2.
После «фамильного пакта» 1761 г., превратившего Испанию в союзницу Франции, практически испанские колонии были открыты для французов, которые стали проникать туда через Луизиану и французские владения в Карпбском море. В колониаль-
ных городах появились французы — врачи, кондитеры, парикмахеры, моряки, а через них л книги французских энциклопедистов и просветителей XVIII в. Пока жил «офранцуженный» Карл III (1759—1788), сторонник просвещенного абсолютизма, инквизиция была вынуждена смотреть сквозь пальцы на распространение в колониях такой литературы. Но с его смертью и с началом Французской революции св. трибунал вновь приобретает прежнюю агрессивность.
Чудом избежал церковных застенков предтеча движения за независимость венесуэльский патриот Франсиско де Миранда, служивший в чине подполковника адъютантом губернатора Кубы. Трибунал в Картахене отдал приказ об его аресте в 1783 г., однако комиссарий инквизиции в Гаване сообщил, что «преступник бежал к американцам», поэтому нет надежды, что его постигнет «заслуженное наказание» 3.
В 1794 г. инквизиторы планируют выслать из колоний на манер иезуитов всех французов и «офранцуженных», но из этих прожектов ничего не получилось. В 1789 г. церковь запрещает книги о французской революции, всех английских авторов («еретиков»). Спрос на такого рода литературу огромен. Ее привозят контрабандой во все большем количестве. Ее читают сами священники. Об этом говорят анналы инквизиции. Так, в 1794 г. св. трибунал в Мехико привлек к суду за чтение «крамольной» литературы профессора духовной семинарии Хуана Пастора Моралеса, одобрявшего публично казнь Людовика XVI и призывавшего покончить также с испанским королем; священника и церковного судью Анастасио Переса де Аламильо, подвергавшего сомнению явление девы Гуаделупской и веру в чудеса; францисканца Хуана Рамиреса и ряд других духовных лиц4.
В 1797 г. инквизиция в Мехико арестовала французов — капитана Жан-Мари Мюрже и врача Жозефа Франсуа Мореля по обвинению в распространении революционной пропаганды. Оба были подвергнуты пыткам и покончили самоубийством. Тем не менее их посмертно «казнили» на аутодафе в Мехико, а с ними еще трех французов. Тогда же в Мехико был взят под стражу и заключен в застенки инквизиции 53-летний францисканский монах Хуан Рамирес Орельяно, обвиненный в том, что одобрял казнь французских короля ж королевы, называл королей, в том числе испанских, тиранами, обвинял их в безудержном грабеже колоний. «Французы, — утверждал францисканец, — пробудили нас от сна и открыли нам глаза». На допросах обвиняемый заявил, как следует из сохранившегося протокола, что французы, совершив революцию, показали себя спасителями человеческого рода, что Вольтер — папа этого века, и, говоря о 40 тыс. священников, покинувших революционную Францию, воскликнул: «Смотрите, сколько моли было бы во французском королевстве!» Приговор инквизиции по делу Рамиреса Орельяно не сохранился, и его дальнейшая судьба нам неизвестна.
И
В 1802 г. инквизиция в Мехико судила Антонио Кастро-и-Сальгадо, «зараженного» революционными идеями. Его обвиняли в том, что он на намять знал целые страницы «Эмиля» и считал Жан-Жака Руссо «величайшим человеком в мире». Обвиняемый называл св. Августина — «лошадью», а св. Фому — «животным». Кастро признал свою вину, отрекся и отделался годом заточения в монастыре б.
Последовавший вслед за этим союз Испании с Францией заставил инквизицию несколько умерить свою репрессивную деятельность, которую она вновь возобновит с особым рвением в начале войны за независимость.
Иезуиты — поборники независимости?
В 1767 г. испанское правительство, как известно, запретило иезуитский орден и выслало его членов из метрополии и колоний. Собственность ордена была конфискована в пользу казны. Эти меры были предприняты сторонниками «просвещенного абсолютизма», стремившимися ограничить экономическое и политическое могущество католической церкви.
Церковные и консервативные авторы увязывают антииспан-ские выступления с антииезуитскими мероприятиями правительства Мадрида 6. Они утверждают, что, ликвидируя орден Лойолы, испанская монархия якобы лишилась своего самого верного и преданного союзника, восстановила его против себя, толкнула в объятия сторонников независимости, чем подписала свой смертный приговор.
Известный исследователь культуры Марселино Менендес-и-Пелайо одним из первых выразил эту мысль в своей монументальной «Истории испанских этородоксов (отступников) », первый том которой вышел в 1880 г. В этом сочинении автор вопрошал: «Разве сегодня кто-либо сомневается в том, что изгнание иезуитов ускорило потерю Испанией ее американских колоний?» После их изгнания, утверждал далее Менендес-и-Пелайо, в колониях воцарился «ужасный беспорядок как в светской администрации, так и в церковной»7. Этот тезис перепевался затем на разные лады многими клерикальными и буржуазными авторами.
