Он аккуратно ставит обе туфли под шезлонг, носок к носку, пятка к пятке. Невольно задумываюсь, что у него и одежда в шкафу, поди, разложена идеально и исключительно по цвету.
— Если бы ты бросила туфлю в воду, я бы сделал вот это! — говорит он, а в следующую секунду хватает меня на руки и прыгает в бассейн, крепко сжав в объятиях.
— Я тебя сейчас убью! — Я едва не захлебываюсь.
Плыву к бортику, вымокшая до нитки, естественно, и раздумываю, как теперь буду объясняться с родителями. Выбираюсь из воды и отжимаю волосы.
— Я тебя ненавижу.
— Ни фига. Вообще-то, думаю, я тебе немножко нравлюсь.
— И ошибаешься. Ты должен мне новые туфли, — злобно шиплю я.
— Без проблем. Когда поедем по магазинам?
Хантер тоже вылезает из бассейна. Рубашка прилипла у него к груди, брюки — к ногам… и он смотрит прямо на мою грудь. Оглядываю себя и понимаю, что платье полностью меня облепило.
— Никогда. Пришлю тебе по почте фотку и размер.
Он смотрит на мои туфли.
— Кто дизайнер?
— Понятия не имею. Купила их в «Таргет»[39].
Хантер ржет.
— Даже не представляешь, какая ты милая.
— Ага, с потекшим макияжем и насквозь мокрая. Нет, Хантер, я выгляжу отвратительно, и все благодаря тебе.
— Ты секси, Ник. Суперсекси. — Он делает шаг ко мне. — Мы, кстати, оба мокрые. Догадываешься, что это значит?
— Что мне не стоило соглашаться на игру?
— Нет. Это значит, что хоть что-то общее у нас есть. Я на мексиканца не тяну даже в кошмаре, зато мы оба мокрые.
— Не хватайся за соломинку, Хантер. То, что мы оба мокрые, не значит, что у нас есть что-то общее.
— Просто помолчи и прими все таким, как оно есть. Ты же знаешь, я всегда готов играть, если ты захочешь меня подразнить. Но у тебя нет парня, у меня нет девушки… — Он наклоняется, собираясь меня поцеловать, но я отталкиваю его.
— Не смеши меня, Хантер.
— Да ладно тебе, Ник. — Он снова смотрит на мою грудь. — Твое тело тебя выдает.
Если он о том, что соски торчат, так тут вообще-то ветер — меня только что чуть не сдуло, — и я банально мерзну. Это же Чикаго, ни одна девушка не устоит перед здешним ветром.
— Бассейн закрыт для гостей, — слышим мы. У ворот стоит какой-то парень, а за ним — кучка сотрудников, мечтающих окунуться и поплавать в свое законное время. Луис тоже тут, разговаривает с хостесс из ресторана.
— Правда закрыт? — Хантер делает вид, что удивлен. Подмигивает мне — подыграй, типа. Должна признать, роли идиотов ему хорошо удаются.
— Если желаете, можете прийти завтра, — говорит охранник. — После десяти открыто только для сотрудников.
— Прошу прощения. — Хантер хватает туфли, берет меня за руку и ведет за ворота.
Мы проходим мимо Луиса.
— Привет, — говорит он.
Замешкавшись, все-таки отвечаю: «Привет».
Еле дождавшись, когда мы уйдем от бассейна, выдергиваю руку из хватки Хантера.
— Напомни, чтобы я больше никогда не играла с тобой в «Скажи или покажи».
Хантер снова ржет.
— Издеваешься? Это же так забавно. Держу пари, можно было бы дать охраннику на лапу и остаться там. Вот увидишь, в следующий раз тебе придется прийти ко мне домой и забраться со мной в джакузи.
— И не надейся.
Вернувшись на волейбольную площадку, я вижу родителей. Они взволнованно расспрашивают о чем-то моих друзей.
— Что стряслось с вами обоими? — раздраженно интересуется отец, едва глянув на льющиеся с нас потоки воды. — Вы мокрые как мыши.
Я не собираюсь признаваться, что играла в «Скажи или покажи». Лучше будет сыграть роль тупого подростка.
— Хантер думал, что плавать в одежде — это весело, — говорю я.
Хантер открывает рот, будто изумлен услышанным, и осуждающе тычет в меня пальцем.
— Она сама заставила меня это сделать.
Мама качает головой.
— Думаю, вечеринка закончена, Никки. Поехали домой.
— Я с вами! — кричит Кендалл, подбегая к нам. Раздосадованный Дерек остается сидеть на скамейке.
Пока мы идем к машине, я смотрю на бассейн. Сотрудники клуба по-прежнему там. И хотя освещение наполовину отключено, я все равно вижу Луиса. Он лежит в шезлонге и все так же болтает с хостесс.
— Мы тут с Луисом Фуэнтесом столкнулись, — говорит папа, когда мы выезжаем со стоянки. — Ты ведь помнишь его, Никки? Брат Алекса. Очень умный парень.
— Знаю, — откликаюсь я. — Мы на химию вместе ходим.
— Подозреваю, он сильно изменился, раз поселился на южной стороне, — обеспокоенно замечает мама. — Не связывайся с ним.
— Да мы едва пару слов друг другу сказали, — успокаиваю я свою суперзаботливую маму, хотя на самом деле мне хочется стонать от бессилия.
