Нерожденное
и все же длящееся непрерывно,
ни приходя, ни уходя, вездесущее,
Высшая Дхарма,
неизменное пространство, неописуемое,
спонтанно самоосвобождающееся,
совершенно не встречающее препятствий состояние...
Джи-Джи ошибся: ивовый мостик пригодился гостям. Во главе с оттаявшим драконом они двинули в ворота замка, кто на своих двоих, а кое-кто и на четырех, и на шести конечностях. Один — в рогах с собачьей мордой, другой — с петушьей головой, или еще невидаль — ведьма при козьей бороде, а следом — полужуравль-полукот...
Джи-Джи не слишком доверял досье, но методично поднимал в памяти фактуру. «В рогах с собачьей мордой» — пятый мандарин посольства Фэн Мэнлун, прежде всего известный как автор книги о специфике астрального рукопашного боя. По сущности специфическое дальневосточное отродье класса кровососущих. По непроверенным данным, в него стреляли зашептанным алмазом, но у стрелка дрогнула рука, и алмаз застрял меж ребрами, и кто в итоге Фэн Мэнлуна убьет, должен извлечь алмаз и отдать первому встречному, иначе не избежит несчастья. «С петушьей головой» — четвертый мандарин Ли Юй Чаша, Мир Отражающая, большой спец по речному жемчугу, по сущности же третьеразрядный дух рисовых полей, сделавший небесскандальную карьеру еще при Гоминдановском режиме. Еще любопытно — узнает иероглифы и цвета по запаху... Заодно начштаба постарался с ходу запомнить, кто кому уступал дорогу, дабы разобраться в настоящей табели о рангах прибывшей делегации. Конечно, эти подробности фиксировал далеко не он один, но начштаба герру Олифанту предстояло вести церемонию застолья, и некогда было дожидаться отчета аналитической службы.
...Существующее изначально,
самопорожденное, без местопребывания,
где нет зла, что отвергается,
и нет добра, что принимается,
бесконечное всепроницающее пространство,
безмерное и беспредельное, без уз,
в котором не нужно ничего уничтожать
и не нужно ни от чего освобождаться,
присутствующее вне пространства и времени,
существующее изначально...
Наверное, Гребаха Чучин сделал выводы из подслушанного разговора, поскольку, когда герр Олифант в конце процессии вошел в цитадель, Гребаха все-таки, вопреки прежним намерениям, пребывал в трехмерье.
Одноразовые фотомодели-големы по бокам глав сторон держали вычурные ларцы с дарами: у тех — ларец из клена, у эддовцев — из сливы.
— Прошу снизойти к моей человеческой слабости перед лицом величайшего мастера магии... — тряс знатной бородой Гребаха Чучин, заставляя себя заглядывать в глаза дракону, а не рыскать зрачками в поисках циферблатов.
— ...Прошу не принимать мой демарш за попытку обидеть, просто в мою душу вкрались сомнения, не является ли это провокацией со стороны враждебного волхв-дивизиона... — тряс усами малиновый дракон. Весь такой вальяжный, подчеркнуто добродушный и демонстративно щедрый на прощение дипломатических промахов.
— ...Учитывая взаимную давнишнюю симпатию, я безмерно рад, что бригадный цинь-генерал Китайской Небесно-Народной Армии потрудился собственной персоной... — ворковал Гребаха Чучин, рыская взглядом по китайской делегации. А под костным панцирем его черепа неумолимо наяривал бандитским «счетчиком» секундомер.
...Безмерное Дхату — внутреннее измерение,
сияющее ясностью, как солнце и луна,
самосовершенное, неразрушимое как Ваджра...
— ныла магнитофонная мантра.
— ...И во избежание трагедии, способной омрачить наши далеко идущие совместные замыслы, я предпочел на месте разрешить сомнения, чтобы впредь отринуть их до скончания... — Дракон кутал глотку в собственный завораживающе переливавшийся малиновым колером хвост.
Теснившиеся на внутреннем дворике замка группы не спешили перемешаться: слева — двадцать три китайца, справа — около полтинника эддовцев, все такие чопорные, церемониальные и напряженные до истерики.
— ...Несмотря на ожидающую меня жестокую расплату, не смог усидеть в двухмерье, и теперь верю, что лучшее лекарство — дружеское общение с кавалером Ордена Горы Сычуань... — слащавил и лыбился Гребаха, будто сытый грудной ребенок.
...непоколебимое, как гора,
чистое, как лотос,
сильное, как лев...
— ...А может, и из неосознанных тщеславных побуждений я неосторожно не посмел отказать себе в удовольствии лицезреть лично легендарного ост-кайзера... — сиял малиновым огнем от усов до кончика хвоста дракон.
Джи-Джи мельничал-молотил в голове купюрами из досье. «Ведьма при козьей бороде», конечно же, никогда ведьмой не служила. В эпатажном обличье пребывал третий мандарин посольства Байхуа Вэньян Камень Склони-Голову. По сущности горный демон, причем тибетский, у себя на родине попавший в опалу, но обласканный в спецслужбах Небесно-Народной Армии. Он вдыхает правой ноздрей и выдыхает левой, когда бодрствует, и наоборот. А убить его можно, только перерезав горло сушеным лавровым листом... Как бы там ни было, герр Олифант отвечал, в самом убедительном значении этого слова, за сегодняшнее шоу. И обделаться, особенно после истории с Дэмиеном-Эдвардом-Ральфом, не хотелось до инстинктивной жути.