Испанский историк-«либерал» Сальвадор Мадариага, ярый защитник испанского колониального строя, утверждал, что испанский король, запретив иезуитский орден, тем самым якобы разорвал самое солидное звено, связывавшее корону с ее заморскими владениями. В результате к двум «интернациональным братствам» — евреям и масонам, копавшим могилу испанской колониальной империи, присоединилось третье — иезуиты, которых толкнула на такое преступление «группа испанских просвещенных деспотов» 8.
В свою очередь венесуэлец Мариано Пикон-Салас, автор популярной книги по истории испано-американской культуры, уверяет, что иезуиты, глубоко укоренившиеся в американской среде, якобы еще до их изгнания являлись глашатаями гуманистических идей в колониях и «относились с одобрением к автономистской идее отделения от Испании». Их интересы, считает автор, начинали совпадать с интересами местной буржуазии, выступавшей против засилья испанских колониальных властей. Изгнание порождает в иезуитах чувство мести по отношению к испанской монархии, они объявляют Испании войну, образуя, по словам Пикон-Саласа, «левый революционный фронт» в движении сторонников независимости 9.
Аргентинский иезуит Г. Фурлонг стремился доказать, что борцы за независимость колоний находились под влиянием не французских просветителей и идеологов революции 1789 г., а «популистской» доктрины испанского иезуита Франсиско Суареса (1548—1617), якобы отстаивавшего превосходство народного суверенитета над королевской властью 10.
Подобные измышления иезуитских апологетов убедительно опроверг Хосе Инхеньерос (1871—1925) — аргентинский прогрессивный философ и историк — в известном труде «Эволюция аргентинских идей», опубликованном в 20-х годах XX в. Он показал, что движение за независимость в Аргентине (а эта страна не была исключением из общего правила) смогло развиться и победить не благодаря участию в нем иезуитов, а вопреки их противодействию. Инхеньерос правильно отмечал, что изгнание иезуитов, как и другие реформы Карла III, в частности свобода торговли с метрополией и между колониями, явилось предпосылкой для вызревания общественных сил, стремившихся к ослаблению колониального гнета. Инхеньерос цитировал видного аргентинского историка прошлого столетия Висенте Фиделя Лопеса, писавшего со слов участников войны за независимость: «Правда заключается в том, что, если бы Общество Иисуса не было бы изгнано в 1767 г., наша майская революция 1810 г. обрела бы в нем своего самого грозного врага. Пятнадцать или двадцать тысяч свирепых индейцев, дисциплинированных и фанатизиро-ванных отцами-иезуитами, которые все были роялистами и папистами, могли бы оказать огромное влияние на исход борьбы, и, кто знает, смогли бы мы завоевать независимость и стать хозяевами нашей судьбы, имея против себя столь сильного внутреннего противника» п.
В период войны за независимость, указывал Инхеньерос, поборники компромисса с Испанией пытались воскресить иезуитский орден, чтобы с его помощью затормозить борьбу за независимость. Эта «иезуитская партия», как ее называл Инхеньерос, стремилась протащить через кадисские кортесы резолюцию, разрешающую восстановить в колониях Общество Иисуса.
Столь же безосновательны утверждения о поголовном участии духовенства и иезуитов в восстании индейцев под руководством инки Тупак Амару. Некоторые священники-креолы оказывали помощь Тупак Амару, например священник Васкес де Веласко писал ему воззвания. Кое-кто из них подвергся впоследствии судебному преследованию «за участие в беспорядках под Куском»12. Но это были исключения из правила. Приходские священники в основной своей массе выступали против Тупак Амару, что вынуждало его смещать их с постов и заменять людьми, преданными делу восставших. Этот факт фигурировал в качестве одного из пунктов обвинения на процессе против Тупак Амару II. Многие священники снабжали колониальные власти значительными денежными средствамп для борьбы с Тупак Амару, возглавляли карательные отряды, принимали непосредственное участие в подавлении восстания. В рядах индейцев духовных лиц, тем более иезуитов, не было.
Идейным вождем и вдохновителем колонизаторов в период подавления восстания Тупак Амару был епископ Куско Хуан Мануэль Москосо. Он примепил против повстанцев, по его словам, «грозное оружие» — отлучил Тупак Амару и его сподвижников от церкви, проклял их, объявил, что все, кто предаст инку, совершат «богоугодное дело». Это вызвало массовое дезертирство метисов и индейцев из повстанческой армии 13.
Франсиско де Миранда и иезуиты
Консервативные историки утверждают, что изгнанные из колоний иезуиты якобы принимали участие вместе с Мирандой в борьбе против испанского господства. В подтверждение этого тезиса они ссылаются на списки изгнанных иезуитов, имевшиеся у Миранды и опубликованные им вместе с «Письмом к американским испанцам» перуанского иезуита Хуана Пабло Вискардо, увидевшим свет в 1799 г. в Лондоне, хотя на титульном листе в конспиративных целях местом издания названа Филадельфия. Письмо Вискардо считается одним из первых документов, в котором было сформулировано требование о предоставлении независимости испанским колониям в Америке.