Духовенство римское списывалось со св. Киприаном по вопросу, как поступать с отпавшими, неотступно ходатайствовавшими опрощении их слабостей, выразившихся в различных стернях, начиная с покупки от местных властей "записок" (libella), (освобождавших от преследований и кончая бросанием фимиама на жертвенники идолов во избежание мучений. Римское духовенство выражает относительно виновных следующее мнение: "Мы думаем, как и вы, что нужно ожидать возвращения мира в церкви, чтобы рассматривать дело об отпавших в согласии с епископами, пресвитерами, исповедниками и мирянами, оставшимися верными. Нам кажется, что мы сделались бы ненавистными, приняв страшную на себя ответственность допустить, чтобы там, где оказалось так много виновных, не было соответственно множества судей, и чтобы один мог произнести решение над преступлением, совершенным столькими лицами. Тогда только решение может быть твердым, когда оно основано на общем согласии".
Так понимала древняя Церковь апостольский принцип соборности.
Глава IIРимские притязания на главенство
1. Мнимое главенство св. Петра (по книге прот. Н. Сахарова)
Римская церковь была основана наравне с другими церквами св. апостолами Петром и Павлом. Это признано в трудах св. Иринея, епископа Лионского, возглавлявшего всю Галлию, Тертуллиана, Евсевия Кесарийского и других отцов Церкви. Сами римские епископы, или папы7, первых трех веков неоднократно ссылались на свое преемство от этих двух апостолов, так же как и патриархи иерусалимские — на преемство от св. an. Иакова, брата Господня. Казалось бы, преемство от этих двух "первоверховных апостолов" должно было бы особенно цениться; однако, начиная с пятого века, имя св. Павла затушевывается и выдвигается св. Петр. Папы перестают говорить об апостольском преемстве, а подчеркивают преемство от св. ап. Петра.
Постепенно выявилось следующее логическое построение; ап. Петр — глава апостолов. Папа — преемник Петра. Следовательно, папа — глава Церкви.
Рассмотрим внимательно, на чем основывают католики учение о главенстве св. Петра. Преимущественно на следующих словах Христа, обращенных к этому апостолу: "Ты — Петр и на сем камне Я создам Церковь Мою и врата ада не одолеют Ея. И дам тебе ключи Царства Небеснаго, и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах" (Мф. 16, 18-19).
Вот как объясняет эти слова о. Н.Сахаров в своей книге о Православии и Католичестве: "Первое впечатление, которое мы получаем от чтения этого места, это то, что о главенстве св. Петра здесь ничего не говорится, а также и вообще об отношении его к другим апостолам. Говорится только об основании Церкви. Но католические богословы уверяют нас, что основание или фундамент по отношению к какому-либо зданию, это то же, что голова по отношению к телу. Не будем входить с ними в схоластические словопрения и допустим пока, что основание для Церкви и главенство в Церкви понятия тождественные. Перейдем к самому тексту: "Ты — Петр и на сем камне...". Хотя "Петр" по-гречески означает "камень", но, очевидно, Спаситель полагает некоторое различие между двумя словами или, точнее, употребляет одно и то же слово в разных значениях. Здесь своего рода игра слов, которой и пользуются католические схоластики. Собственное имя смешивают с нарицательным8.
Для того чтобы нам, русским, была вполне понятна мысль Христа, необходимо передать ее по-русски, перенести рассказ, так сказать, в русские условия. В русском языке также есть собственные имена, смысл которых для каждого русского совершенно ясен, как "Петр" для грека или "Кифа" для еврея. Например, женские имена Вера, Надежда, Любовь. И вот представим себе такой случай: русская женщина поступает в монастырь. При пострижении ей меняют имя; так как она отличается любвеобильным характером, добротой, отзывчивостью, то ей дают имя "Любовь". Предположим, что епископ, совершающий пострижение, говорит ей: "Ты—Любовь и на этой любви основывается всякий монашеский подвиг". Ясно, что здесь слово "любовь" в двух случаях понимается различно: в первом случае, в смысле имени собственного, прилагаемого к данной личности, во втором — в смысле нарицательном, для указания одной черты характера этой личности.
Точно так же и в словах Спасителя: в первом случае Симон называется "Кифой", или "Петром", или "Камнем" (с большой буквы), в смысле собственного имени; во втором случае имеется в виду его твердая, как камень, вера, которую он выявил в словах: "Ты — Христос, Сын Бога Живаго" и на которой Христос и обещает основать Свою Церковь.
Так понимают это место православные богословы, точно следуя разъяснениям знаменитейших отцов Церкви.
Но сделаем и тут уступку католической догматике и предположим, что слово "камень" в обоих случаях должно понимать одинаково, т.е. что Христос обещает создать Церковь на ап. Петре. Но тут возникает самый существенный вопрос: на одном ли Петре созидается Церковь или он является одним из оснований Церкви?
Из сравнения с другими местами Св. Писания видно ясно, что возможно лишь последнее толкование. Так, ап. Павел в послании к Ефесянам (2, 20), обращаясь к христианам, говорит: "Вы утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие духом". А в 1 -м послании к Коринфянам (3,10-11), говоря о создании Церкви Христовой, он выражается так: "Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотрит, как строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос".
В Апокалипсисе, где Церковь сравнивается с городом, говорится: "Стена города имеет 12 оснований и на них имена 12-ти апостолов Агнца" (21,14).
Сам ап. Петр в своем первом послании называет христиан "живыми камнями, устраивающими из себя дом духовный", а Спасителя называет "Камнем, который сделался главою угла".
Очевидно, во всех этих местах Церковь Христова сравнивается с неким строением, основанным на скале или краеугольном камне, Самом Иисусе Христе, на котором покоится, так сказать, фундамент Церкви. Основные камни — пророки и апостолы, в том числе и ап. Петр, а еще выше прочие верующие христиане.
К такому именно пониманию слов Спасителя, обращенных к ап. Петру, т.е. что слова эти не дают Петру никаких исключительных преимуществ, побуждает нас и смысл речи. У того же евангелиста Матфея повествуется, как, немного позже слов о камне, Христос, порицая Петра, говорит ему: "Отойди от меня, сатана". Из этого не следует, что Петр стал сатаною. Так же абсурдно толковать слова о камне, как о дарованном Петру главенстве среди апостолов. Проходя по селениям Кесарии Филипповой, Господь спрашивает учеников, за кого принимают Его люди; они отвечают, что одни принимают Его за Иоанна Крестителя, другие — за Илию, или Иеремию, или за одного из пророков. Тогда Господь, неожиданно для них, задает им вопрос: "А вы за кого Меня принимаете? " И, прежде чем апостолы сообразили, что ответить, пламенный Петр предупредил их, как часто бывало и в других случаях, и сказал за всех: "Ты — Христос, Сын Бога Живаго".
Ясно, что он говорил это от имени других апостолов, высказывая их общую мысль, а потому и ответ Спасителя., обращенный к Петру, нельзя относить исключительно к нему одному.