...несравненное блаженство без границ,
пробуждение,
беспристрастие...
— ...Величайшего мастера магии... — сусалил Гребаха, впрочем, уже не стесняясь выискивая взглядом циферблаты, будто наркоман у аптечной витрины.
— ...Всемудрейшего сторожа справедливости... — суесловил и стелился простынкой малиновый.
— ...Бригадного цинь-генерала Китайской Небесно-Народной Армии, кавалера Ордена Горы Сычуань... — торопился, будто исполняя рэп, Чучин.
...вершина Дхармы,
свет вселенной,
совершенный изначально.
Певец, к великому облегчению эддовцев, замолчал, спустя пару секунд стихли и гнусавые струны ситары.
— ...Ост-кайзера, рожденного от норны иницианта высшей магии, гения геометрической красоты Гребаху Чучина. — Дракон полуобернулся к своей девушке-голему, дескать, пришла пора открыть шкатулку с даром.
— ...Сына алмазного родника Чан-чинь-Чана. — Гребаха произвел аналогичные манипуляции.
— Яйцо пресноводной птицы Риша из вымершего пантеона Сегалей, которое, если зарыть его в землю, не позволяет врагам находить ваши следы, — бодро отрапортовала фотомодель-китаянка, по соображениям политеса скопированная с Бритни Спирс.
— Коготь панцирного слона Накира, который, будучи погребенным в земле, не позволяет врагам замечать оставленные вами следы, — отчеканила фотомодель-арийка, сканированная со знаменитой Ванессы Мэй. Ее шоколадная челка была безупречна, но не щекотала либидо присутствующего мужского пола — как ни крути, пресный контрафакт.
И только Джи-Джи-Олифант услышал, как одна мумия шепнула другой:
— А что я? За согласование верительных грамот антииеромонах Зигфельд отвечал, с мертвого взятки гладки.
Высокие же стороны геополитически благоразумно предпочли не заметить факт, что с подарками случилась наглая накладка — дары оказались одинаковыми по магической сущности. В соответствии с ранее согласованной церемонией, по мановению глав сторон, у каждого по другому от моделей-големов боку из ничего возникла следующая одноразовая красавица. Но теперь уже у Гребахи — Бритни Спирс, а у Чана-чинь-Чана — Ванесса, и каждая вместо ларца держала свиток выделанной человеческой кожи и перо — то ли лебедя, то ли аиста.
Слава руде, штольням и шахтам, герр начштаба в конфузе с одинаковыми подношениями был невинен со всех ракурсов.
— Приведите протокольную жертву.
Мегера с зататуированными руками вывела из конюшни жеребенка единорога, ее товарки пристроились рядом с ритуальными кубками наготове. Начштаба Джи-Джи-Олифант опустился на колено и подал Гребахе Чучину парадную шпагу. Ост-кайзер этак меланхолично полоснул жеребенка по горлу, и горячая кровь наполнила чаши.
Теперь по ранее пробитому протоколу черед вести встречу достался сыну алмазного родника. Он принял в рудиментные ладошки картуш и перо от новоиспеченной Бритни и, прежде чем оставить размашистый иероглиф, объявил:
— По доброй воле, при светлом сознании и по соизволению тех, кто повелевает моим здравием, я, бригадный цинь-генерал Китайской Небесно-Народной Армии, кавалер Ордена Священной Горы Сычуань, первородный сын алмазного родника Чан-чинь-Чан, подписываю Договор о вечной и беззаветной дружбе со скандинаво-германским пантеоном, представленным здесь и сейчас в лице ост-кайзера, рожденного от норны иницианта высшей магии, гения геометрической красоты Гребахи Чучина, командарма цитадели «Старшая Эдда».
Мимолетные напряги остались в прошлом, консенсус удался. Представители сторон бурно зааплодировали. Выждав, пока овация не иссякнет, усатый дракон продолжил:
— Рамочным соглашением к договору прилагается пакт о том, что наша сторона берет на себя обязательства не размещать и бдительно содействовать неразмещению иероглифической символики, на любых рекламоносителях в границах Северо-Западного региона России[16]. Со своей стороны, наши новые друзья обещают приложить все силы для более масштабного проникновения технологий беспроводной связи в пределах территорий, носящих у здешних варваров название Северо-Западный регион России[17].
Суверенитетный парад понтов остался в мрачном прошлом. Последовал облегченно-истеричный шквал аплодисментов, низовые участники встречи были натурально счастливы, что проблемы рассосались в прах. Высокие стороны жизнеутверждающе окропили перья в кубках и подмахнули бумаги.
Но время неумолимо утекало, Гребаха витиевато извинился и вернулся в скованную пышной ореховой рамой картину, верные слуги водрузили ее на трон во главе длинного стола. Точно такой же трон по правую руку оседлал дракон. Потянулись рассаживаться остальные: китайцы — налево, эддовцы — направо.