петенции суда присяжных.
Принятие конституции вызвало панику в церковных кругах. Почти все епископы бежали в США, где опубликовали резкий протест против нее. По наущению мексиканских иерархов с подобными же протестами выступили епископы других стран Латинской Америки. Осудил новую мексиканскую конституцию и Бенедикт XV. «Одни ее статьи, ■— утверждал папа римский, — игнорируют святые права церкви, в то время как другие открыто противоречат им» 7б. Папа решительно поддержал протест мексиканских епископов.
С нападками на конституцию, в особенности на статьи, провозглашавшие суверенное право Мексики владеть своими недрами, выступило правительство США. В антимексиканскуго кампанию включилась американская католическая иерархия, а также церковники Западной Европы.
Однако правительство Каррансы, а после него и Обрегона вовсе не думало проводить в жпзнь пи антиклерикальные, ни многие другие прогрессивные по своему содержанию статьи конституции. Они даже не реагировали па нападки мексиканского епископата. И Карранса, и Обрегон пе хотели осложнять отношений ни с церковью, ни с США. И тот и другой стремились консолидировать, нормализовать обстановку в Мексике, медленно приходившей в себя после разрушительной семилетней гражданской войны. Прошло некоторое время, и церковники, оправившись после первоначального испуга, вновь стали развивать свою деятельность.
К концу 1919 г., —отмечает Роберт Куирк, —- положение церкви в Мексике значительно улучшилось. Епископам и большинству свящеппиков было разрешено вернуться в страну, и вновь руководители церкви перешли в наступление, сочиняя пастырские послания против социализма, способствуя изданию книг, памфлетов, защищающих точку зрения церкви на просвещение и социальный вопрос, и организуя и развивая клерикальные светские организации, выступающие за осуществление программы Льва XIII» 77.
Вновь была воскрешена Католическия партия. Теперь она выступала под названием Национальной республиканской партии. Лидерами ее стали прежние руководители Католической партии. Церковники открыто призывали к борьбе против правительства. Леопольдо Лара, епископ Такамбаро, писал в те годы: «Многие поверили такой чудовищной нелепости... будто католики в соответствии с указаниями римской курии не должны вмешиваться в вопросы политики. Глупцы!!! Разве католики не являются гражданами и не имеют права и имущества, которые следует защищать? Неужели пам надо выпрашивать и ждать свободы, как подачки, от наших собственных врагов?»78. Последователи церкви, пишет Паркс, и после принятия конституции «по-прежнему совершали паломничества, чтобы поклониться святой деве из Гуадулупы, а ее фанатики по-прежнему занимались самобичеванием, прижимали к головам венцы из кактусовых колючек и увешивали себе ноги тяжелыми железными гирями. Вся программа революции была духовенству антипатична. То обстоятельство, что духовенство, по его словам, имело свою программу реформ, не нарушало его союза с привилегированными классами... В 1921 г. (президентом тогда был Альваро Обрегон. — И. Г.) священники начали организовывать профсоюзы, объявив принадлежность к союзу, входящему в КРОМ79, смертным грехом. Но церковь ничего пе делала для осуществления своей программы. Фабриканты должны были принимать ее предложения по доброй воле. Рабочим говорили, что повиновение хозяевам и примирение со своей бедностью являются пх религиозным долгом. Ни один католический профсоюз ни разу не объявил ни одной забастовки» 80.
Как и в *10-е годы, отмечает Роберт Куирк, церковники не пытались разобраться, что означал социализм в их страпе, они не делали различия между марксистами и реформистами, большевиками и фабиапцами. В этом они педалеко ушли от «Силла-буса». Было только одно отличие от позиции 10-х годов: служители культа теперь считали своим главным врагом большевизм. Орган мексиканского епископата «Ревиста эклесиастика» призывал к борьбе с большевизмом, который, по ее словам, стремился «превратить нашу несчастную страну во вторую Россию» 81.
Особую активность развивали в этот период организации типа «Католического действия», возглавлявшиеся иезуитом Альфредо Мендесом Мединой, получившим специальную подготовку в Ватикане. Мендес Медина создал в 1920 г. Конфедерацию католических ассоциаций Мексики. В течение последующих пяти лет (1920—1925) под руководством Мендеса Медины в страпе были проведены 14 «социальных» недель, 2 сельскохозяйственных конгресса, 5 общенациональных конгрессов католических организаций (в их числе молодежи, женщин-католичек, католических профсоюзов). О размахе этой деятельности говорят такие данные: Католическая конфедерация труда Мексики, основанная в 1922 г., насчитывала три года спустя несколько десятков тысяч членов, более 300 центров; Организация католических дам — 21G центров и 23 тыс. членов; Ассоциация молодежи — 170 ячеек и 5 тыс. членов82. Общее число церквей достигло 12 757, пли на 314 больше ио сравнению с 1910 г.83
Пользуясь безнаказанностью властей, церковники, действовавшие в союзе с олигархами и американскими капиталистами, все больше наглели. 11 января 1923 г. они мобилизовали своих приверженцев на массовую демонстрацию в штате Гуанахуато, где в районе горы Кубилете, географическом центре Мексики, был заложен памятник Христу84. В религиозной процессии участвовали тысячи верующих во главе с И епископами и представителем папы римского в Мексике апостолическим делегатом^ Эрнесто Филиппп. Это переполнило чашу терпения правительства, и два дпя спустя по распоряжению тогдашнего президента Обре-гоиа Филиппп был выслан из Мексики.