Совершенно подобный случай рассказывает евангелист Лука (5, 1-10). На озере Генисаретском Господь, войдя в одну из лодок, велел Симону и другим рыбакам закинуть сети, и они, не поймавши ничего в истекшую ночь, в этот раз поймали так много, что наполнили рыбой две лодки. При виде такого чудесного лова, они ужаснулись, и Симон, припав к ногам Иисуса, в трепете и восторге воскликнул: "Отойди от меня, Господи, потому что я — человек грешный". И Господь в ответ сказал ему: "Не бойся, отныне ты будешь ловить человеков". Несомненно, что здесь, отвечая Петру, Спаситель имел в виду и других рыбаков, которые, очевидно, так и поняли слова Христа, так как немедленно оставили и сети, и лодки, и последовали за Ним.
Что же касается упоминания о ключах Царства Небесного и права "вязать и решить", то, очевидно, и здесь, в лице ап. Петра, Господь дает обещание всем апостолам, тем более, что в том же Евангелии Матфея несколько позднее Он повторяет то же обещание и в тех же выражениях по отношению ко всем ученикам (18, 18); а по Воскресении Своем Он исполнил это обещание, сказав: "Приимите Дух Свят. Кому простите грехи, тому простятся, а на ком оставите, на том останутся" (Иоанн 20, 19).
Другое место евангельское, на которое обыкновенно ссылаются католики в доказательство главенства ап. Петра, это известный троекратный вопрос: "Любишь ли Меня?", с которым Господь обратился к Петру во время третьего Своего явления ученикам по Воскресении, на море Тивериадском, и затем повеление пасти агнцы Его и овцы Его (Иоанн 21,15 и др.).
В этих словах католики видят исполнение Господом того обещания, которое дано было Им прежде ап. Петру, т.е. действительное предоставление Петру власти и главенства в Церкви, причем, под "овцами" они разумеют апостолов, а под "агнцами" остальных верующих.
Но и здесь связь опровергает католическое толкование. Слова Спасителя произнесены были вскоре после Воскресения, то есть тогда, когда апостол Петр все еще находился под тяжким гнетом своего малодушного поступка во дворе первосвященническом, своего отречения от Учителя. Необходимо было не только для него, но и для других учеников, восстановить его в его апостольском служении. Вот это восстановление его в прежних правах и совершилось в упомянутой беседе, и это подтверждается всем построением беседы. Слова: "Любиши ли Меня больше нежели они?" служат, очевидно, напоминанием самонадеянных слов Петра: "Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь... хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя" (Мф. 26,33-35). Троекратный вопрос: "Любиши ли Меня?" соответствует троекратному отречению Петра, а то, что Петр "оскорбел" после третьего вопроса Господа, т.е. опечалился, совершенно необъяснимо, если допустить, что здесь идет речь о предоставлении Петру главенства и наместничества; и, наоборот, печаль эта вполне понятна, если ап. Петр усмотрел в словах Господа напоминание его троекратного отречения.
И дальнейшие слова Спасителя трудно примирить с главенством ап. Петра. Следуя за Учителем и увидев Иоанна, ап. Петр спросил: "Господи, а он что?" и в ответ услыхал: "Если Я хочу, чтобы он пробыл пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною." Трудно предположить, чтобы Спаситель сказал так тому, кого Он назначил Своим наместником и князем апостолов. Если приводимые римскими католиками места из Евангелий не подтверждают, как мы видим, того, что они хотели бы доказать, т.е. главенство ап. Петра, то с другой стороны есть целый ряд таких мест, которые показывают невозможность мысли об этом главенстве. Достаточно остановиться только на двух местах.
Евангелист Матфей (28,15-17) повествует, что однажды ученики приступили к Иисусу и спрашивали, кто больше в Царстве Небесном, и что Господь по этому поводу дал им наставления и, между прочим, учил, как нужно поступать, когда возникнет между ними распря: сначала надо попытаться уладить эту распрю между собою; если не удастся, то обратиться к посредничеству одного, двух или трех свидетелей; если же и это не удастся, то надо передать дело на суд Церкви. Церковь, по слову Господа, есть последняя инстанция; не послушавшийся Церкви становится для ученика Христа как язычник и мытарь. Если бы к этому времени ап. Петр был назначен князем апостолов, наместником Христа и непогрешимым главой Апостольской Церкви, то, кажется, естественно было бы ожидать упоминания о нем; римский папа, которого католики признают преемником ап. Петра, считает себя даже выше Соборов, представляющих всю Церковь.
Другой случай рассказывается тем же евангелистом Матфеем (20, 20). Мать сыновей Заведеевых, а затем, по словам евангелиста Марка, и сами сыновья Заведеевы, Иаков и Иоанн (Мк. 10,35), может быть, поощренные особенным вниманием к ним и апостолу Петру со стороны Учителя в день Преображения и в других случаях, просили Господа посадить их в будущем Царстве Своем одного по правую руку, а другого по левую, то есть предоставить им первенствующее положение; остальные 10 учеников, услышав об этой просьбе, вознегодовали. Подобный же спор о первенстве среди 12 апостолов, по свидетельству евангелиста Луки (22,22), был и на Тайной Вечери — кто у них должен почитаться большим?
Само собой разумеется, что таких споров не могло бы быть, если бы апостолам известно было о главенстве над ними апостола Петра" (Прот. Н.Сахаров. "Православие и Католичество". Париж, 1926, с. 15-19).
Католики могут возразить, что все Евангелия разбирались и толковались поколениями ученейших экспертов, знатоками древнееврейского и халдейского языков и что учение о главенстве Петра было принято Церковью наравне с таинством Евхаристии без малейших сомнений. Достойно удивлению то, что ни один из отцов Церкви, посвятивших свои труды разбору Евангелий, таинствам и догматам, ни слова не обмолвился о главенстве Петра. Казалось бы возглавление Вселенской Церкви было не менее важным вопросом, чем, например, чин литургии или ико-нопочитание. Поразительно молчание Тертуллиана,Киприана, Лактанция, Евсевия, Афанасия, Василия Великого, Григория Назианзина, Григория Нисского, Епифания, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Кирилла Иерусалимского; латинских отцов: Илария, Пациана, Люцифера, Зенона, Сульпиуса, Амвросия Медиоланского, Иринея и других; молчит и бл. Августин. Причем, многие их этих отцов в своих писаниях разбирали упомянутые нами евангельские тексты, на которые ссылаются католические богословы, но их толкования в корне разрушают римские предпосылки.
Св. Кирилл в книге IV о Святой Троице пишет: "Я думаю, что под камнем мы должны разуметь непоколебимую веру апостолов".
Св. Иларий Пуатьерский во II книге о Святой Троице поясняет: "Камень петра) — есть благословенный и единственный камень веры, исповедуемой устами св. Петра"; в VI книге он добавляет: "... на сем камне исповедания веры основана Церковь".
Св. Иероним в книге о евангелисте Матфее пишет: "Бог основал Свою Церковь на этом камне и от этого камня апостол Петр получил свое название".
Св. Иоанн Златоуст в 53-й Беседе на того же евангелиста говорит: "На сем камне Я создам Церковь Мою (т.е. на вере
исповедания). Теперь, каково же было исповедание апостолов? Вот оно: "Ты, Христос Сын Бога Живаго".
Св. Амвросий Медиоланский в толковании II главы Послания к Ефесянам, св. Василий Селевкийский и отцы Вселенского Халкидонского Собора учили так же.
