[379] Вдоволь поупражнявшись в указаниях св. Василию Великому, что тому можно делать, а что нельзя, прот. Н. Афанасьев снисходительно находит и несколько слов в его оправдание: «В оправдание Василия можно сказать, что его точка зрения отчасти была вызвана неясностью богословской мысли в вопросе о таинствах. Вероятно, он не был глубоко убежден ни в правильности своего мнения, ни в ошибочности практики, основанной на противоположном мнении».[380] Думается, что если в какой голове и присутствовала неясность мысли и отсутствие глубоких убеждений, то уж точно не в голове Вселенского учителя и святителя.
Но не находится ли в словах свт. Василия, сказанных о раскольниках: «яко еще не чуждых Церкви», — вполне определенное учение о пребывании схизматиков в пределах церковной ограды? Во всяком случае, именно такой вывод делает о. А. Кураев: «Каноническое правило св. Василия Великого предлагает принимать крещения раскольников на том основании, что они "еще не чужды Церкви" (славянский перевод: "яко еще не чуждых церкви"). Канонические границы Церкви очерчивают ее "экваториальную зону", зону полноты благодатного тепла. Но Глава Церкви подает Свою благодать и тем, кто, сам не ведая того, оказался вне канонических пределов церковной полноты».[381] Если бы о. Андрей анализировал не русский и славянский переводы, но обратился к греческому оригиналу, то не пришел бы к столь поспешному заключению. Славянский переводчик неудачно перевел как «яко еще не чуждых церкви» следующий греческий оборот: «ως ετι εκ της εκκλησιας οντων». Буквальный перевод — «как еще из Церкви сущих». Предлог «εκ» говорит о пребывании схизматиков вне Церкви. И это совершенно меняет смысл всей фразы. На основании 1 правила свт. Василия к раскольникам, не исказившим крещальную формулу, в случае их покаяния, может быть применено снисхождение — именно и только снисхождение.
В одной из ранних своих работ — магистерской диссертации — священномученик Иларион (Троицкий), анализируя экклезиологию святого Дионисия Великого, приходит к следующему выводу: «Ясно, что, делая различие между ересями, св. Дионисий выходил не из идеи о единстве Церкви, как св. Киприан, а крещение ставил в связь с той верой, которая исповедуется при крещении. Признавая же схизматическое крещение действительным, Дионисий тем самым дает положительный ответ на вопрос о действии благодати Божией вне Церкви».[382] Разумеется, о. А. Кураев не преминул воспользоваться этим высказыванием в своих целях. Рассмотрим, однако, на основании чего делает вышеприведенное заключение свщмч. Иларион: «Тех, которые крещены во имя трех лиц Отца и Сына и Святого Духа, не следует перекрещивать, хотя бы они и крещены были еретиками, если только еретики эти исповедуют Три Лица».[383] Это слова святого Дионисия Великого. Они лишний раз показывают, что один из почитаемых отцов Древней Церкви в вопросе приема еретиков руководствовался принципом икономии. Но где же здесь «положительный ответ на вопрос о действии благодати Божией вне Церкви»? Судя по позднейшим трудам, свщмч. Иларион (Троицкий) изменил мнение о взгляде св. Дионисия Великого на крещение еретиков. Так, в работе «Единство Церкви и всемирная конференция христианства» свщмч. Иларион уже причисляет св. Дионисия к единомышленникам свщмч. Киприана Карфагенского: «Святой Дионисий, как и святитель Киприан, равно признавал, что самое важное для человека — его единение с Церковью, в которой он обретает все благодатные дары, хотя бы его крещение вне Церкви было лишь простым погружением, даже нисколько не похожим на крещение церковное».[384] Доказательством того, что, принимая в лоно Церкви еретиков без перекрещивания, св. Дионисий руководствовался не признанием благодатности совершенного у еретиков крещения, но исключительно принципом икономии, служит упрек, адресованный этому отцу в I правиле свт. Василия Великого. [385] Дело в том, что св. Дионисий не перекрещивал даже членов секты пепузиан, почитавших лжепророков Монтана и Прискиллу Духом Святым и, следовательно, крестивших «во имя Отца, и Сына, и… Монтана и Прискиллы». Оставив в стороне вопрос о допустимости подобного рода «крайней икономии» (выражение о. А. Кураева), зададимся другим, более важным для нашей темы, вопросом: мог ли св. Дионисий Великий верить в то, что в пепузианском крещении действует Дух Святой?
