Не улыбался только один человек на пирсе. Офицер Беллас. «Суперэкспресс» отшвартовался и медленно уходил в море. Подозреваемых повезли в участок – в наручниках. Стоявший в стороне Маврудис показал большой палец.
«Эти двое и паука не раздавили бы», – одними губами произнес Петросс.
Беллас и сам уже все понял.
Вдалеке оглушительно протрубил паром, подтверждая: ушло что-то большое и важное.
Часть IV. Free
27
Сидя бок о бок в старомодном такси, направляющемся на пляж Парага, Манос Ману и Лена Сидерис почти не разговаривали. Водитель с трудом прокладывал путь в обычных для этого времени суток неразберихе и суете; пешеходы проталкивались между автомобилями и автобусами, мощными мотоциклами и массивными пляжными трициклами с чудовищными шинами. Все спешили с пляжей в отели – приготовиться к вечеру.
Манос и Лена только что добрались до одного из этих почитаемых мест.
За аэропортом, за Псароу и Платис-Гиалос лежала изолированная бухта, по форме напоминающая полукруглый металлический хомут. В давние времена местные называли бухту Шанти. Одна немецкая пара разглядела в ее очертаниях клешни и здесь основали поселение, которое окрестили Скорпио; в те времена оно включало в себя ресторан с видом на две бухты, два песчаных пляжа и полуостров, выступающий в море, как длинный гриф электрогитары. И, подобно мягкому яду, негромкая соблазнительная музыка отравляла одного за другим сидящих за столиками – самоуверенных и наивных позеров.
– Я здесь выросла, – пробормотала Лена. – Для меня убийцы – те, кого здесь просто не может быть. Они должны водиться в других местах. Местах с серым небом, бедностью и муниципальным жильем для малоимущих.
– Так вот почему ты выбрала криминологию? Истосковалась по облачному небу и гетто? – спросил Манос.
– А ты? – вопросом на вопрос ответила она.
Они улыбнулись друг другу, пока им наполняли бокалы.
– Меня привлекли не столько преступления, сколько кое-что другое. Пропущенные числа, утерянные данные. Это как номера домов на улице. Смотришь – вот дом двадцать четыре, значит, следующий должен быть двадцать вторым. Но нет!.. Вот такое мне интересно. Эти сбои. Дисконнекты.
– И ты находишь то, что ищешь?
– До сих пор удавалось. Но, с другой стороны, когда нахожу, кто-то обязательно умирает.
Вообще-то Манос и Лена отправились за компанию с Джеймсом и Лайзой: ее родители дополнили предсвадебные торжества родителей жениха собственным вечером. Но по прибытии они увидели, что одеты явно не по случаю. Манос дальновидно выбрал уединенный столик с видом на пляж Платис-Гиалос.
– В чем же дисконнект сейчас? – серьезно спросила Лена.
Манос покрутил бокал так, как крутят трехмерную модель на экране, – словно его попросили высказать свое мнение о вине.
– Посмотри на данные, которые мы имеем на руках.
– Их слишком много или слишком мало?
– Более девяноста пяти процентов других убийств говорят об одном и том же. Это иностранец.
– То есть как?
– Люди, склонные к преступлениям, имеют иностранные профили, и девяносто процентов их взаимодействий локализованы как негреческие. Взаимодействие – это, как тебе известно, пост, коммент, лайк, использование неофициального приложения. Мы можем предположить, что данная корреляция применима и к нашему убийце. Он остается с жертвой наедине, доводит ее до состояния экстаза и убивает. Аккуратно протягивает широкую цепь через тело с помощью лебедки. Приваривает цепь к якорю. Погружает все на лодку: труп, цепь, якорь и буй со своими каракулями на нем. При этом остается никем не замеченным. И наконец опускает все под воду. Он проделал это дважды.
– Будем надеяться, что только дважды. Ребята из береговой охраны прочесывают сейчас прибрежные воды. Ныряют.
– По меньшей мере дважды. Он как будто бросает вызов: поймайте меня, если сможете! Якорь, лебедка, лодка. У него есть инструменты, буи, аэрозольная краска. Что-то одно из всего этого может его выдать. Он их искал, делал онлайн-покупки. Но дальше, за пределами этой информации, у нас нет данных. Пустота. Немота. И вот этот дисконнект сводит меня с ума.
– Есть ведь еще Даркнет?
– Конечно! Онлайн, офлайн, скрытый, открытый – у каждого есть цифровой профиль. Люди хотят одного и того же. Люди делают одно и то же. Они реагируют одинаково. Но когда они останавливаются – даже на короткое время, – система может интерпретировать их молчание.
– Нет. – Лена покачала головой. – Люди хотят разного.
– Неужели? Посмотри вокруг.
Народу в клубе заметно прибавилось. Самоуверенного, непринужденного. Загорелые мужчины с расширенными зрачками и в свободных рубашках походили на готовых к прыжку обезьян. Прижимающиеся к ним хрупкие женщины с прилипшими к пальцам девайсами напоминали жирафов. Они собрались у самого крутого из эгейских водопоев.
– С этим не поспоришь. Миконос прославляет разнообразие, но, конечно, никакого разнообразия здесь нет.
– За исключением редких случаев.