Блаж. Августин пишет во втором трактате на Первое Послание ап. Иоанна: "Что означают слова: Созижду Церковь Мою на сем камне? — Они означают: на сей вере, на тех словах: "Ты, Христос, Сын Бога Живаго". В его 124-й Беседе о св. Иоанне мы находим следующее: "...на сем камне твоего исповедания Я создам Церковь Мою — камень же был Христос". Он же говорит в своей 13-й Беседе "О Псалмах": "Ты — Петр и на сем камне (петра) твоего исповедания, на этом камне слов твоих: "Ты, Христос, Сын Бога Живаго", Я создам Церковь Мою".
Из этого следует, что толкование блаж. Августина полностью совпадает с суждениями других отцов Церкви об этом тексте.
Итак, мы можем с уверенностью заключить, что:
1. власть, данная Христом апостолу Петру не отличалась от власти, данной Им другим апостолам;
2. ап. Петр никогда не признавался апостолами наместником Христа9;
3. св. апостол Петр и сам никогда не считал себя таковым и не действовал как глава Церкви. На Апостольском Соборе в Иерусалиме в 51г. председательствовал не он, а св. Иаков, что было бы немыслимо, будь Петр наместником Христа.
Многие католические писатели (например, о. Жюжи) усматривают доказательством того, что Петр признавался всей Церковью главою, в том, что в восточных церквах его величают "корифеем" и "первоверховным". Не дерзая отнимать от ап. Петра его апостольского значения, следует по справедливости заметить, что Православная Церковь так же величает и ап. Павла, празднуя их обоих вместе ("святии первоверховнии апостоли Петр и Павел").
Не доказывают признания главенства пап и выражения, почерпнутые этими писателями из различных посланий в Рим иерархов Восточных Церквей, нередко подчеркивавших преемство римского епископа от "корифея": в посланиях к Антиохийскому патриарху одинаково упоминалось это лестное преемство. Точно так же наша Церковь в дни празднования an. Петра чтить его память, приводя слова Христа о камне веры.
Если бы Церковь первых веков христианства действительно признаеала главенство ап. Петра и его преемников, пап Рима, несомненно это оставило бы следы в творениях св. отцов и решениях Вселенских Соборов10.
Не находя таковых следов, римские богословы принуждены копаться в частных посланиях, пытаясь хоть в них усмотреть подтверждение своей еретической теории и отдельным, льстящим самолюбию пап выражениям приписывать смысл признания римского главенства со стороны Вселенской Церкви. Все эти попытки весьма неубедительны.
2. Основы папской непогрешимости
(Из "Соображений для епископов Собора
по вопросу о папской непогрешимости",
Игнатий Целлингер. Октябрь, 1869 г.)
"У евангелиста Луки есть следующее место: "И сказал Господь: Симон! Се сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу. Но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты, некогда обратившись, утверди братьев твоих" (Лк. 22,31-32).
Католическая церковь рассматривает этот текст, как обещание непогрешимости для всех пап в их обращении с "братьями", т.е. верующими.
И тут мы можем опереться на толкования отцов Церкви, на суждения св. Киприана, Илария, Иоанна Златоуста, двух африканских соборов (Карфагенского и Меливийского), блаж. Августина, Палладия, Льва, Феодорита и других. В разные века и независимо друг от друга эти учение отцы признавали, что здесь говорится лишь о той индивидуальной добродетели веры, которая у Петра и апостолов должна будет ослабеть и омрачиться в момент тяжкого испытания: у одного через отречение, у других от страха и немощности. Эта вера, однако, не совершенно иссякнет в них, но снова оживится и окрепнет по молитве Христа. Христос, по молитве своей, испросил Петру и апостолам твердость веры.
Петр должен, по своем обращении, утверждать братьев в этой вере, так учат и толкуют отцы Церкви.
Нечто совершенно отличное от этого есть свобода от заблуждения в решении вопросов вероучения или церковного суда. Решение таких вопросов, при самой крепкой вере человека во Христа, все-таки может быть ошибочным. Никто не станет утверждать, что все африканские епископы, которые отвергли значение внецерковного крещения, из-за этого утратили веру во Христа или вовсе ее не имели. И наоборот, внутренне неверующий епископ, будучи спрошен о каком-либо учении, может, однако же, дать совершенно верное православное решение.
Следовательно, новое толкование, что Христос молитвенно попросил для пап догматическую непогрешимость, извращает смысл слов и связь речи, заставляя Христа употреблять слово "вера" в совершенно чуждом и во всем Новом Завете беспримерном значении.
Изречение "Когда ты обратишься", доказывает, что слова Христа относятся исключительно к Петру, так как немыслимо, чтобы при каждом папе, как при Петре, случалось отпадение от веры в неверие и возврат к вере.
Вера, о которой говорит Христос, есть вера в мессианское достоинство и божественное посланничество Христа.
Даже допустив, что в тексте заключалось бы обещание для каждого папы сохранить его постоянно в обладании этой веры во Христа, все же нельзя усматривать ручательства за непогрешимость каждого отдельного приговора пап касательно церковного учения.
Такова предпосылка католиков на непогрешимость римских пап. Изучая историю Церкви, мы видим, что попытки подвести под их притязания на верховное главенство в Церкви догматические основы, почерпнутые из текста св. Луки, начались лишь с VII в.
Учение о непогрешимости, еретичное, как всякое обожествление человека и как отнимающее от Церкви ей одной принадлежащий атрибут, неприменимо даже к самому ап. Петру. Действительно, будучи в Антиохии, он, вместо того, чтобы укреплять веру братьев, напротив смутил ее, за что и порицал его ап. Павел (Поел. к Галатам 2, 11).
Рассматривая особо заблуждения римских пап в вопросах "веры и нравов" (см. § 4), заметим лишь, что если папа Зосима (417—418) одобрил исповедание, отвергающее первородный грех, если Либерии (358) подписал арианское исповедание и вступил в церковное общение с арианами, если Ганорий (625) помог распространению монофелитства, — никто в этих действиях не усмотрит укрепления веры братьев своих.
Как будет сказано позже, теория непогрешимости пап легла в основу политических притязаний Рима, многие папы которого мечтали о подчинении им всех царств мира.
Булла папы Бонифация VIII "Унам Санктам" дает папе право низлагать государей, менять законы, распоряжаться войной и миром и т.д.
Лев X (1513—1521) подтвердил эту буллу на Латеранском Соборе и на ней базируются многочисленные папские декреты. В писаниях кардиналов Барония, Беллармина и других защитников теории непогрешимости ясно видно, что из нее родился римский "папоцезаризм".
Не находя в творениях отцов Церкви никаких оснований для своих притязаний на главенство, римские епископы допустили ряд дерзостных подлогов, о которых будет упомянуто ниже (см. гл. III,§ 1).
3. Рим и Византия.
Причины папских притязаний на главенство. Светская власть пап.
Рим занимал в древнем мире исключительное положение, равное которому вряд ли встречалось в истории человечества. Римские законы и порядки являлись образцом для бесчисленных народов, покоренных кесарями. Постепенно народы эти получали гражданство империи, и недавние варвары достигали в Риме высших военных и административных должностей, вплоть до трона.
