весьма мал и ей вовремя оказали первую помощь. Поэтому крайне важно неукоснительно следовать протоколам безопасности, использовать защитное снаряжение и никогда не покидать базу в одиночку! Помните, что ваша безопасность в ваших руках. А если захотите огурцов, то на каждой базе есть теплицы, — и он продолжил демонстрировать возможные опасности.
Я села, облегчённо вздохнула и потёрла виски. У меня начиналась привычная мигрень. Сказывалась долгая дорога от метрополии до удалённого спутника, перед усталыми глазами вместо слайдов вставала противная рябь. Ничего, осталось потерпеть полчаса. Мы благополучно перевалили за середину инструктажа. Ещё чуть-чуть и мы отправимся к университетскому флаеру, и Виктор лично доставит нас на места прохождения практики.
Наконец-то я увижу родителей!
Соколовы, Томас и Лара, были ксенобиологами, работавшими на станции на Церере последние пятнцадцать лет. Они были весьма известными учёными, со множеством публикаций. Их работы даже удостоились чести быть изданными на бумаге, и теперь хранились в Университетской библиотеке на Деметре. Чего уж скрывать, даже в своём дипломе я ссылалась на четыре их общих статьи.
Основным вопросом, над которым работал папа, было изучение ксено-растений. Он анализировал геномы местных организмов, выявляя уникальные генетические адаптации.
Особый интерес для него представляли исследования горизонтального переноса генов. Результаты его изысканий открывали широкие возможности для улучшения наших культур и животных. Часть его разработок уже прошла испытания, и на Деметре уже второй год выращивали урожаи с модифицированным геномом.
Моя мама сосредоточилась на поиске новых биоактивных соединений в растениях и животных Цереры. Она изучала уникальные ферменты и метаболиты, потенциально применимые в медицине и промышленности — для разработки новых лекарств и создания устойчивых биотехнологических процессов.
Их главное совместное открытие, принесшее известность и славу в научном сообществе, — что в растениях Цереры живут симбиотические колонии микроорганизмов, наподобие земных морских коралловых рифов, причем их деятельность по осознанности не уступают локальной фауне. После этой публикации, дальний спутник стал весьма известен, университет и правительство выделили бюджеты, и количество исследовательских баз здесь возросло.
Мои мысли вернулись к диплому. Темой я выбрала высшие нервные реакции у ксено-растений, продолжая исследование родителей. Когда стало известно, что колонии могут коммуницировать друг с другом, но пока не вполне ясной технологии. Меня это так заинтересовало, что я не могла устоять. За долгие годы изучения вселенной, были открыты множество способов коммуникации растений.
Например, даже на Земле, нашей прародине растения могли общаться с помощью «грибного транспорта», выделяя и передавая химические вещества. Это очень похоже на интернет или на человеческое тело, где органы связаны между собой кровеносной системой. Примечательно, что земные деревья, кусты и травы способны передавать информацию и по звуковому каналу и через запахи, а растительность Цереры — нет. Вернее, они тоже использовали летучие химические соединения, но не так активно. Местная флора пошла по какому-то иному пути, который ещё только предстояло открыть. Я вообще склонялась к идее излучения, теперь надо было проверить мою гипотезу. Теоретическая часть была полностью готова, остались эксперименты и практическая часть.
Я отвлеклась от своих мыслей, когда Виктор хлопнул рукой по экрану, выключая презентацию:
— А теперь, главный вопрос, кадеты. Что самое опасное на нашей планете?
Студенты зашумели, включаясь в обсуждение. Кто-то повторял слова Виктора из только что прослушанной лекции, кто-то делал предположения, что погода. Ребята с геологического факультета, сидящие передо мной, добавили, что необходимо учитывать состояние почвы, не соваться в болота и не прыгать с обрывов. Виктор обводил глазами зал, но никто не мог сказать ему то, чего он ждал. Я молчала, не могла же я испортить ему любимую, самую драматичную и прочувствованную часть его речи. На дальней станции у куратора не так уж много развлечений. Когда поток предположений иссяк, Виктор поднял палец:
— Помните, что самая главная опасность, это наша, человеческая небрежность! Нам не столько могут навредить извне, сколько мы можем испортить всё себе сами. Как бы тщательно мы ни готовились, какие бы передовые протоколы ни внедряли, наша собственная небрежность и самоуверенность может свести на нет все усилия. Будь то забытое защитное снаряжение, несоблюдение правил карантина или неосторожное обращение с образцами — малейшая оплошность может привести к катастрофическим последствиям не только для вас, но и для всей нашей миссии на Церере, — Виктор крепко оседлал любимого конька. — История изобилует примерами того, как один момент невнимательности, самоуверенности или самонадеянности приводил к трагедиям и крушению самых амбициозных научных проектов. Даже здесь происходят несчастные случаи. Семь лет назад даже погиб крупный учёный, попав под обвал, когда дожди размыли дорогу. Между прочим, ваш коллега, — он выразительно посмотрел на ребят-геологов. — Законам физики плевать, если вы не готовы. Поэтому я призываю вас, дорогие кадеты, никогда не терять бдительности. Будьте внимательны к деталям, неукоснительно следуйте процедурам и протоколам, не поддавайтесь искушению срезать углы или пойти на неоправданный риск. Только через неустанную приверженность культуре безопасности и личную ответственность каждого из нас мы сможем успешно и плодотворно провести нашу миссию на этой удивительной, но все же неизведанной планете. Помните, ваша безопасность и безопасность ваших коллег — в ваших руках. Будьте бдительны, будьте ответственны, и давайте вместе сделаем нашу работу на Церере образцом для подражания в анналах научных исследований!
