Русская Православная Монархия
Мы вкратце описали этапы развития Русской Церкви с момента зарождения ее в IX в. вплоть до возникновения Всероссийского патриаршего престола в Москве. Коснулись мы также в связи с описанными нами событиями и соборной деятельности русских иерархов в Киеве, Москве и Западном Крае.
Восприяв от Византии все самое ценное и цельное, сохраненное ею от первых веков христианства, Русская Церковь, став самоценным крепким организмом, постепенно перенесла на русскую почву и некоторые основные принципы древней Византийской империи. Главным из них был, несомненно, монархический принцип правления государством, а наряду с ним, порядок взаимоотношений между Церковью и государем, выражавшийся на Руси в теснейшей связи между великими князьями и царями, и митрополитами, и патриархами. Эта "симфония властей" просуществовала у нас почти непрерывно от св. Владимира до Алексея Михайловича, т.е. около семи веков.
На Западе этот принцип симфонии оказался подорванным вскоре после отделения Рима от Вселенской Церкви в XI в. Как мы видели в первой части настоящего труда, одним из первых действий Гильдебранда (Григория VII) было торжественное и безапелляционное провозглашение так называемого "папоцеза- ризма" Папа присвоил себе и своим преемникам до скончания века право повелевать всему миру не только в области религиозной, но и светской: назначать и низлагать государей, диктовать законы, распоряжаться миром и войной; одним словом, римскому епископу вручался крайний, полнейший абсолютизм.
Порочность подобной доктрины, задуманной для возвеличения престола "Христова Наместника", ставшего государем "церковных штатов" и вооружившегося всеми прерогативами вселенского владыки, весьма скоро стало очевидной. Более того: Григорий VII заявил, что королевская власть должна быть не наследственной, а избирательной, причем каждый кандидат должен утверждаться папой!
Однако уже в 1122 г. папа Калликст II принужден был все же признать права светской власти. Заметим, что под влиянием теорий Гильдебранда, ярые латиняне-поляки ввели систему избира- ния королей в "Течи Посполитой".
Против папского стремления к абсолютизму с предельной резкостью выступил в XII в. знаменитый игумен Бернард Клер- восский, писавший: "Что лучше и кажется вам более достойным — отпускать грехи или делить наследства? Этими бесконечными материальными заботами ведают короли и князья земные. Зачем захватывать чужую территорию? Зачем захватывать серпом жатву соседа?.. Вот слова Спасителя в Евангелии: "Цари народов господствуют над ними, но между вами да не будет так". Итак, ясно, что властительство запрещено апостолам... Идите теперь и будьте достаточно смелы, чтобы соединить власть с апостольством. Если вы хотите сразу иметь и то и другое, вы потеряете и то и другое. Иначе, вы будете из числа тех, о которых Бог сказал: "Они царствовали, но не Мною; они приказывали, но Я их не одобрял... Пусть самый великий из вас станет, как самый меньший, и пусть первый будет вашим слугой". Вот правило, данное апостолам. Властительство им запрещено, а служение на них возложено. Скажут, может быть, что это значит разрушать апостольских авторитет, но авторитет может совмещаться с отсутствием властительства"106.
Как известно, игумен Бернард не преуспел в своих усилиях удержать Рим от "папоцезаризма".
Когда в феодальной шахматной Европе пробудилось национальное самосознание, против папы-государя выступили короли, которые начали бороться с Римом, добивавшимся беспредельной власти в мире в ущерб развитию национальных государств. Эта борьба европейских наций с папской теократией приняла различные формы: от длительного "спора из-за инвеститур" до резкого ультиматума французского короля Филиппа IV папе Бонифатию VIII, положившего начало "Великой Западной схизме", поколебавшей самые основы папского главенства (см. ч. I, гл. IV, § 3, 4).
Параллельно с этим внутри государств в меньшей степени, но не менее очевидно, шло соперничество между вельможами церковными и светскими — "сюзеренами" и епископами, причем именно эта старая вражда и побудила высшее западное духовенство искать для себя защиты в Риме. Дабы оградить свои богатые угодья от произвола баронов, следовало возвысить папскую власть как известно, в IX в. папы играли весьма униженную роль капелланов германских императоров). С этой целью повсюду в Европе стали распространять пресловутые фальшивки: "Дарственную грамоту Константина Великого" и "Исидоровы декреталии", действительно обманувшие современников, укрепившие папский авторитет и последовательно толкнувшие Рим на разрыв со Вселенской Церковью.
Ставши независимыми, римские епископы, как мы сказали, поспешили присвоить не принадлежавшие им атрибуты вселенс- кости и провозгласить миру о своем духовном и политическом деспотизме.