Первые христиане, проникшие в Рим, стали рассматриваться как иудейские проповедники. Учение о милосердии и любви к ближнему, непонятные христианские обряды и весь их образ жизни вызывали любопытство, но не заслуживали осуждения со стороны властей, так как в столице существовали совершенно свободно самые разнообразные культы с тех пор, как были покорены Восток и Греция. Однако в отличие от этих религий, христианство проповедовало доктрину, диаметрально противоположную язычеству, и христиане скоро обратили на себя внимание как революционеры, угрожающие веками налаженному социальному строю империи. Укоренению такого взгляда на новую секту способствовала порядком и злостная клевета главных врагов учения Христа — евреев, прочно обосновавшихся в Риме и приобретших в нем известное влияние.
Кесари стали преследовать христиан, и Римская Церковь вступила в свое славное катакомбное существование, в эру мученичества и стойкого исповедания истины. Официально этот период закончился лишь в IV в., когда римский закон был заменен христианским крестившимся императором Константином Великим.
Тут произошло важнейшее событие: в 325 году Константин перенес столицу империи из Рима в Византию, ставшую Константинополем. Внезапно Рим потерял ореол центра вселенной, очутившегося переброшенным к границам Азии. Рим стал провинцией, губернским городом, после многовекового величания его "Городом" (Урбс) с большой буквы. Отныне ему пришлось склониться перед новой столице, принадлежащей чуждым ему по духу грекам. Греки, покоренные Римом, в культурном отношении стояли несравненно выше своих победителей. Римляне переняли у них многое в области искусства, быта, моды, литературы и т.д. Греческий язык завоевал римскую интеллигенцию, а боги Древней Эллады перекочевали в римскую мифологию под другими именами. Тонкая, изящная, изнеженная и во многом декаденствующая греческая культура, постепенно смягчила суровые, простые, но здоровые римские нравы. В этот очерк не входит анализ влияния греков на римлян и их историю; заметим лишь, что оно, несомненно, ускорило процесс римского упадка. То же случилось, когда генералы Александра Македонского, завоевавшие Персию, постепенно превратились под влиянием восточных нравов в подлинных сатрапов. Упадок Рима завершился молниеносными успехами варваров, покоривших империю. С ними в римские провинции влился чуждый этнический элемент, с которым вскоре пришлось считаться. Однако сама многоплеменность варваров, их междоусобицы и престиж Рима, даже побежденного, столь поразивший остготов Алариха, — все это способствовало постепенному возрождению старых порядков среди новых племенных образований Европы и вернуло их в орбиту римского влияния.
Тем временем новая столица, Константинополь, процветала. Развивались ее академии, школы, науки, искусство. В ней применялась новая государственная доктрина Константина Великого — взаимоотношений между Церковью и государством, союз царя и патриарха, представляющий совершеннейшую форму христианского правительства, заимствованную позже московскими государями. Строился храм Св. Софии — чудо византийского стиля; мастера живописи, мозаики и архитектуры создавали совершенно исключительные по красоте творения зодчества и иконо-писания.
Христианское учение систематизировалось и уточнялось на Вселенских Соборах, созываемых преимущественно императором, ставшим естественным защитником Православия. Соборы эти выработали догматы, т.е. обязательные для всей Церкви истины, выведенные из Божественного Откровения, после всесторонних и длительных обсуждений их всеми иерархами Соборов. Выражение "изволися Духу Святому и нам" сопровождало определения всех Вселенских Соборов и означало, что законодательная власть в Церкви принадлежит Богу. Св. Иоанн Златоуст прямо писал: "Законы, которые управляют Церковью, суть законы Божественные" (Толк, на Римл., 549). Постановления Соборов не являлись изобретением чего-то нового, а лишь разъяснением законов Христа и апостолов.
Основным принципом принятия Церковью догматов (сокращенно выраженных в Никейско-Константинопольском "Символе Веры", который поется на каждой литургии) была соборность, т.е. непременное общее решение доктринальных вопросов отцами Соборов, в своем согласном исповедании веры представляющих всю Церковь. Решения эти представлялись как нерушимые во веки, являясь постановлениями непогрешимой Церкви, во главе которой стоит Сам Христос11.
Отклонение от этих догматов или их изменение считалось ересью; еретики предавались анафеме, или отлучению от Церкви, как враги христианства. Борьба с ересями была нелегкой, так как в число отступников попадали и императоры, и папы, и патриархи, что иногда повергало в ересь целые области и вызывало кровавые беспорядки и даже войны. Церкви, отделяющиеся от Вселенской, и прекращающие с ней общение, впадали в схизму и назывались схизматическими.
Много ересей возникло из-за смешения христианского учения с культами древних народов (персов, египтян, индусов и т.д.), занесенными в империю варварами, и вообще с дохристианскими философскими системами.
Ересям способствовали также и остатки языческих религий Греции и Рима, против которых пришлось бороться блаж. Августину, св. Киприану и многим восточным отцам Церкви.
Был также установлен и узаконен порядок управления Церковью, дабы устранить превышения власти в области юрисдикционной. Приняв за образец Апостольские Правила (см. гл. I), согласно которых строились и управлялись древнехристианские общины, I Вселенский Собор, созванный в Никее в 325 г., определил права и преимущества трех возвысившихся епископских кафедр: Римской, Александрийской и Антиохийской. 6-е правило (или канон) Собора гласит: "Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, в Ливии и Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми ими. Понеже и римскому епископу сие обычно. Подобно и в Антиохии и в иных областях да сохранятся преимущества Церквей"12.
Отметим, что отцы Собора совершенно одинаково расценивают права этих трех епископов, не предоставляя ни одному из них особых привилегий на власть над другими. Отцы подчеркивают, что в своем постановлении они руководствовались исключительно древними обычаями. Необходимо запомнить этот принцип, о который разбиваются все последующие притязания. На этом же Соборе к перечисленным трем кафедрам прибавилась еще Иерусалимская.
На II Вселенском Соборе (Константинопольском) в 381 г. возведен был в достоинство Патриарха еще епископ Константинопольский, дабы почтить новую столицу империи. 3-е правило этого Собора определяет следующее: "Константинопольский епископ да имеет преимущество чести после Римского епископа, потому что град этот есть Новый Рим".
Итак, новый патриарх ставится выше Александрийского "по преимуществу чести". Следовательно, и первое место выделено было Римскому епископу исключительно в смысле почета, чтобы воздать должное древней столице — Риму. Это правило весьма значительно в истории Церкви, так как оно открыло возможность включать в число патриархов новых епископов. Очень важно тут отметить, что отцы III Вселенского Ефесского Собора (431 г.) особым 7-м правилом запретили делать какую-либо прибавку к "Символу Веры". Такое же постановление было принято и на II Карфагенском Соборе (6-е правило). Таким образом, догматически стало невозможным впредь искажать "Символ", на что решились, как будет сказано, латиняне.
На IV Вселенском Халкидонском Соборе в 451 г. Константинопольский патриарх получил права, на основании 9,18 и знаменитого 28-го правил, принимать апелляции и поставлять митрополитов в области, до сих пор бывшие независимыми. Вот что гласит 28-е правило: "...Престолу древнего Рима отцы прилично дали преимущество, поскольку тот был царствующий град. Следуя тому же побуждению, и 150 боголюбезнейших епископов (т.е. II Вселенского Собора) предоставили равные преимущества святейшему престолу Нового Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита и имеющий равные преимущества с древним царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому и будет второй по нем".
