— Неожиданная смена акцентов, — Эрик улыбнулся.
— Так да или нет?
— Да, — он посмотрел ей в глаза. — Как ты догадалась?
— Я художница, Эрик. А они больше чем похожи, но дело не в этом, — Шарлотта подхватила его под руку, увлекая за собой. — Стал бы он рисковать сестрой, если бы считал, что не сумеет справиться с агольдэром? Ведь она тоже там будет.
Он покачал головой.
— Терезы не будет в клетке с этой тварью. В ней будешь ты. Неужели ты этого не понимаешь?
— Понимаю, — она вздохнула. — И мне страшно, Эрик. Мне очень страшно, когда я его вспоминаю, у меня по коже идет мороз, но я понимаю, что не смогу спокойно спать, если угрожающее ее светлости, и… кто знает, может быть, и другим людям чудовище, останется непойманным. А ты сможешь?
«Смогу, — чуть было не ответил он. — Если ты будешь в безопасности».
Почти ответил, но понял, что так говорить не стоит. Отчасти потому, что она ждала совсем другого ответа, отчасти потому, что он знал, что это ложь. Шарлотта права: его силы достаточно, чтобы перекинуть себя на другой континент (пусть даже после этого ему придется пару месяцев восстанавливаться, и не факт, что получится), он проводник и видит грань, что бесценно в поимке агольдэра.
— Нет, — сказал Эрик, и она улыбнулась.
Слабо, но все-таки улыбнулась. Ему.
— И что же нам делать?
— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю, Шарлотта. Де Мортен пригласил меня к себе, чтобы обсудить детали и возможности ловушки. Он хочет заманить агольдэра в оранжерею в Мортенхэйме. Именно там лорд-канцлер, граф Аддингтон, встретил свою смерть. Именно туда он вернется, чтобы отомстить герцогине Мортенхэймской.
Шарлотта изумленно ахнула.
— Агольдэр — граф Аддингтон?! За что?!
— Это долгая история, но если коротко — благодаря страшному проклятию Луиза обернулась змеей и убила Аддингтона, пытавшегося уничтожить де Мортена.
— Змея должна умереть, — пробормотала Шарлотта, стиснув его руку так, что он почувствовал это даже через пальто.
— Суть в том, что именно в оранжерее он хочет запереть тебя и дождаться, пока тот за тобой придет, но этого я не допущу, — пресекая попытку возразить, покачал головой. — Мы примем приглашение и пойдем к де Мортенам, если ты пообещаешь мне одну вещь.
— Какую? — она вскинула голову.
— Не делать глупостей и не соглашаться становиться приманкой. Даже если сейчас тебе кажется, что это наилучший и самый простой выход, поверь, это не так. На балу будет Тереза, и я предложу им свою помощь. Вместе мы найдем способ сделать это иначе. Просто поверь мне и обещай, Шарлотта, — Эрик остановился, внимательно глядя ей в глаза. — Обещай мне это. Сейчас же.
Он не отпускал ее взгляда, улавливая все эмоции. Каждую частичку сомнения или беспокойство, способных подтолкнуть ее к тому, чтобы рисковать собой. Смотрел — изучая, дожидаясь ответа.
Без которого не двинется с этого места.
— Хорошо, — сдалась, наконец, она. — Обещаю.
И когда это произошло, Эрик облегченно вздохнул, притянул ее к себе и поцеловал в висок. Нисколько не заботясь о том, что она снова напряглась в его руках (непривычная к таким откровенным проявлениям чувств на людях). Правда, тут же расслабилась и запрокинула голову, когда он погладил ее по спине.
— А я со своей стороны обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы эта тварь никому не больше не навредила. Договорились?
Она кивнула, расцветая улыбкой.
Такой солнечной и светлой, какую Эрик видел только у нее. И кажется, впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему, безгранично счастливым.
Глава 11
Шарлотта
— Та-ак, а теперь поднимите руки.
Девушка, которая снимала мерки, порхала вокруг меня с таким проворством, что я просто не успевала вертеться. В просторной примерочной салона Хлои Гренье, где все это происходило, горели яркие светильники, на столике лежал лист бумаги, на котором швея не менее проворно все записывала.
Не знаю, каким чудом они согласились пошить для меня платье к балу у де Мортенов, потому что до праздника оставалось всего-ничего. Тем не менее в понедельник, сразу после работы, Эрик встретил меня на мобиле и отвез сюда. Подозреваю, что чудо тоже звали Эрик, потому что встречавшие нас сотрудницы магазина как-то очень восторженно на него смотрели, и сразу же принесли каталог моделей и ткани. Правда, предварительно предложив кофе с ольвижским печеньем, от которого я отказалась, и на которое вместо меня согласился Эрик.
Если честно, в последние дни я его вообще не узнавала. Он улыбался чаще чем когда бы то ни было, а под его взглядом не хотелось спрятаться за шкаф. Вот и с девушками он беседовал очень мило, я бы сказала, чересчур. Когда одна из сотрудниц принесла ему огромное блюдо с выложенным цветком печеньем, посмотрел на нее так, что она покраснела.
Я же уткнулась в альбом с эскизами, после чего занялась тканями. То и дело мысленно отвлекаясь на воркование девушки про Ольвиж (она была уроженкой Вэлеи). За это время я выяснила, что в любом салоне Хлои Гренье обязательно присутствовала одна из ее учениц, а еще — что Эрик одной из этих учениц понравился.