И все же Обрегон даже теперь не желал обострять отношений с церковью. В ответе от 27 января 1923 г. на послание архиепископов, протестовавших по поводу высылки Филиппп, Обрегон указывал, что суть разногласий с церковью заключается в том, что духовенство отказывается поддержать социальную программу правительства, являющуюся по своему содержанию христианской. Обрегон отмечал, что духовенство выступает против сотрудничества с правительством, утверждая, что нельзя быть католиком, служить богу и добиваться социальной справедливости по примеру социалистов, хотя «постулаты подлинного социализма вдохновлены доктринами Иисуса Христа, который с полным основанпем считается самым великим социалистом в истории человечества». В заключение Обрегон заверял церковных иерархов, что правительство не станет чинить препятствии пх религиозной деятельности, и взамен просил не чинить препятствий правительству в его стремлении к социальной справедливости 85.
О желании Обрегона не обострять отношений с церковью говорило и то, что мексиканское правительство разрешило остаться в стране секретарю Филиппи монсеньору Серафино Чимино и позволило ему пользоваться кодом для связи с Ватиканом86. В декабре 1924 г. Чимино официально был назначен апостолическим делегатом в Мексике и вскоре (уже при правительстве Кальеса) приступил к исполнению своих обязанностей.
Восстание кристеросов
Между тем мексиканские церковники продолжали развивать антиправительственную деятельность в нарастающем темпе. 9 марта 1925 г. они организовали новую подрывную светскую организацию — Национальную лигу в защиту религиозной свободы, в которую вошли все другие массовые католические организации. Руководители лиги возглавили впоследствии восстание кристеросов.
На что рассчитывали церковники, обостряя свои отношения с мексиканским правительством? На дальнейшее осложнение политической ситуации в стране, па удачный контрреволюционный переворот, на интервенцию США, правящие круги которых продолжали враждебно относиться к правительству Мексики, проявлявшему «строптивость» и стремление к независимому от Вашингтона политическому курсу. В частности, это проявилось в установлении в 1924 г. президентом Обрегоном дипломатических отношений с Советским Союзом и в принятии его преемником на президентском посту Кальесом приглашения посетить Советский Союз 87.
Кальес в период предвыборной кампании высказывался в поддержку требований Компартии Мексики о необходимости коренных социальных преобразований в стране. Правительство Кальеса оказывало поддержку национально-освободительному антиимпериалистическому движению в Никарагуа, к немалому неудовольствию правящих кругов США. Особенно враждебно были настроены против мексиканского правительства северные нефтяные монополии, опасавшиеся, что правительство КалЬеса на основе ст. 27 конституции лишит их собственности на нефтяные поля, купленные за бесценок в период диктатуры Диаса. Действительно, 12 декабря 1925 г. правительство Кальеса опубликовало закон, обязывавший иностранные компании обменять права собственности на нефтеносные участки на права аренды, ограничив их 50 годами с момента приобретения участка. Этот закон вызвал взрыв новой антимексиканской истерии в США и ряд угрожающих нот Вашингтона Кальесу, в которых правительство США недвусмысленно угрожало Мексике санкциями вплоть до прямой интервенции, если оно не оставит нефтяные компании в покое. Именно этот момент и избрали церковники для провоцирования конфликта с правительством Кальеса с целью добиться формальной отмены антиклерикальных статей конституции 1917 г. В конце 1925-начале 1926 г. в Мексику вернулись проживавшие в США и Ватикане мексиканские иерархи. Они стали лихорадочно готовиться к конфронтации с правительством Кальеса. 2 февраля 1926 г. папа Пий XI опубликовал послание мексиканским епископам (Carta apostólica paterna sane sollici-tudo) с повым осуждением мексиканского светского законодательства. Папа заявил, что мексиканские светские законы «даже не заслуживают этого названия». Пий XI призвал католиков припять активное участие в политической борьбе против мексиканского правительства88. Это послание практически благословляло мексиканскую церковь на борьбу с правительством.
Действительно, два дня спустя после опубликования послания Пия XI, 4 февраля 1926 г., архиепископ Мора-и-дель-Рио, 76-летний глава мексиканского епископата, в интервью газете «Универсаль» заявил о намерении церкви начать активную борьбу за отмену антиклерикальных статей конституции. 8 февраля того же года епископат опубликовал коллективное заявление с осуждением указанных статей, подписанное 5 архиепископами и всеми епископами страны.