Чрезвычайно много места в рассматриваемой работе диакона А. Кураева отводится произведению блаженного Иеронима Стридонского «Разговор против люцифериан». О взглядах блаженного Иеронима на благодатность таинств еретиков трудно судить, руководствуясь единственно упомянутым его трудом. В последнем, действительно, имеется ряд пассажей, которые можно считать признанием благодатности еретических таинств. Но не случайно в «Разговоре» блаженный Иероним не раз оговаривается, что ведет полемику, условно становясь на люциферианскую точку зрения (а люцифериане, принимая рядовых ариан без перекрещивания, арианских клириков перерукополагали): «Для сокращения спора я соглашаюсь с тобой и не пожалею, что буду сражаться с тобою, уступив тебе место»;[386] «Поелику ты уворачиваешься… то я буду учить тебя по твоему»;[387] «Я отвечу тебе твоими же словами».[388] Целью блаженного Иеронима было не доказать благодатность или безблагодатность еретических таинств, но показать обоснованность православной практики чиноприема еретиков через покаяние: «В настоящем разе я не столько осуждаю или защищаю ариан, сколько клоню речь свою к тому, что мы на том же основании принимаем епископа, на каком у вас принимается мирянин. Ты даешь разрешение заблуждающему; и я прощаю кающемуся».[389] По ходу «Разговора» блаж. Иероним развивает мысль, казалось бы, доказывающую признание им благодатности еретических таинств. Однако, в конечном итоге, резюмирует: «Итак, по обычаю спорящих между собою детей, что ты сказал, то и я скажу; что утверждал ты, и я буду утверждать; что отвергал, отвергну. Арианин крестит, следовательно, он епископ; не крестит — отвергни ты мирянина, а я не приму епископа»[390]. Есть в «Разговоре против люцифериан» и такие слова, которые явно убеждают в том, что блаженный Иероним не признавал арианское крещение благодатным, считал ариан совершенно чуждыми Церкви:
«Если епископ возлагает руку, то возлагает на тех, которые крещены в правильной вере, которые веровали во Отца и Сына и Святаго Духа в трех лицах, едином существе. Арианин же, который не верил ни во что другое, как только… во Отца, одного истинного Бога, в Иисуса Христа Спасителя, творение, и в Духа Святаго, раба того и другого, каким образом он получит от церкви Духа Святого, когда он не получил еще оставление грехов? Дух Святый обитает только в чистом жилище, и не вселяется в тот храм, который не имеет предстоятеля, истинной веры»;[391]
«Когда во время крещения, после исповедания Троицы, спрашивают торжественно: веруешь ли в святую церковь, веруешь ли в отпущение грехов — в какую, по твоему мнению, веровал он церковь? В церковь ариан? Но они не имеют ее».[392]
Подводя итог своей антилюциферианской полемике, блаж. Иероним кратко излагает главную свою мысль — необходимо пребывать в единстве с Церковью и во всем последовать ей. Затем он говорит такие примечательные слова: «Услышишь где–нибудь о таких, которые, считая себя Христовыми, приняли имя не от Господа Иисуса Христа, а от кого–либо другого, как, напр., о Маркионитах, Валентинианах, Монтенсах или Кампитах, знай, что то не церковь Христова, а синагога антихриста».[393] Особенно интересно упоминание блаж. Иеронимом в этом списке монтенсов, т. е. донатистов, которые были не еретиками, но раскольниками, и принимались в Церковь без перекрещивания (клирики — без перерукоположения).
«В XV веке солунский святой Николай Кавасила, — продолжает свою аргументацию о. Андрей, — хоть и ведет полемику с католиками, но не обвиняет их жизнь в безблагодатности: “И в Церкви латинской рукоположение священника совершается так, что по возлиянии мира на главу рукополагаемого совершитель таинства молится о нисшествии на него обильной благодати Святого Духа… Латинская церковь молится — "Повели вознестися Дарам сим, рукою ангела, в пренебесный Твой алтарь"… Молитва эта в отношении к Дарам производит не что иное, как то, что прелагает их в тело и кровь Господа… Таким образом, ваши священники, созерцая Христа, как освящаемое, молятся о возложении на Него Даров, — молятся о том же самом, только в других выражениях и словах… Итак, ясно, что и латинская церковь не пренебрегает молитвой о Дарах после слов Господа, а поступают так только некоторые, немногие и позднейшие, которые и в других отношениях повредили ей, стремясь только к тому, чтобы говорить и слышать что–либо новое”».[394]
Однако:
А. Если кто–либо молится о сошествии Св. Духа — это вовсе не означает, что такое сошествие происходит. Цель св. Николая Кавасилы совсем не в том, чтобы доказать благодатность латинских таинств, но в противоположном — доказать латинянам несостоятельность их богослужения и связанных с ним традиций, указать на непоследовательность латинян при совершении таинств. Доведя латинский взгляд на момент пресуществления Даров в Евхаристии до логического конца, св. Николай говорит: «После сего последователям их нововведений ничего более не остается, как уничтожить все христианство».