Протоиерей Сахаров замечает в своей книге: "Папские легаты, не присутствовавшие на заседании Собора, на котором было составлено 28-е правило, заподозрили даже руководителей Собора в обмане и принуждении, а папа Лев I (440-461) отказался принять это правило, ссылаясь в своем возражении, поданном императору и патриархам, на то, что, во-первых, правило будто бы противоречит 6-му правилу I Вселенского Собора о патриарших округах и, во-вторых, на то, что возвышение Константинопольского епископа унижает епископов Александрии и Антиохии, права которых основываются на преемстве от апостола Петра... Отцы Собора, верные церковному преданию, отвергли это новшество и подтвердили, что указанные преимущества имеют недогматический, а лишь канонический характер и потому могут подвергаться изменению" (Прот. Н.Сахаров. "Православие и Католичество". Париж, 1926, с. 45)13.
Отцы Собора пожелали почтить особо новую и старую столицу. Иерусалим, где пострадал Христос, имел бы, кажется, право на первенство раньше них; однако среди Церквей он занимает пятое место. Разумеется, в зависимости от перемены политического положения этот порядок, не носящий догматического характера, мог быть снова видоизменен без какого-либо ущерба для Церкви. Папа Лев I, по свидетельству всех историков, считал Рим "царицей мира", будучи кафедрой св. Петра. Халкидонский Собор почти совпадал с грозным нашествием на Италию полчищ гуннов Аттилы. По просьбе императора Валентиниана III, папа Лев I в 452 г. бесстрашно вышел с духовенством навстречу Аттиле и добился его отхода, чем спас положение. Этот подвиг папы способствовал увеличению престижа римских епископов в глазах всей империи. Поэтому канон IV Вселенского Собора, возвеличивший, почета ради, соперницу Рима — Константинопольскую кафедру, особенно задевал латинское самолюбие, и папские легаты сочли себя вправе повысить тон, разговаривая с греками.
Почетное первенство Церквей утверждено было также и в законах императора Юстиниана I, который указывает на это в своих 123-й и 131-й новеллах.
Итак, Церковь управлялась пятью главными епископами (патриархами или папами), в юрисдикцию которых входили поместные епархии. Патриарх был равен по благодати всем остальным епископам Церкви, но, в пределах своей юрисдикции, он имел над ними административное старшинство. Это не давало ему права что-либо менять в учении, принятом Вселенскими Соборами и ставшим обязательным для Церкви в ее целом. Патриархи имели следующее почетное старшинство между собой: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский.
Папа Римский, "первый среди равных" (primus inter pares), не имел в силу этого никаких юрисдикционных прав над другими патриархами, вопреки утверждениям католиков.
Нам могут возразить, что в церковной истории есть немало примеров вмешательства Рима в дела других Церквей с их согласия и одобрения: в большинстве случаев это было вызвано политическими соображениями или временными смутами, возникшими в этих Церквах, а не привилегией Рима.
Таков был принцип "пентархии", или управления "пяти". Почетное первенство Рима и равные права патриархов подтверждены были в 691 г. на Трульском Соборе, явившимся продолжением VI Вселенского Константинопольского Собора. Император Юстиниан, понимая, что есть нужда в правилах, касающихся церковного благочиния, не изданных ни V, ни VI Вселенскими Соборами, созвал этот новый Собор. Названный "Пятошестым", состоялся он в дворцовой палате со сводами ("труллон"), отчего и именуется собор — Трульским. Среди собравшихся 211 отцов, находились патриархи: Павел Константинопольский, Анастасий II Иерусалимский, Георгий Антиохийский и митрополит Василий Гортинский с Крита, подписавшийся как "Заступающий место всего Собора Церкви римской". 36-е правило гласит: "Да имеет престол Константинопольский равные преимущества с престолом Древнего Рима, и яко же сей возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем (после него); после же оного да числится престол великого града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима". Император Юстиниан II добился от папы Иоанна VII (705— 707) согласия Римской Церкви на Трульские каноны, посланные в Рим. Некоторые католические историки пытаются опровергнуть этот факт и приписать согласие папы мнимому "деспотизму" императора (L'Abbe F.X., De Feller. "Dictionnaire Historique", 1792).
Другие же, например о. Жюжи, описывают, как Юстиниан, принимая Иоанна VII, прибывшего в Никомидию, поклонился ему до земли, присутствовал на его обедне и причащен был его рукой (М. Jugie. "Schisme Byzantin", p. 99).
Ни о каком деспотизме не было и речи. Св. Максим Исповедник неоднократно подчеркивал значение "пентархии", в частности в спорах со своим противником патриархом Пирром, указывая ему важность союза между пятью патриархами.
Св. Феодор Студит был таким же ревностным поборником согласия между патриархами в соборных постановлениях. По его толкованию, знаменитый евангельский текст: "Ты — Петр, и на сем камне..." относился ко всем патриархам (P.G. XCI, 532; P.G. XCIX, 1305; там же, 1417).
Во время Константинопольского Собора 867 г. Илия, синки-лий патриарха Иерусалимского, заявил, что патриаршая власть учреждена в Церкви Святым Духом. Тогда же патриций Ваанес, делегат императора, сказал, что Бог создал Церковь Свою на пяти патриархах, являющихся главами Церкви, которую врата адовы не одолеют (Mansi, t. XVI. p. 140).
В послании Петра, патриарха Антиохийского, Доминику Гра-денскому (см. глава III. § 4) сказано, что в Церкви имеется пять патриархов, как и в теле человеческом пять чувств. Церковь управляется этими пятью кафедрами, а возглавляется Самим Христом, как и тело человека — главою (P.G. CXX, с. 757-760).
Так управлялась Православная Церковь, бывшая — согласно "Символу Веры" — Единой, Святой, Соборной и Апостольской. Слово "соборная", по-гречески "католическая", впоследствии стало неправильно применяться к Римской Церкви (единственной утратившей на это право после своего разрыва с Православием). Наша же Церковь официально называется Греко-Кафолической; термин "Православная" указывает лишь на правильность веры, ею исповедуемой. В подлинном смысле "Католической" Церковью может называться только Православная.
Ввиду совершенно исключительных заслуг учителей и пастырей Александрии, патриарх этой Церкви получил титулы "Тринадцатого из Апостолов", "Судьи Вселенной", "Папы и Патриарха Александрийского", сохранившиеся до сих пор. Еще раз подчеркнем, что титулы эти, как и почетное первенство Рима, как и титул "Патриарха Нового Рима", данный Константинопольскому патриарху, ни одного из этих епископов практически не возвышали над другими в области юрисдикционной.
Каковы же были причины, побудившие Римских пап добиваться главенства над другими патриархами?
Во-первых, желание возродить утерянный престиж Рима — столицы вселенной. Нельзя забывать, что восточные патриархаты занимали территории, которые входили в Римскую империю как заурядные провинции, завоеванные легионами и веками управляемые римскими проконсулами.
Во-вторых, перенесение столицы в Константинополь сильно ослабило влияние императоров на Западе и в самом Риме. Это позволило папам вести более независимый образ жизни и проводить свою политику, что было бы невозможным при постоянном пребывании в Риме императоров. Подобно всем епископам империи, папа зависел от императора. Избранный клиром и народом, он получал посвящение и вступал в должность только после утверждения императором (Проф. Виноградов. "Средние века", ч. II, с. 22).
