— Спасибо! Вы — уже точно полицаи…
Краснов сплюнул и, испепелив Бухарова взглядом, двинулся обратно к кабинету начальника.
Психолог Михайлова взглянула прямо в грустные очи Репина и успокоила:
— Толя, по-моему, все идет правильно.
— Чего ж правильного, если она даже разговаривать со мной не хочет… — сморщился художник-самоучка. — Слушай, Надь… А может, у нее кто-то появился? А меня обвиняет, чтоб не оправдываться? Атака — лучший вид обороны.
— А ты что-нибудь замечал?
— Да черт знает… Я ж в бизнес ее этот не лез. Она там с кем хочешь крутить могла.
— Вот и плохо, что не лез. То есть в сам бизнес лезть, разумеется, не надо, а вот поинтересоваться, как у жены дела на работе, никогда не помешает.
— Да она все равно бы не сказала… Сама привыкла все решать.
— Твоя жена — прежде всего женщина. Которая подсознательно нуждается в защите, даже если и нацепила на себя маску сильной и независимой. А вдруг ей помощь нужна? И если она не может получить эту помощь от тебя, то невольно будет искать ее на стороне. У тебя какие-то подозрения раньше были на этот счет?
— Нет, вроде. Хотя… В мае в Москву вдруг улетела без предупреждения. На две недели. Семинар какой-то… — Репин раздраженно повел головой. — Поближе, что ли, подходящего места не нашлось? Да и как проверить, семинар там или… не семинар? Бизнес-вумен…
— Доверять надо. Тогда и проверять не придется… Извини за интимный вопрос: а почему у вас детей нет?
— Потому и нет, что бизнес-вумен. Типа, рано еще. Вон, хорька купила вместо ребенка. Даже фотографию его в офисе повесила. У других — мужья и дети, а у нее — хорек… Слушай, Надь, а если она не позвонит? И не вернется?
— А ты действительно хочешь, чтобы она вернулась? — пытливо прищурилась Михайлова.
— Конечно! Привык. Вросла она в меня. Без нее… Как объяснить… Это — как летний пейзаж без изумрудной краски писать. Или без берлинской лазури. Да и… Люблю я ее!
— Хорошо… Тогда переходим ко второму пункту. Повторяю, надо создать видимость, что ты чувствуешь себя вполне комфортно. И не особо переживаешь из-за ее ухода.
— Тогда она точно не придет.
Михайлова в ответ изобразила улыбку умудренной опытом и профессией женщины.
— Ни черта вы, мужики, не знаете нас… Ведь она сейчас что думает? Что ты без нее умираешь, страдаешь. А тут вдруг — никаких проблем! Жизнь прекрасна. Невольно подумает: а не погорячилась ли я? Такая уж ли я единственная и неповторимая? — Психологиня явно вошла в раж. — А знаешь что? Надо бы усилить психологический эффект… Заставить ее ревновать!
— Господь с тобой! — испуганно замахал руками взрывотехник. — Она и так как с цепи сорвалась!
— Ничего страшного. Клин клином вышибают… Пусть нечаянно увидит тебя с кем-нибудь. Попробуй…
В дверь кабинета психологической разгрузки просунулась здоровая голова Соломина. Здоровая — в смысле, конечно, размера.
— Можно?
— Проходи. — В глазах Михайловой мелькнула досада.
— Ты, Солома, что-то сюда зачастил, — заметил Анатолий. — Раньше, помнится, другим методом стресс снимал.
— Шум моря тоже хорошо, — добродушно возразил тот. — Поскольку жизнь на Земле вышла из моря, этот звук записан в нашей генетической памяти и действует на организм успокаивающе.
— Ого!.. Где это ты нахватался?
— Надежда книжку дала, — пояснил Дмитрий, садясь в кресло и напяливая на голову наушники. — Рекомендую. Удивительно успокаивает. Все, гуд бай! Не мешай обретать душевное равновесие.
Он нажал кнопку на панели прибора и по-хозяйски откинулся на спинку кресла. Спустя несколько секунд на физиономии Соломина появилось выражение полнейшего покоя и безмятежности.
— Абзац, — вполголоса резюмировал художник-интеллигент. И, козырнув Михайловой, тихонько вышел.
Машка влетела в кабинет директора компании «Аванта» стремительно, как торнадо. В своем репертуаре. Лена еще не успела толком отойти от разговора с Хариным, а ее школьная подруга уже развалилась в ее кресле, пила кофе из ее чашки и учила, как строить ее семейную жизнь.
— Этого следовало ожидать. Ты его элементарно разбаловала. Зажрался супермен! Быстро общагу позабыл. Мало того, что сидит на твоей шее, так еще и шашни крутить умудряется.
— Да при чем тут общага, Маш? И ничего он на моей шее не сидит. Он ведь тоже зарабатывает.
— Мент — зарабатывает? Новый прикол? Он у тебя что, оборотень? Сомневаюсь. Сама-то поняла, что сказала?
