее на щеколду. Скользнувший в крохотный зазор между дверью и стеной туман тут же вытолкнул ее из паза.
— Не смей от меня запираться, Шарлотта.
У-у-у-у-у!!!!
Я подхватила первое, что попалось под руку, то есть щетку для волос, и шваркнула ее о стену. Следом полетели бритвенные приборы вместе со стаканом, который разлетелся осколками. Именно брызнувшее в стороны стекло меня отрезвило, я вцепилась в туалетный столик и взглянула в зеркало. Лицо горело ничуть не меньше, чем ягодицы, вот только если дотронуться до лица, не возникало чувства прикосновения раскаленного железа.
Ненавижу Эрика!
Ненавижу!!!
Ужинать с ним. Да меня и правда стошнит!
Подхватила щетку, стараясь не пораниться разлетевшимися осколками. Расплела косу, пропуская ленту между пальцами, расчесала волосы. Может, к ужину и не положено выходить в таком виде, но сейчас мне было наплевать. Единственное, о чем я жалела — так это о разбитом стакане. В конце концов, ни Тхай-Лао, ни Сюин не виноваты в том, что Эрик извращенец и ему нравится такое.
Вздохнув, опустилась на корточки и принялась осторожно сгребать стекло с помощью бамбукового стебля. От неудачного движения ткань панталон натянулась, вжимаясь в кожу, и я зашипела от боли. Спасибо хоть не бамбуком, и не… взгляд зацепился за нижний ящик, и меня передернуло.
И не тем, что я видела там, да.
Когда осколки собрались в кучу, закусила губу. Здесь не было ни совка, ни метелки, чтобы их выбросить, поэтому решила разобраться с этим позже. Ополоснула руки и лицо, промокнула их полотенцем и, гордо вскинув голову, вышла в спальню. Эрик уже успел расставить блюда на столике у камина (насколько они там поместились). Часть вместе с подносами перекочевала на каминную полку, сдвинув древесные статуэтки и колбу с россыпью разноцветных камней.
— Садись, Шарлотта.
Нет, он точно издевается.
— Я лучше постою, — хмыкнула я. — А вам, месье Эльгер, пусть будет стыдно.
— Я думал, что мы уже закрыли тему моего стыда, — хмыкнул Эрик. — В частности того, что у меня его нет.
Это уж точно.
— Садись, Шарлотта, или ты хочешь, чтобы усадил тебя к себе на колени?
От такого предложения мне стало дурно.
Стараясь не морщиться и вообще ничем не показывать своих чувств, опустилась в мягкое кресло. Не сказать, что сидеть было приятно, но в целом терпимо. Хотя желание треснуть Эрика подносом только усилилось.
— Ешь, — он подвинул ко мне тарелку с мясом, овощами и фруктами.
Это выглядело странно, но в Иньфае, насколько я понимаю, и не такое готовят.
Подтянула блюдо к себе и безо всякого аппетита отправила кусочек в рот. После первой ступени магического истощения мне полагалось быть голодной, но голодной я не была, поэтому едва поковырявшись в еде, глядя на танцующее в камине пламя, вернула тарелку на стол.
— Тебе надо поесть, — донеслось со стороны Эрика.
— Надо же, я так старательно не смотрела в вашу сторону, что почти о вас забыла. Не могли бы вы пореже напоминать о себе?
— Не мог бы. Ешь, Шарлотта.
— Я не хочу.
— Меня не интересует, что ты не хочешь. Тебе нужны силы для скорейшего восстановления. Ешь.
Я хотела сказать, что мне нужно, чтобы меня оставили в покое, но передумала. Чем меньше я на него смотрю и разговариваю с ним, тем проще. Снова подтянула тарелку к себе, чуть ли не с ненавистью глядя на еду. Никогда не думала, что меня будет так воротить от вкусного, в общем-то, блюда. И уж тем более не думала, что я когда-нибудь откажусь от еды, потому что обычно мне ее всегда не хватало.
Хм… может, про мой любимый жареный бекон подумать?
Я подумала, и меня затошнило.
Затошнило так сильно, что к горлу подкатил ком.
— Тебя покормить, Шарлотта?
Крутящаяся на языке колкость так и не сорвалась. Все потому, что ком двинулся выше, и я стремительно сорвалась с места. Едва успела добежать в ванную и захлопнуть дверь, как жалкое количество съеденного решило меня оставить. Влетевший следом Эрик бросился ко мне, и я резко вскочила. Перед глазами снова замельтешили звездочки, и я провалилась в темноту.
Глава 10
Впервые за долгое время утро началось не с солнечного света, вливающегося в комнату, когда Эрик раскрывал портьеры. Надо отдать ему должное, в спальне стало значительно светлей с тех пор, как мы начали засыпать и просыпаться вместе. Учитывая, что работать приходилось очень напряженно, а потом еще и учиться, спала я хорошо, ни разу не просыпалась по ночам. Этой ночью я тоже не просыпалась, но утро субботы застало меня в том самом состоянии, когда не хочется открывать глаза. Не хочется не то что вылезать из постели, но даже просто шевелиться.