От ухаживания парней типа Хантера отмазываться легко, потому что я ничего к ним не чувствую. Но когда мы с Луисом оказываемся в одной комнате, я понимаю, что ему реально интересно, долго ли я смогу воздвигать перед ним защитную стену и как быстро она падет перед его осадой. Его развязность, уверенность в себе, откровенные приставания… Я чувствую, что слабею от такого напора, и приходится постоянно напоминать себе, что этот парень может заставить меня потерять контроль.
Никогда еще мне не было так тяжело оставаться сильной.
15. Луис
В ПОНЕДЕЛЬНИК УТРОМ ЗАХОЖУ в школу и сразу вижу, что Никки ждет меня у моего шкафчика. И начинает с места в карьер:
— Каковы шансы, что мне удастся уговорить тебя поменять работу?
Угу, как будто это так просто: щелк пальцами — и уже в другом месте работаешь!
— А в чем проблема, chica?
— Проблема в том, что я не хочу отвечать друзьям на вопросы, откуда мы с тобой знаем друг друга, или разбираться с предположениями, что у нас с тобой могут быть какие-то незаконченные дела… Потому что их нет.
— А почему тебя так волнует, что думают другие люди?
— Просто волнует, и все, — отрезает она. — Все знают, что у меня нет парня и что он мне не нужен.
— А кто тогда тот парень, с которым ты в субботу в бассейне кувыркалась? — смеюсь я.
— Хантер — просто друг.
Она скрещивает руки на груди и становится очень похожей на нашу химичку. Единственное, чего не хватает для полноты образа, — взгляда, которым сталь можно расплавить.
— То есть ты трахаешься с тем, кто даже не твой парень? Мило, — подкалываю я.
— Я ни с кем не трахаюсь.
Марко всовывает между нами голову.
— Извини, Никки, но тут ты ошибаешься. Я знаю это, так сказать, из первых рук. — Он тычет меня в грудь тыльной стороной ладони. — Правда, она называет это «заниматься любовью». Не так ли, puta?
— Проваливай, чувак, — как можно более сердито говорю я. Но всматриваюсь в его налитые кровью глаза и понимаю, что это не сработает.
— С чего это я должен проваливать? — Марко обнимает Никки и нарочито шутливо чмокает в щеку. Она застывает как статуя. — Никки нравится быть плохой девочкой, правда, детка?
Она морщится. Я отталкиваю Марко сколько хватает сил:
— Ну хватит, чувак. Не будь pendejo.
Никки срывается с места. Ей хватает секунды, чтобы пробежать коридор и исчезнуть.
— С тех пор как мы расстались, она вечно тусит с белыми богачами. Надо же время от времени напоминать ей, что значит быть мексиканской крови, — говорит Марко.
Достаю из шкафчика учебник и иду к классу.
— На чем бы ты ни торчал, лучше пойди домой и проспись, ese[40].
— Неа, мне надо в школе остаться, — отвечает он. — Если я свалю, меня уже не пустят на отбор в футбольную команду.
Точно, отборы сегодня и завтра после уроков. Во «Флэтайрон Хай» футбол не особо ценился, а в Фейерфилде это явно самый популярный вид спорта — все только о нем и толкуют. Об отборе в команду мне говорили даже девушки, не только парни.
С Никки мы не видимся до последнего урока — химии. Когда я захожу в класс, она уже стоит за своим лабораторным столом, через проход от меня.
— Как дела? — спрашиваю.
Она не откликается.
— Марко сегодня утром сам не понял, чего брякнул.
— Да все он понял. Все вы, парни, одинаковые. Оставь меня в покое.
— Почему Никки так меня ненавидит? — спрашиваю я Дерека.
Он смеется.
— Никки терпеть не может всех парней, кто напоминает ей о Марко. Ты мексиканец, он мексиканец… и даже хуже: вы с ним друзья. Ей этого достаточно.
— И поэтому она виснет на парнях типа Хантера?
Он качает головой.
— Ты не по адресу. Мне своих проблем в отношениях хватает, не хватало еще в чужих разбираться.
Мы с Дереком уже приготовили стол к лабораторной и ждем только отмашки Питерсон.
— У тебя когда-нибудь была девушка? — спрашивает он.
— Так, ничего серьезного. На пару месяцев, не больше.
Когда жил в Мексике, я встречался с девушкой, но ее родители меня терпеть не могли. Говорили, что не хотят, чтобы их дочь связалась с каким-то нищим. Думаю, узнай они, что я вернулся жить в США, здорово бы разозлились, что я с ней порвал. Но получить билет в Штаты, пусть и в один конец, да еще так, что не надо тайком пересекать границу, — это все равно что выиграть джекпот в лотерее.
— Мы сегодня придем болеть за тебя на отборе, — говорит мне Мариана, наклонившись над лабораторным столом. — Слышала, ты неплохо двигаешься.
Ники фыркает.
— Разговоры, первый стол! — через весь класс кричит нам Питерсон. — Вы, похоже, соскучились по выговорам, а у меня как раз бланки в столе пылятся. Все ведь знают, что я терпеть не могу пыль, да?
Наконец звенит звонок с урока, и мы с Дереком топаем в раздевалку. Во время отборов в спортивные команды социальные различия не играют такой сильной роли, как в обычной жизни. Тренер ставит нас с Марко в одну команду, и мы ведем всю игру. Противники не могут забить ни одного гола. Джастин Дуган, который по иронии судьбы оказался нашим вратарем, сильно толкает меня в спину, когда я подхожу слишком близко к воротам, чтобы отбить мяч.