— Он же не виноват, что государство к ним так относится… Понимаешь, Толя, в принципе, человек неплохой. Только… инертный какой-то, что ли… Будто ему от жизни ничего не надо, кроме взрывов своих да картин. Он всем доволен! Я тут недавно насчет его перевода в Управление договорилась. Была возможность… Должность хорошая, работа спокойная, «от и до», и с перспективой. Так он мне такой скандал закатил! Хуже свекрови. И если…
— Неплохой… — язвительно перебила Маша. — Типичный ангел, только крылья в химчистке… Эх, Ленка! Ромашкой была, ромашкой и осталась. Все мы, бабы, на одни и те же грабли наступаем, и никакое время нас не лечит… Конечно, когда одна живешь — тоска плющит. Все кругом серое и безжизненное, как в пустыне. И вдруг, в один прекрасный день, появляется… Он. Принц, которого ты так долго ждала. Жизнь наполняется красками, и серая пустыня превращается в оазис. Дворцы, пальмы, фонтаны, верблюды… Красиво! Но, к сожалению, ненадолго. Очень скоро дворцы рушатся, пальмы вянут, фонтаны высыхают… А вот верблюд, сволочь, остается. Чтоб тебе было, за кем ухаживать, кого кормить и поить. Впрочем, где выпить, они обычно сами находят.
— Толя, в общем-то, не пьет.
— Потому что морда в банку не пролезает… Пойми, наконец, что список живущих на этом свете мужчин одним твоим бомбером вовсе не ограничивается. Поэтому не будь ханжой и используй создавшийся момент по полной. Секс с мужем — он ведь как студенческая стипендия: и приятно, и регулярно, но на это не проживешь.
— Ты что — сдурела?
— А что? Ему, стало быть, можно, а тебе — нет?.. Неполиткорректность получается. Дискриминация по гендерному признаку.
— Не, Маш, не могу я так. Не по-людски это.
— Как раз по-людски. Запомни: если в жизни женщины существует только один мужчина, он рискует вырасти эгоистом. И вообще, как сказал один умный человек, грех предаваться унынию, когда вокруг полно других грехов. Гораздо более приятных.
— Так ведь грехов…
— Ой-ой-ой! Ну конечно: секс без моего участия называется изменой… Репка, да разуй ты, наконец, свои наивные глазенки! А то живешь будто внутри сливочного мороженого, где розовые антилопы пьют на утренней заре предрассветный туман, а какают исключительно разноцветными бабочками… Нравится так жить — живи. Но тогда не фиг и жаловаться!
— Я не жалуюсь, — грустно усмехнулась Лена. — Просто настроение ни к черту.
— Вот в субботу в ресторане мы его и поправим. Насчет традиций дома не забыла?
Елена замялась.
— Да, Маш, я как раз собиралась тебе об этом сказать… Короче, ты не удивляйся, но я не с Толей приду, а… Ну… С другим человеком…
— Че, правда?! — радостно всплеснула руками подруга. — Ну, Репка, сику-пику твою маму! Сподобилась, наконец. А я-то, дура, агитирую тебя битый час, как командировочный проводницу… Погоди! А это, случайно, не тот элегантный шатен, с которым я возле лифта столкнулась?
— Он… — Лена ощутила, как в области сердца кто-то словно провел легким перышком.
— Ой, Елена Викторовна, — в глазах у Машки заплясали чертики, — как я вас понимаю… Полный одобрямс! Сама бы попыталась такого заарканить. Ежели надумаешь менять — немедленно телеграфируй. Самовывоз гарантируется.
— Это совсем не то, о чем ты подумала, — отмахнулась Репина.
— Да ладно тебе… Все правильно! Как сказал другой умный человек, принца можно прождать всю жизнь, а мужик нужен каждый день.
— Не, Маш, правда! Это просто… хороший знакомый.
— Ну да. Муж — хороший, знакомый — хороший… Кругом хорошие люди, а тебе плохо. Парадокс получается… Ладно, не расстраивайся! Сейчас мне пора, а завтра обо всем подробно покалякаем. Все, по-ка-ка-шечки!
И подруга, чмокнув Елену в щеку, вихрем исчезла за дверью. Репина так и не успела похвастаться новым аквариумом. Она даже не была уверена, что Машка вообще его заметила.
Психолог Надя вечером долго не могла уснуть. Ее мысли беспорядочно перескакивали с работы на домашние проблемы и обратно, а сон так и не шел. Потом попробовала почитать Юнга — «Проблемы души нашего времени» (давно собиралась), но споткнулась на фразе: «Почему я вообще побуждаю пациентов на некоторой известной стадии развития выражать себя посредством кисти, карандаша или пера? А делается это прежде всего для того, чтобы вызвать действие». Ну прямо Репин с его проблемами. Значит, он подсознательно стремится помочь себе с помощью живописи. Это же тема для диссертации! Какой уж тут сон! Но развить тему не получалось. Уставший мозг буксовал. А тело хотело расслабиться. И вместе они — ум и тело — никак не состыковывались.
Наконец где-то около часу ночи Надя не выдержала. Встала, приняла горяченный душ, выпила две таблетки успокоительного и вернулась в постель. Вроде бы помогло. Юнг стал отпускать, мечты о диссертации — потихонечку растворяться, мысли о взрывотехнике — уплывать в небытие. И тут раздался взрыв!
Будильник?! Но на часах — лишь четверть третьего. Будильники до такой степени с ума не сходят. Даже китайские. Звук не умолкал.
Наконец Надежда сообразила, что источник тревоги — ее мобильник, забытый на подоконнике. Ощущая босыми ногами холод линолеума, она на ощупь нашла телефон.
— Алло?..
— Надь, ты не спишь? — послышался в трубке виноватый голос Репина.
— Господи, что за идиотский вопрос… Сам-то как думаешь?
— Так что, лучше утром перезвонить?
Психологиня заметалась в поисках тапок.
— Уже утро! Я убью тебя, лодочник… Говори уж, раз разбудил.