Императоры Византийские часто злоупотребляли своей властью и впадали в крайность "цезарепапизма", то есть стремились присвоить права, принадлежавшие только Церкви. Это отражалось на престиже Константинопольской Церкви и давало повод папам вмешиваться в греческие дела. Всякая междоусобица или ересь, замечаемая в Византии, со злорадством раздувалась и подчеркивалась Римом в целях лишний раз унизить соперницу — новую столицу. Впрочем, Римская Церковь, не менее других порою отстаивала чистоту Православия. Так было, например, когда западные епископы на Миланском Соборе выступили на защиту св. Афанасия Александрийского против императора Констанция, защищавшего ариан. Так, папа Геласий I (492—496) смело доказывал императору Анастасию преимущество священства над царской властью, а Гормизда (514—523) вычеркнул из церковных диптихов (списки для поминовения) имена императоров, заподозренных в ереси. Независимость пап, выступавших в защиту Православия, очень способствовала укреплению их престижа. Позже разрушительная ересь иконоборцев, вспыхнувшая в Византии, сильно подорвала авторитет Греческой Церкви.
Наконец, как это ни парадоксально, возвышению пап способствовали и варварские нашествия на империю. Власть папы, оставшаяся нетронутой среди всеобщего разрушения, приобрела ореол неприкосновенности и крепости. Кроме того, исчезла независимость древних, отдельных от Рима, Церквей, ведущих свое начало из Малой Азии с первых веков христианства: Испанская, Галликанская и Британская. Римское духовенство постепенно подчинило их папе. В некоторых областях, например, на юге Галлии, все же сохранились предания о прежней независимости, что гораздо позже породило там движение, известное под именем "галликанства".
Тем временем, под давлением врагов и благодаря внутренним распрям постепенно умалилось значение восточных патриархатов, Александрии, Антиохии и Иерусалима. Константинополь остался в глазах Рима единственным соперником в делах церковных и политических, соперником, блиставшим культурой, предметом зависти всего тогдашнего мира.
Первые притязания пап носили скорее характер личных выпадов и темпераментности, чем преднамеренного еретического толкования евангельских текстов.
Во II в. св. Поликарп, епископ Смирнский, приезжал в Рим для совещания по вопросу о дне празднования Пасхи с папой Аникитой (157—168). Оба хотели убедить друг друга в преимуществе избранного их церквами дня празднования и, не добившись соглашения, разошлись совершенно дружественно. Разумеется, если бы папа Аникита почитался Церковью "Наместником Христа", то Поликарпу было бы дано приказание праздновать Пасху так, как это казалось правильным папе.
Защищая права Корнилия, епископа Римского, против Новатиана, св. Киприан ссылается на свидетельство всех своих соепископов, единогласно одобривших избрание Корнилия и вступивших с ним в общение.
Папа Стефан I (253—257) вмешался в постановление испанских епископов и пытался, не разобрав дела, восстановить в их сане запрещенных епископов Василида и Марциала. Этим он навлек на себя протест Собора Африканских епископов и св. Киприана Карфагенского, на нем председательствовавшего14.
Против тона некоторых папских посланий (напри мер, по делу изменивших вере во время гонений) энергично выступали св. Киприан и Фирмилиан, епископ Кападосский, писавший папе Стефану: "Когда ты думаешь, что все могут быть отлучены от тебя, ты отлучаешь от всех одного себя"15'.
Св. Ириней, епископ Лионский, напомнил о христианском братолюбии папе Виктору (185—197), в ответ на его требования.
С IV в. папские притязания увеличились и почти на всех Соборах приходилось заниматься римским вопросом.
Папа Дамас (366—384) дал предписание не рукополагать епископов без согласия Рима. Папы Иннокентий 1(402—417), Зосима (417—418) и Вонифатий I (418—422) стали требовать, чтобы епископы других Церквей обращались в Рим во всех важных случаях. Против таких притязаний выступили в 416 г. отцы Меливийского Собора, секретарем которого был бл. Августин; они постановили следующее: "Кто захочет апеллировать к тем, которые находятся по ту сторону моря (т.е. в Риме),— тот нигде не будет принят в общение в Африке".
Выяснилось, что папа Зосима оправдал африканского священника Апиария, осужденного своим епископом. Апиарий, вопреки вышеуказанным правилам Меливийского Собора, обратился с жалобой в Рим.
Оправдав Апиария, Зосима сослался на неведомое в Церкви правило Никейского Собора, якобы узаконившее апелляции к римскому престолу.
Тогда Африканские епископы, не находя у себя такого правила, отправили в Константинополь и в Александрию особых делегатов, пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, дабы справиться там относительно подлинности находящихся в Африке правил Никейского Собора. Патриархи вручили делегатам подлинные копии таковых, которые оказались тождественными с имеющимися в Африке.
Папе Вонифатию, преемнику умершего Зосимы, было немедленно сообщено о несправедливых притязаниях покойного папы, ни на чем не основанных. Вонифатий ничего не смог ответить. Есть мнение, что Зосима, ошибочно ссылаясь на Никейский Собор, имел ввиду Собор Сардикийский. Этот Собор, состоявшийся в 347 г. для защиты против ариан, по предложению Осии, епископа Кордубского, принял правило, дозволяющее епископам, недовольным решениями иерархов своего округа, апеллировать к папе Юлию I в Рим для поверки суда. Это соборное правило, разумеется, касалось исключительно папы Юлия, а отнюдь не его преемников. Западные императоры одобрили это постановление, способствовавшее в тот момент сохранению единства веры в империи, но никак не простирающееся на последующих за Юлием I римских епископов.
На VI Карфагенском Соборе, на котором председательствовал Аврелий, было выработано обращение к папе Целестину I (422—432) касательно вышеуказанных притязаний его трех предшественников; папу предостерегали "не принимать апелляций ни от африканских епископов, ни от клириков, ни от священников, ни присылать своих легатов и не водворять в Церкви человеческую гордость". Кроме того, Карфагенский Собор сделал папе внушение, обличая фальсификацию постановлений I Вселенского Собора, представленную его легатом Фавстином. Столь резкие выпады против Рима были вынуждены новыми попытками и этого папы превысить свою власть. Дело в том, что тот же Апиарий, которому Собор простил его прежнюю апелляцию к Зосиме, оказался вновь осужденным Карфагенским Собором за свое поведение. Тогда он тайно обратился к Целестину, преемнику Вонифатия, с просьбой пересмотреть его дело. Папа трислал в Карфаген своего легата, Фавстина, попытавшегося вновь обмануть африканских епископов ссылкой на подложное Никейское правило, в чем и был обличен. Апиарий же сам покаялся перед отцами за свои поступки и был ими отлучен. Тогда епископы решили отправить папе вышеуказанное обращение, порицающее его притязания и гласящее еще следующее:
"Умоляем вас, господине брате, чтобы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе и не соизволяли впредь принимать в общение отлученных нами: твоя досточтимость удобно найдет, что это самое определено и Никейским Собором. Разумно и справедливо признал он, что какие бы ни возникали дела, они должны быть оканчиваемы в своих местах. Ибо отцы судили, что ни для одной области не оскудевает благодать Св. Духа, через которую от иереев Христовых и усматривается разумно и содержится твердо правда, особенно, когда в случае сомнения в справедливости решения ближайших судей, каждому позволено обращаться к соборам своей области или даже к Вселенскому Собору. О том, чтобы некие были посылаемы как бы от ребра твоей святыни, мы не находим определения ни одного из соборов отеческих. Ибо, что прежде (то есть, от папы Зосимы в 419 г.) прислано было к нам через соепископа нашего Фавстина, как бы из постановлений Никейского Собора, того мы никак не могли найти в вернейших списках правил сего Собора, снятых с подлинников, которые мы получили от Святейшего Кирилла, нашего соепископа церкви Александрийской, и от досточинного Аттика, епископа Константинопольского, и которые, еще прежде сего, через пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, принесших к нам оные, посланы были от нас к Вонифатию, вашему предшественнику. Посему не соизволяйте, по просьбе некоторых, посылать сюда ваших клириков исследователями и не попускайте сего, да не явимся вносящими "дымное надмение мира в Церковь Христову..." На том же Соборе во избежание превышения власти было запрещено епископам принимать на себя титулы "князя епископов" или "верховного епископа".