Разумеется, подчиненные папе феодалы-епископы и игумены весьма скоро получили от Рима желаемую поддержку против притязаний на их имения королей и рыцарей. Привилегированное положение высшего духовенства не замедлило всюду породить неслыханные злоупотребления, описанные Мишлэ и другими историками, даже церковными, как аббат Флери; безнравственное поведение и чрезмерное обогащение белого и черного духовенства подорвало в среде верующих уважение и доверие к церкви, ставшей обществом весьма далеко отошедшим от подлинного христианства.
Со своей стороны, римская схоластика иссушила древнее православное вероучение своими рационалистическими методами. В результате Западная Церковь была разделена на множество частей реформой, заменившей латинский рационализм рационализмом протестантским.
Таким образом, укрепившись вопреки церкви, а не в союзе с ней, западная монархия возросла в параллельный абсолютизм, выразившийся в известной фразе короля Людовика XIV: "Государство — это я!"" ("L'Etat — c'est moil"). Задолго до Французской революции, с легкой руки Гильдебранда и его единомышленников, между церковью и монархией образовалась идейная пропасть, которую тщетно старались обойти или засыпать впоследствии. Опыт Запада негативный.
В своих трудах о древних русских летописях и о патриархе Никоне проф. М.В.Зызыкин мастерски исследовал истоки царской власти. Постараемся вкратце отметить самое существенное из сделанных им выводов по поводу сношений Церкви с государством107.
В дохристианский период истории очень часто глава государства был в то же время облечен в священный сан высшего жреца. В Риме, например, император являлся "высшим первосвященником" ("Pontifex Maximus"), выполнявшим, согласно особому ритуалу, различные функции религиозного характера, ставившие его выше простых смертных. Благодаря этому религия служила всецело материальным интересам государства, в котором "imperium" и "auspicium" переплетались между собою. Римское священное право являлось составной частью государственного права. Государственные чиновники, согласно их положению, были обязаны исполнять свой долг по отношению к "богам-покровителям" государства, жрецы же являлись только их помощниками при совершении обрядов или техническими исполнителями таковых. Область культа не отделялась от государственной организации. По тому же принципу, усмотрев выгоду для увеличения своего авторитета среди восточных народов от обожествления своей личности, Александр Македонский заставил греков признать себя богом. Это, однако, не спасло его империю от гибели после смерти завоевателя народов.
С появлением христианского учения, естественно, в корне изменилось и языческое мировоззрение; прежде всего — понятие о верховной власти.
Церковь, будучи обществом Божественного, а не человеческого происхождения, призвана продолжать дело своего Главы и Основоположника — Христа, т.е. спасение людей. Тем самым, Церкви совсем чужды земные цели обогащения и приобретения мирской славы — предметы главных забот государства.
Как пишет св. Иоанн Златоуст, Церковь есть общество верующих во Иисуса Христа, поставивших себе целью приготовление к жизни лучшей, бессмертной, нетленной. Поэтому руководство Церкви дано пастырям, получившим рукоположение от Св. Духа и действующим согласно воспринятой от Него благодати. Органическая жизнь Церкви всецело построена на Божественных законах. Власть церковная в силу этого разнится во всем от земной власти. Для Церкви, считающей спасение самой высшей целью, священство является величайшей властью на земле, так как только под руководством духовных пастырей может человек придти ко спасению в вечной жизни.
С другой стороны, дело спасения должно быть свободным актом человеческой воли, а не насильственным к нему принуждением со стороны Церкви; поэтому власть ее основывается на свободном признании пастырей пасомыми. Анафема — высшая церковная кара — отбрасывает отлученного из общества верующих, отсекает его, как гнилой плод; однако это наказание не исключительно духовного свойства, так как касающееся души, а не тела наказуемого. В этом существенная разница между гражданскими и церковными наказаниями.
Каковы же должны быть сношения между Церковью и государством? Основывая Церковь, Христос не давал ее пастырям полномочий вмешиваться в государственные дела, а лишь воздавать кесарево — Кесарю (Матф. 22, 21). Со своей стороны, государь, не получивший даров благодати учения, священнодействия и пастырства, каковыми обладают исключительно церковные пастыри, не может вмешиваться в законодательство, руководство и суд Церкви. Значит, налицо оказались два порядка: духовный и светский, предназначенные в силу вещей совместно жить и развиваться. Убедившись в неслыханной крепости Церкви, которую не сломили самые лютые гонения, Рим, в лице Константина Великого, решился на уступки и обеспечил победу христианского закона над языческим. Оставалось разграничить сферы деятельности двух порядков, двух властей, соприкасающихся, но независимых.
Константин подал пример своим преемникам не вмешиваться во внутренние дела Церкви, а преобразовывать государственные законы в духе христианского учения. Например: законы о родстве, о боях, о гладиаторах, о браках, об образовании и т.д.