В будущем, совсем недалеком, доступность медицины будет означать, в первую очередь, четыре момента. Первое – справедливость. Есть весьма очевидный круг задач здравоохранения, который должен быть строго и приоритетно, а значит – достойно – обеспечен государством и законом. В нем – все, что связано с рождением и воспитанием детей, заботой о старшем поколении и инвалидах. Второе – инфраструктура гарантий надлежащей медпомощи при болезнях (онкология, сердечно-сосудистые заболевания и др.), ведущих к избыточной и преждевременной смертности и лечение которых ресурсоемко. Речь идет о создании мощных, отвечающих новейшим требованиям, медицинских центров, а также системы страхования, экономически позволяющей людям воспользоваться их услугами. Третье – борьба с тем, что в Китае в начале его последнего модернизационного рывка было удачно названо «духовным загрязнением». Здоровье каждого человека слишком, хотя и не всегда прямолинейно, зависит от общей нравственно-культурной среды в обществе, чтобы пренебрегать столь важным объектом стратегического управления. И четвертое – доступность медицины – это прежде всего вопрос личного выбора каждого человека. В нас изначально есть все, чтобы быть здоровыми по-своему в каждый из периодов нашей жизни. Необходимо только помнить о том, что наши жизни – звено в цепи жизней наших предков и потомков. Не только по крови, но и по духу. И это налагает на нас ответственность, в том числе, быть здоровыми, если мы любим ближних. У них достаточно и других поводов любить нас, кроме как в экстраординарном больничном режиме. Ведь здравоохранение начинается не с доли расходов на него в ВВП, хотя это существенно, а с нашего отношения к людям, близким, роду, стране, планете, оно начинается с полнокровного и радостного ощущения великого смысла, тайны, гармонии самой жизни. А врач нам требуется, когда это состояние затмевается суетой и прочим столь доступным мусором.
Кризис недвижимости?
Ничто не ново под Луной, но сколь же скуден наш индивидуальный опыт и как азартны многие – на стороне победителя и проигравшего – в играх с «заменой переменной»!
Изобретение дефолта в близком к современному понимании датируется IV веком до нашей эры, когда 10 городов Аттической морской ассоциации объявили дефолт по займу Фонда храма о. Делос. С тех пор дефолт как неисполнение обязательств заемщиком от экономической истории неотделим. Аббат Терье, он же – министр финансов Франции в эпоху Людовика XV, считал, что государство должно объявлять дефолт хотя бы раз в сто лет. Впоследствии умелое управление дефолтами сыграло исключительную роль в экономической политике США вплоть до новейшего времени, хотя на постсоветском пространстве дефолт как ключевой компонент концепции финансовых рисков появился совсем недавно.
Строго говоря, финансовые рынки, окутывая, как Джоконду сфуматто, и пронизывая, как радиация, рынки товарные, имеют потенциал автономной экспансии. Он ограничен поначалу лишь доверием и симпатиями рыночных агентов другу к другу по принципу Ги де Мопассана, заметившим как-то по другому, но весьма похожему на наш случай, поводу: «женщина всегда занимает положение, соответствующее той прекрасной иллюзии, которую она умеет создать». За исключением профессионалов, широкие слои инвесторов редко принимают в расчет фундаментальные риски, например, структурные или циклические. По крайней мере до того момента, когда они станут очевидными и донельзя неприятными, как облачающийся в тогу форс-мажора дефолт по обязательствам кредитных или строительных организаций.
Опыт дефолтов и всевозможных кризисов – ликвидности, недвижимости, платежеспособности – привел в развитых рыночных экономиках к формированию надлежащих регуляторов рынка, призванных предупредить, парировать или компенсировать риски ошибочных решений или недобросовестного делового поведения. Среди этих регуляторов – институты госрегулирования, система независимых рейтингов организаций и финансовых инструментов, страхование, обязательные и добровольные стандарты, система сертификации и аттестации, и др.. Существенную роль играет компетентность всех контрагентов рыночной игры и механизмы ее гарантирования.
Разве не подозревали, хотя бы в глубине интуиций, жертвы банковских, потребительских, риэлтерских и прочих пирамид, что у баснословного обогащения короток век? Или о том, что обязательства сторон в любом контракте следует не только в явном виде сформулировать, но и позаботиться о гарантиях их последующего исполнения? Разве банки, увлекшись внешним заимствованием доступных, но коротких ресурсов, не слышали о «веревочке», которая «все равно совьется в плеть»?!