Позже папа Пелагий II (578—590) и его преемник св. Григорий Великий (590—-604) так же энергично восстали против титула "вселенского патриарха", на который тогда претендовали греки. Папа Пелагий писал: "Пусть никто из патриархов не берет на себя этого нечестивого наименования, потому что чего нам ждать, если в среде священнослужителей являются подобные стремления? Над ними сбудется то, что было предсказано: "Он есть князь сынов гордости" (Пелагий II, Эпист. 13). Св. Григорий писал в свою очередь: "...Когда какой-либо патриарх присваивает себе название "вселенского", то титул патриарха не заслуживает доверия. Итак, пусть христиане чуждаются присваивать себе такой титул, который поселяет недоверие в собратьях". Св. Григорий писал императору Маврикию: "Есть титулы легкомысленные, но тем не менее пагубные, так точно, как бы Антихрист назвал себя Богом. Поэтому, смело говорю, что всякий, кто назовет себя "вселенским" епископом, поставляя себя выше других, — есть предтеча Антихриста" (Abbe Fleury. "Histoire Ecclesiastique",t.VIII,p. 105,106). Св. Григорий считал, что "если тот, которого называют епископом вселенским, впадет в заблуждение, то стало быть вся Церковь ошибается с ним".
В знак смирения, этот праведный папа стал именоваться "рабом рабов Божиих" (Servus Servirum Dei). Этот титул папы сохранили до сего дня, несмотря на то, что преемники Григория не замедлили, как будет сказано, изъявить свои притязания на "вселенскость", вопреки предостережениям этого святого епископа...
На Ефесском Соборе в 431 г. была осуждена несторианская ересь. Папский легат священник Филипп выступил на нем со следующим заявлением, обращаясь к отцам Собора: "Не подлежит никакому сомнению, или, вернее, с покон веков всем известно, что святой и блаженный Петр, экзарх и глава апостолов, столп веры и основа соборной Церкви, получил от Господа нашего Иисуса Христа ключи Царствия, а также власть вязать и решить грехи; с тех пор, ныне и во веки, он живет и судит в лице своих преемников" (Mansi, IV, 1296, B.C.).
По свидетельству о. Жюжи, подлинность этого заявления, кстати, встреченного общим молчанием на Соборе, подверглась сомнению со стороны Хризостома Пападопулос, митрополита Афинского. Он это выразил в ответе на экциклику папы Пия XI "Лукс Веритатис", ссылавшуюся на заявление Филиппа. Рим придавал этому заявлению крупное значение, так как на I Ватиканском Соборе его включили даже во II главу конституции "Патер Этернус" (о догмате о папской непогрешимости).
Но, даже допустив, что слова Филиппа не являются очередной выдумкой и вымыслом усердных римских фальсификаторов, цель его заявления остается непонятной. Действительно, если папа спокон веков был всеми признан главой Вселенской Церкви, к чему было в V веке настаивать на этом в такой странной претенциозной форме? Нельзя себе представить, чтобы отцы III Вселенского Собора нуждались, как дети, в напоминании о главенстве в Церкви. Следовательно, допуская даже подлинность заявления, мы объясняем молчание отцов Собора нежеланием их пререкаться с Римом в момент совместного обсуждения столь опасной ереси, как несторианская.
Тот же о. Жюжи пытался доказать признание папского главенства путем ссылок на жалобы, адресованные папе Льву, Феодоритом, епископом Кирским, низложенным за ересь. Однако тут же он упоминает о жалобах другого еретика — Евтихия, отправленных патриархам Александрийскому и Иерусалимскому. Из этого следует, что жалобы и апелляции писались вовсе не одному папе, а всем тем, кого обиженные считали наиболее влиятельными в церковных делах по разным соображениям. Подобные ссылки столь же неубедительны, как и стремления католиков истолковать как признание римского главенства льстивые выражения посланий некоторых епископов того времени по адресу Рима, касательно преемства пап от "корифея апостолов" (см. гл. И,§ 1).
Папы верно учитывали обстоятельства, благоприятствовавшие их притязаниям. Вонифатий III (607—608) воспользовался распрями в Константинополе, чтобы испросить у цареубийцы, императора Фоки, указ о предоставлении Риму главенства над всеми церквами и о даровании папе титула "вселенского", очевидно умышленно забыв заветы своих же предшественников, Пелагия II и св. Григория I. Первый, кто решился на лже-толкование евангельских текстов в свою пользу, был папа Агафон (678—682). Дело в том, что незадолго до него папа Гонорий (625— 638) впал в ересь монофелитства, и Агафон опасался, что созываемый в Константинополе VI Вселенский Собор мог бы осудить Гонория. Во избежание такого позорящего римскую кафедру постановления Агафон разослал горделивое послание, утверждающее (см. § 2), что епископы римские никогда не погрешали и не могут погрешить. В силу этого остальные Церкви должны принимать за правила все римские постановления. Несмотря на это послание, отцы Собора все-таки признали Гонория еретиком, и папе пришлось одобрить и подписать это решение. Тогда Рим поспешил извинить Агафоново послание о непогрешимости, сославшись на царившее в то время богословское невежество. Позже толкование Агафона лже-Исидор (см. гл. III, § 1) приписал в своих "Декреталиях" более древним папам, а Грациан (см. гл. IV, § 1) распространил и санкционировал его. Таким образом, оно вошло в употребление на Западе, несмотря на опровержения православных ученых богословов и экзегетов.
Прочным фундаментом для укрепления народившегося папского властолюбия, со временем выразившегося в "папоцезаризме", послужило приобретение ими светской власти. Решающую роль тут сыграло франкское племя.
До нашествия варваров, как было сказано, в Галлии процветала во всей своей чистоте православная вера, исповедуемая такими святителями, как св. Ириней, обличитель гностиков, св. Иларий, сокрушитель ариан, и другими. Лионская Церковь прославилась своими мучениками в эпоху гонения христиан римскими кесарями.