Иногда, когда что-то случается, засыпаешь, а утром становится легче. Хотя бы в те краткие секунды, когда ты еще на грани яви и сна, но сегодня был не тот случай. Я отчетливо помнила, что случилось на этой самой кровати, и сейчас почему-то было гораздо больнее, чем вчера. Хотя (как ни странно) ягодицы больше не горели огнем, горело что-то внутри. Горело так, что становилось нечем дышать.
— Доброе утро, Шарлотта.
Я не стала отвечать. Не стала даже поворачиваться на голос, просто лежала, не открывая глаз. Наверное, за заслонками век нельзя спрятаться, но мне было все равно.
— Я знаю, что ты не спишь.
Знает он, надо же.
— Когда ты потеряла сознание, я проверил твой магический потенциал, — шаги заставили меня внутренне сжаться, и Эрик остановился. — Он был значительно ниже допустимого, несмотря на зелье, которое я тебе дал. Ты хоть понимаешь, чем могла закончиться твоя безответственность?
— По-моему, мы оба знаем, чем она закончилась, — хмыкнула я.
По-прежнему не открывая глаз.
— Шарлотта. Посмотри на меня.
Понимая, что дальше молчать бессмысленно, приподнялась и села на постели. Солнца и правда не было, я угадала: раскрытые портьеры и перечеркнутое рамами окно впускали в спальню пасмурный день. Тяжелые тучи запечатали небо серостью, не позволяя пробиться даже кусочку цвета.
Пусть так. Может, пойдет снег и станет теплее.
Эрику пришлось обойти кровать, чтобы поймать мой взгляд, и я с трудом заставила себя его выдержать.
— Магия — не игрушка, Шарлотта.
— А я не играла, — ответила спокойно. — У меня был экзамен, и я его не сдала. Мне кажется, говорить об этом больше не стоит. Если ты, разумеется, не хочешь поговорить о чем-то еще, но не знаешь, как иначе начать.
Он прищурился.
— Мне не нужно прятаться за словами.
— Ну разумеется. Зачем прятаться за словами, когда можно просто наказывать.
— Ты вчера потеряла сознание, — повторил он. — А потом провалилась в сон, не приходя в себя. По-твоему, это нормально?
— Ты вчера сделал мне больно, Эрик. По-твоему, это нормально?
— У тебя сейчас что-нибудь болит?
Я задохнулась от его спокойного тона. То есть вчера, когда я лишилась чувств, он намазал меня каким-то зельем, и теперь считает, что все в порядке?! Представила себе, как Эрик ко мне прикасался: снова, после того, как…
Мне захотелось запустить в него подушкой.
А лучше двумя.
— Болит, — ехидно заметила я.
Вот теперь на его лице возникло замешательство.
Неужели?
— Где?
Я указала себе на грудь. Точнее, не указала, а ткнула, в ребра над сердцем.
— Знаешь, это не исцеляется зельями. Не все можно поправить зельями, Эрик, и не всегда все сходится на магии, — я обхватила себя руками. — У меня был выбор, уйти или остаться, и я осталась, потому что хотела быть с тобой. Потому что я тебе доверяла. Доверие — разве это не то, о чем ты просил? Скажи, как можно доверять мужчине, который задирает тебе юбку и шлепает, как провинившегося ребенка?! И что ты придумаешь в следующий раз, чтобы это сделать?
Лицо его потемнело.
— Я. Ничего. Не придумывал. Я уже сказал, Шарлотта, это было не наказание, и не игра.
— Тогда что это было? — поинтересовалась я. — Ты просто решил сделать мне больно?
— Мне нужно знать, что в следующий раз ты основательно подумаешь перед тем, как безответственно использовать магию.
— В следующий раз я основательно подумаю перед тем, как использовать ее рядом с тобой! — выдохнула я, до боли сжимая кулаки. — Потому что могу случайно что-то напутать, что-то забыть, а после вместо совета и подсказки получу порку от мужчины, которого люблю!
После этих слов в комнате повисла тишина. Сейчас я готова была сама себя выпороть за то, что вообще это сказала. За то, что сказала это ему после всего, что было. За то (сейчас я отчетливо это понимала), что это действительно так. Что даже то, что он сделал, не может этого отменить.
Осознание ударило сильнее, чем все предыдущее вместе взятое. Я упала на подушки, рванула на себя покрывало, заворачиваясь в него с головой и пытаясь избавиться от слов, звучащих в сознании.
«От мужчины, которого люблю».
Но если от слов можно избавиться — усилием воли заставить себя думать о чем-то другом, то от чувств вряд ли.
— Шарлотта, — его рука легла поверх одеяла, но я дернулась.