Все в этом мире нам дается не напрасно. И опыт не зря назван «сыном ошибок трудных», а к ошибкам у нас отношение терпимое – на них учатся…
Репутационные риски
Есть в национальном богатстве России особый вид стратегических активов – пословицы, притчи, поговорки, прибаутки… В них – фантастический сгусток многотысячелетнего опыта поколений наших предшественников и отчасти современников. Сотни тысяч, если не миллионы единиц хранения в памяти нации! В активном словаре большинства из нас, однако, в лучшем случае десятки, а многим хватает трех-четырех речевых оборотов, чтобы уверенно ориентироваться в жизненных ситуациях. В конце концов, даже А.С. Пушкин имел активный словарь чуть более 21 тыс. слов. Очевидно также, что есть хиты в этом языковом боезапасе, авторство которых переходит к народу. Они довольно ясно указывают на глубоко укорененные традиции нации. Одна из жемчужин нашего золотого фонда, которую инкрустировали в свои шедевры многие поэты – «жизнь прожить – не поле перейти».
В этой формуле – квинтэссенция рисков жизни. Получая к моменту «ранней взрослости», охватывающему возраст 20-40 лет, свободу выбора, никто не снабжен компетенциями безупречного образа жизни, лишь наставлениями родителей, каким-то образованием, оглядкой на личные авторитеты да императивом «береги честь смолоду». Как наука – кладбище гипотез, как организм – кладбище здоровья, так и образ жизни – бездонное хранилище рисков репутаций. И когда в бизнес-среде начинают заговаривать о культуре, то это высвечивает главную проблему – наличие и развитость репутационного капитала, ключевого компонента нематериальных активов.
Феномен репутации многоаспектен и является сложнейшей динамической системой, лишь частично поддающейся управлению. Начать хотя бы с вопроса: кто является источником эталона для оценки? Было время, когда окончательные вердикты выносили суды, парткомы, госведомства, исходившие из своих предпочтений. Всегда была, разумеется, и народная молва (общественное мнение – «пружина чести, наш кумир»), корректировавшая избыточно высокие или несправедливо заниженные суждения о том, кто есть кто. Тема – неизбывная, народный подход к разрешению коллизии выражен четко – «пусть лучше люди спрашивают, почему мне памятник не поставили, чем – зачем его поставили», «цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех…» и т.д.
Второй уровень репутации – критерии оценки, качество самого эталона. Сегодня на это место очевидно претендуют международные стандарты всех категорий – экологии, образования, безопасности, социальной ответственности, качества управления и др. С учетом вот-вот ожидающегося присоединения России к ВТО глобальные стандарты, несомненно, укрепляют рыночные институты, защищают права потребителей и поставщиков продукции и ресурсов, стимулируют рост конкурентоспособности. Возможность индивидуализации практики внедрения и применения стандартов, а также создания моделей совершенства, превосходящих общие требования, – хорошая основа для наращивания репутационного капитала в соответствии с особенностями каждого рыночного субъекта. Без этого менеджеры компаний будут рукоплескать Алле Пугачевой, улавливая свою сопричастность к судьбе ее героини, осознававшей, какая она «такая-растакая, но – мадам Брошкина»…
Оценка в узком специализированном смысле определяется законом, подзаконными актами, формирующимися принципами саморегулирования. Однако в фокусе оценочной деятельности сегодня сходятся фундаментальнейшие проблемы российской экономики: необходимость сдвига в инновационный сценарий роста, слабая капитализация, недоразвитость социального капитала, низкое качество рыночных регуляторов, дефицит самоорганизации и договороспособности и т.п. Огрубляя, можно сказать, что оценочная деятельность реально призвана поддержать амбиции страны в рывке к новому облику страны – 2020. Она обладает серьезными возможностями по увеличению капитализации компаний и роста ВВП за счет надлежащей оценки и стимулирования внедрения новейших систем менеджмента качества, которым принадлежит львиная доля в структуре нематериальных активов современного бизнеса.
Ужесточение конкуренции, неизбежное после присоединения к ВТО, стремительно выметет из бизнеса тысячи фирм, чей менеджмент вовремя и добровольно не озаботится обеспечением соответствия международным критериям качества и своей репутацией в глазах потребителей, поставщиков, профильных регуляторов рынка, всех групп интересов. Но, как говорится, «волки – санитары леса».
Намек стихий
«Россия – чемпион!» – взрывалось в июне небо российских городов от эмоций футбольных болельщиков после выхода России сначала в четверть, затем в полуфинал Евро-2008. Не важно, что от чемпионства нас отделяли на тот момент еще две игры. Главное – кураж. Ведь до этого уже состоялось два триумфа – «Зенита» и хоккейной сборной – в двух грандвидах спорта, командных, наиболее престижных в мировой табели о рангах. Сказать, что повезло, можно, хотя формула успеха окажется посложнее. Искусство тренера, импорт технологий, помноженные на качество отбора игроков, на волю к победе, на психологическую устойчивость и индивидуальное самообладание в борьбе любой жесткости и при судействе любого уровня предвзятости, да еще с учетом гордости за страну (вспомним, как радостно выкрикивали наши хоккеисты гимн страны – такое никакими политтренингами не привьешь). Не забудем готовность и умение играть командно, использовать шанс, находить и пробивать бреши в вязкой защите противника, контратаковать, держать оборону, ажурно плести комбинации, венчающиеся каскадом прессинга на ворота и – к счастью, но реже – красотой гола.