Ура! Конец! Я зааплодировала. Кадеты неуверенно переглянулись и тоже захлопали. Когда до них дошло, что больше не будут ездить по ушам безопасностью, их аплодисменты стали громче.
Виктор только ухмыльнулся, снял форменную фуражку и изобразил поклон.
— Если возникнут какие-то вопросы, не стесняйтесь обращаться к вашим личным кураторам, ко мне, или даже к Юлии, — добавил он. — Убедитесь, что вы получили копию презентации на свои коммуникаторы. А теперь, проверьте, что все ваши личные вещи на месте. Нам пора выдвигаться, прошу всех пройти в ангар к флаеру.
Студенты радостно загомонили, подскакивая с мест. Я тоже поднялась, подхватила свой тяжёлый рюкзак, и все вместе мы шумной гурьбой повалили в указанном направлении.
Виктор уходил последним, обязательно убедившись, что свет погас и дверь заперта. База всё делала автоматически, но он по привычке перепроверял. Параноик.
Я пропустила студентов вперёд и задержалась у двери, ожидая, когда он выйдет.
— Ну, что, моя прекрасная леди, — Виктор слегка приобнял меня, положив руку мне на бедро. — Вы готовы к свершеньям тела, разума и духа?
— Так точно, куратор, — я засмеялась и, вывернувшись из его рук, поспешила вперёд.
Глава 2
В ангаре нас уже ждал транспорт.
Наш планетный флаер оказался именно тем, что нужно для экспедиции. В его облике не было ничего лишнего — плавные линии корпуса напоминали одновременно и винтажные спорткары, и космические челноки. Особенно удачной находкой инженеров были складные крылья: они позволяли подстроиться под любую атмосферу и погоду. Машина словно перетекала из одной формы в другую, играя бликами на металле и композитных панелях.
Несмотря на компактность, флаер легко вмещал всю нашу научную группу вместе с оборудованием. Его грузовой отсек был продуман до мелочей, а мощные двигатели обеспечивали уверенное маневрирование даже при полной загрузке. Именно такой транспорт и требовался для исследования далеких миров.
С шумом и гамом, от которого у меня противно ныла переносица, студенты занимали места во флайере. Более того, они не переставали кидать сообщения в общий чат, обсуждая лекцию. Я вырубила оповещения, иначе сошла бы с ума от лавины сообщений, валящихся без перерыва мне на коммуникатор. Всё это богатство мелькало и мерцало, раздражая мои усталые мозги.
В чате царило оживление:
«Эй, а ты не боишься летать на этой штуке?»
«Не ссыкуй, этот флаер — настоящий зверь!»
«Ну, если ты так говоришь… Я, наверное, просто боюсь высоты, хаха.»
«Да ладно, чего бояться? Смотри, какой вид за окном!»
«Это же круто! Натали, ты еще скажи „спасибо“, что летим, а не топаем пешком»
Студенты столпились у входа, споря и стремясь занять места у огромных панорамных окон. Их можно было понять — прозрачные панели, казалось, вообще не отделяли салон от внешнего мира, создавая полное ощущение полёта. А посмотреть было на что: во время полёта внизу расстилались живописные леса, змеились реки, поблескивали озёра, а на горизонте манили заснеженные пики гор.
Я взяла на себя роль миротворца. После нескольких предложений по рассадке (пришлось уступить моё собственное место) конфликт был исчерпан, и вскоре все уютно устроились в своих креслах, предвкушая путешествие.
Погрузка вещей и припасов была закончена ещё во время лекции, но Виктор возился с планшетом, скрупулезно проверяя, что всё загружено и в правильном порядке.
Всех ребят распределили по разным базам, которые находились друг от друга за сотни километров, поэтому от продуманной логистики зависело, как быстро мы окажемся на местах и наконец-то сможем отдохнуть.
Коммуникатор завибрировал, обозначая, что кто-то прислал мне персонализированное сообщение в общем чате. Я подняла руку и взглянула на экран. Это были самые торопыги — мальчишки-биологи, от которых во время дороги шуму было как от всех вместе взятых.
«Юлия, когда мы уже полетим?»
Мои пальцы пробежали по клавиатуре: «Когда Мистер Сейф убедится, что всё в порядке» и кинула в них наклейку с анимированным старинным сейфом. Чернёный квадрат сурово смотрел на зрителей и вращал свой нос-замок, открывая и закрывая дверку-пузико, чтобы убедиться, что всё поблёскивающее золотишко на месте.