Лена приподняла бровь.
– Например?
Манос улыбнулся.
– Какая-то отвязная девчонка срывается с научной конференции и бросается преследовать убийцу на гидроцикле!
Едва произнеся это, он пожалел о сказанном. Вот бы стереть эти слова… Так сказать, уничтожить пакет данных.
– А тебе не приходило в голову, что наш друг может полностью отключиться от Сети? – выпалила Лена.
– Уйти в офлайн значит сразу же раскрыть себя. Со стопроцентной вероятностью.
Для офлайновых подозреваемых у системы был рабочий доступ к текстовым файлам, мгновенно генерируемым телекоммуникационными провайдерами из речи. Но даже тут – нулевая корреляция.
– Возможно, тебе понадобится небольшая помощь традиционных криминологов. Пойдем со мной завтра. Вместе закроем конференцию.
– Я не криминолог.
– Конечно, криминолог! – Лена рассмеялась. – Ты просто этого не знаешь.
Первыми к ним подтянулись Александра Аткинсон и Сандра Фосс, готовые отдать свои сердца Маносу. За ними пожаловал Джеймс Уилл, жених, с ходу пожелавший, чтобы его представили Лене. Вот только Манос почему-то чувствовал себя с ними чужим. Как будто и Кремниевая долина, и Менло-парк, и Департамент статистики рядом с Мемориал-Корт остались где-то далеко-далеко. Казалось, минули десятилетия с тех пор, как они вели бесконечные горячие дискуссии в пиццерии и безумствовали в общежитии. Глядя на них, он уже не ощущал прилива теплых, нежных чувств к бывшим однокурсникам.
Годы быстро развели их, раскидали, как шары для боулинга, по разным дорожкам. Манос знал – эти лица, этот жаркий послеполуденный бриз, эта хрупкая, беззаботная и веселая атмосфера момента, навеять которую мог только Миконос, – все это не более чем квантовая погрешность, соединившая на мгновение их прошлые «я». А потом Александру ждет очередной восхитительный флирт, Сандру – очередная пикантная история, Джеймса – пышная свадьба, а их с Леной – самые ужасные серийные преступления из всех, с которыми он сталкивался.
Да, он стал криминологом.
28
Офицер Беллас не был математиком. Лист в его руке представлял собой датированный предыдущим днем конфиденциальный набор данных с пометкой «Для служебного пользования». Элегантная надпись под логотипом Интерпола гласила: «Глобальный комплекс инноваций». Самым загадочным элементом выглядел код «ЛЦК, дело номер 1189108, Сингапур». На полях, очевидно спохватившись, кто-то написал от руки «УБИЙСТВА НА ОСТРОВЕ МИКОНОС». Все в этом документе не то что говорило, а кричало о важности его содержания. Но само это содержание выражалось пирамидой чисел.
«И, черт возьми, что такое ЛЦК?.. А парень-то и впрямь крут!»
Видя пренебрежительное отношение Белласа к его первому списку подозреваемых, Манос Ману решил воспользоваться официальными каналами. Получив разрешение, вся команда засела за работу и составила доклад. Документ быстро отправили в Афины на принтер полицейского подразделения аэропорта, так что он уже через час оказался в руках Белласа. Насколько тот понял из фразы «оперативный сбор данных», эти ребята заходили на различные серверы, напрямую получая доступ к «потокам данных», и, по всей очевидности, прогоняли их через какую-то систему, называемую многофакторным анализом Сети. Лучик надежды забрезжил на четвертой странице, где его внимание привлекли слова «…наша Лаборатория цифровой криминалистики».
«ЛЦК – понял!»
В Афинах тоже знали о цифровом анализе. Но разведывательная служба и полиция имели доступ только к данным – электронной почте, изображениям, файлам журналов – на компьютерах и персональных устройствах, оказывающихся в их непосредственном распоряжении. Этот же документ содержал полный анализ всех устройств в пределах целой области, как облако. «Похоже на шутку Сноудена»[21], – подумал Беллас. Он даже набрал в легкие воздуху, чтобы поделиться с кем-нибудь своим открытием, и, подняв голову, посмотрел на Хрисанфоса и Петросса. Но те были заняты.
Сароглу, раскрасневшийся от переживаний и невинный как ягненок, сидел, съежившись, в углу. Его до сих пор держали под стражей. Рядом с ним сидела подруга Дженны Уилл, плакавшая беспрерывно с того момента, как переступила порог.
Беллас снова обратился к докладу:
Для служебного пользования…
«Тоже мне! Ну да, я – официальное лицо, но как этим пользоваться?»
За годы службы он видел множество докладов и отчетов и вполне комфортно чувствовал себя, сталкиваясь с такими словами, как «предположительно», «вероятно», «возможно». Но здесь все излагалось со стопроцентной уверенностью, столь же непоколебимой и очевидной, как таблица умножения. Все предыдущие профайлинговые отчеты, которым выпала честь попасть на его стол, кишели обычной ерундой: «типология серийных убийц», «психосоциальная (или психосексуальная) история»… Здесь было другое. У этого убийцы не было психологического профиля, но были входы, клики, касания экрана и числа, числа, числа… И сокращения, и аббревиатуры. Разобраться в этом Беллас никак не мог.