Это было видно по кокетливым взглядам, которые она на него бросала, и которые провоцировали странное желание попросить кофе и себе, после чего опрокинуть ей на юбки. Странное чувство, которого я раньше не испытывала, поэтому и постаралась побыстрее определиться с выбором и, гордо вздернув нос, прошла в примерочную.
Вторая девушка оказалась родом из Лигенбурга и вела себя гораздо более скромно. Ну и вообще, больше внимания уделяла мне, но все равно я вертелась на подиуме, стараясь не думать про кокетку, которая строит Эрику глазки. Вертелась я, конечно, не так долго, но мне казалось, что прошла уже целая вечность.
Особенно учитывая то, что я стояла здесь в одних панталонах.
Как мне объяснили, в этой модели корсет вшивается в платье (чудеса, да и только), поэтому я то и дело пыталась прикрывать грудь руками. Непривычно было стоять под взглядом совершенно незнакомой девушки вот так.
— Ну, вот и все. Можете одеваться, — она ослепительно мне улыбнулась. — Давайте я вам помогу.
Она с присущим ей проворством облачила меня в мое платье, после чего подхватила свои записи, а заодно и все, с чем вокруг меня бегала, и выпорхнула из примерочной. Я подождала пару минут, рассматривая себя в зеркале и отмечая румянец на щеках, а потом неспешно вышла в зал.
Сцепив руки за спиной, Эрик стоял у оформленной цветами стойки. Облокотившись на которую, ольвижанка о чем-то воодушевленно ему рассказывала, но вынуждена была прерваться: заметив меня, он тут же повернулся и шагнул навстречу. Знаю, что это было невежливо, но мне понравилось. С ума сойти, мне понравилась бесцеремонность, которую я всегда считала верхом невоспитанности.
Хотя… какая разница!
Эрик помог мне надеть пальто, а я украдкой взглянула в сторону сотрудницы магазина: та делала вид, что занята чем-то своим. На стене за ее спиной застыл узнаваемый силуэт девушки в бальном платье (такой же был на вывеске салона Хлои Гренье снаружи). Рассеянно скользнула по обитом парчой креслу, тяжелому, с позолоченной спинкой и ножками, и столику в том же стиле. Вспомнила, как Эрик сидел в этом самом кресле, а она разливалась певчей птичкой, и снова вздернула нос.
Пусть это невежливо, не хочу на нее смотреть.
Не хочу — и все!
Вторая девушка тоже вышла нас проводить, вот ей я улыбнулась от души.
— Отличный выбор! — прощебетала ольвижанка, стоило Эрику подхватить пальто и поблагодарить за теплый прием. — У вашей спутницы чудесный вкус.
— У невесты, — заметила я.
Прежде, чем успела поймать сорвавшиеся с губ слова.
Щеки у меня вспыхнули еще до того, как мы вышли на мороз: прошлой ночью недолгое потепление вновь сменилось холодами. Видимо, зима решила основательно поморозить лигенбургцев до праздника. Эта мысль промелькнула в моей голове еще до того, как Эрик произнес:
— Поверить не могу, мисс Руа во всеуслышание заявила о том, что она — моя невеста. И не постеснялась же.
Я не ответила, и он распахнул передо мной дверцу.
— Куда только подевалась ваша природная скромность?
Глубоко вздохнула:
— Тебе обязательно надо мной издеваться?!
— Необязательно, — донеслось до меня сверху (я упорно избегала на него смотреть). — Просто ты такая милая, когда ревнуешь.
Что?!
Дверца захлопнулась раньше, чем я успела ответить. Впрочем, Эрик тут же обошел мобиль и сел рядом со мной. Заурчал мотор, проснувшаяся магия разогрела салон.
— Я не ревную, — сказала я, глядя на него.
— Ну конечно, — уголки его губ дрогнули.
— Не ревную! — повторила упрямо. — С чего мне тебя ревновать?
— Значит, не ревнуешь? — затянутые в перчатку пальцы скользнули по рулю, а потом легли на мой подбородок.
Кто бы мог подумать, что этот простой жест способен вызвать волну жара во всем теле. Теперь уже мое лицо горело совершенно от других мыслей, тем не менее я упрямо повторила:
— Не ревную!
— Поэтому и метишь территорию?
В светло-серых глазах сверкнули искорки смеха.
Я — делаю что, простите?!
— Я вам не собачка, месье Орман.
— Конечно же, нет. Ты просто ревнивая девчонка, — фыркнул он, отпуская мой подбородок и напоследок коснувшись пальцами щеки. — Ревнуй, Лотте. Мне нравится.
На такое заявление я даже не придумала ответ.
Мобиль сорвался с места, захрустела под колесами ледяная крошка.
Сначала я подумала, что не стану с ним разговаривать, но потом решила, что все-таки стану.
— Вы самый беспардонный тип, которого я знаю, месье Орман.
— Да, немного у тебя знакомств.
Я швырнула в него ридикюлем, который он перехватил на удивление легко (словно не на дорогу смотрел), и так же легко вернул мне на колени.
— Не смейте говорить со мной в таком тоне!
— Но тебе же нравится.
— Что именно?
— Когда я говорю с тобой в таком тоне.