Когда Галлию заняли варвары, бургунды и готы примкнули к еретикам-арианам. Появились франки, племя враждебное этим народам. В отличие от них, франки не пожелали примкнуть к еретикам, а их вождь Хлодвиг стал общаться со св. Ремигием, архиепископом Реймсским. Оба понимали, какие выгоды они могли извлечь из такого сближения: галльское духовенство приобрело бы крепкую опору в лице мужественных франков; Хлодвиг же, примкнув к Церкви, закрепил бы за своим народом будущее в стране, галло-римское население которой было спокон веков христианским. Подражая Константину Великому, накануне битвы при Тольбиаке в 496 г. против своих врагов-германцев Хлодвиг дал торжественную клятву креститься, если одержит победу. Отбросив германцев за Рейн, он крестился, и, действительно, слава о нем распространилась по всей Галлии. Император Константинопольский Анастасий даровал ему звание и знаки отличия консула, чего ни один варвар до него не получал. (Хлодвиг очень гордился этим званием. В 511 г. по его инициативе был даже поместный Собор в Орлеане.) Так династия Хлодвига законно включилась в Римскую империю. Знаменитый французский историк Жак Бенвилль считает, что с этого момента родилась Франция (J. Bainvilie. "Histoire de France", t. 1, p. 21).
Позже папа Захария (741—752) разрешил франкскому полководцу Пипину Короткому лишить престола дегенеративного наследника Хлодвига, безвольного короля Хильдерика III. Свергнув его, Пипин в 753 г. сделался королем франков.
Преемник Захарии, папа Стефан II (752-—757), обратился к Пипину с просьбой защитить его от теснивших Рим лонгобардов. Обратим внимание на папское послание Пипину. Оно полностью отражает уже созревшую в Риме идею о всемирном первенстве пап, и приводимое в нем отождествление апостола Петра с папой должно было произвести сильное впечатление на Пипина. Вот выдержки из него: "Я, Петр, апостол по воле Божественного милосердия званный Христом. Сыном Бога Живого, поставленный Его властью быть просветителем всего мира... Поэтому, все слышавшие мое благовестие и принявшие его, да уверуют несомненно, что по повелению Божию им отпустятся все грехи и они без порока перейдут в жизнь будущую..."
Желая отблагодарить папу за свой трон, Пипин с его дружиной разбил лонгобардов и поднес папе отвоеванный Равенский экзархат и Пентаполию. Кстати, уже папа Лев II (682—-683) вызывал в Рим, с согласия императора, епископа Равенского для хиротонии. Благодаря подаренным Пипином землям, папы сделались с той поры настоящими светскими государями, наряду с их духовной властью. Пипин оказался не менее дальновидным, чем Хлодвиг, и понял, что, укрепив власть пап, он сделал их своими моральными должниками. Это сулило разные блага его не совсем законно воцарившейся династии. Действительно, с этого времени Франция получила неоспоримое первенство в Европе, нареклась "старшей дочерью Церкви" и стала пользоваться поддержкой римского престола, что явилось залогом ее расцвета ( J. Bainville "Histoire de France", t. l, p. 36).Стефан Псам короновал в Риме Пипина в исключительно торжественной обстановке. С согласия Византийского императора он даровал ему звание "Патриция Римской Империи".
Сын Пипина, Карл Великий, короновался Львом III (795— 816) уже Императором Запада16. Этот долгожданный титул отвечал заветным мечтам пап: создать в противовес Византии подведомственную им западную империю. Следуя отцовскому примеру, Карл Великий, не желая оставаться в долгу у папы, значительно расширил "земли св. Петра". Начиная с него, каждый вновь избранный император стал ездить в Рим за атрибутами своего звания, вручаемыми папой.
Византия, разумеется, стала протестовать против образования новой империи, но обстановка складывалась не в ее пользу, и через 11 лет ей пришлось признать императора Карла. Папы, ставши полноправными государями, прилагали все усилия, чтобы сделаться европейскими политическими арбитрами, пользуясь поддержкой императоров. Политика эта, ведомая при помощи духовенства разных государств, подчиненного папе, оказала огромное влияние на западную средневековую историю. Папы проводили сложнейшие интриги при королевских дворах в целях увеличения своего престижа и своего государства, постепенно занявшего весь центр Италии.
Папское Независимое государство (Etats de L'Eglise) просуществовало до 1870 г., когда его насильно присоединили к Италии. За это папа Пий IX (1846—1878) отлучил от церкви королей Савойской династии.
Как мы видели, Рим начал с VII в. подкреплять извращенными евангельскими текстами свои притязания на владычество в Церкви. Далее мы укажем на неслыханное доселе искажение "Символа Веры" в Толеде, на Соборе, состоявшемся в том же веке. Как объяснить такое стремление к ереси? Дело в том, что Запад, населенный варварами, не нашел в римской Церкви и в папе моральной опоры, благодаря которой в средние века возможно было бы спасти чистоту вероучения первых веков христианства, исповедание блаж. Августина, св. Киприана и других величайших отцов. Рим погрузился на несколько столетий во тьму кромешную и, вместо того, чтобы наставлять крестившихся язычников в христианском благочестии, сам сделался жертвой язычества. Зависть к роскошной и культурной сопернице Византии, а также пренебрежительное отношение к восточным патриархам, замкнули римского первосвященника и его паству в горделивую отчужденность от Православия, вследствие чего и возникли лжеучения, запятнавшие их исповедание.
Для того чтобы убедиться в глубине нравственного упадка Западной Церкви, стоит только прочесть любого летописца VI, VII или VIII вв.; возьмем, например, "Историю Франции", написанную св. Григорием, епископом Турским, знаменитым богословом, жившим в VI в. Сам епископ извиняется в своих грамматических ошибках, что весьма показательно для того времени. Его "История" без прикрас рисует нам грустную картину франкского королевства, где царили дегенеративные потомки славного Хлодвига. Современный католический писатель Даниэль Ропс описывает их образ жизни так: "Кроме всеобщей грубон-равности, там наблюдалась к тому же невероятная распущенность нравов. В этом отношении варвары не только унаследовали пороки римлян времен упадка, но и развили свои собственные. Скандальная хроника королевских семей заполняет историю: когда Хильдерих женился на испанке Гальсвинте, его любовница Фредегонда заставила его удавить королеву. Девтерия, жена короля Венденского Феодеберта в боязни, что дочь ее, подросши, сможет отбить у нее мужа, приказала бросить ее с моста в реку. У некоторых королей были целые гаремы, с ведома законных жен. Кариберт, содержавший двух любовниц, из коих одна была монахиней, женился на обеих. Дагоберт, друг святых, имел трех королев за раз, не говоря о двенадцати наложницах; скандальное поведение сына его Клотария II — неописуемо. Все последние Меровинги в пятнадцатилетнем возрасте имели по два, по три побочных ребенка от служанок. Такие нравы наблюдались во всех слоях общества.
Св. Кесарии Арльский в своих проповедях говорит о том, как в харчевнях того времени мужья хвастались числом любовниц, что означало своеобразное понятие о супружеской жизни. В этой области наблюдался полный упадок: развод или отвержение жены по прихоти мужа настолько вошли в обычай, что епископы почти не осмеливались протестовать... Языческих храмов оставалось еще множество... Собор, состоявшийся в Клиши в 626 г., осудил язычников, приносивших жертвы идолам, а в самом Риме папам приходилось бороться против более или менее открытых празднований Луперкалий. 150 лет после крещения Хлодвига в армии франков приносили в жертву женщин и детей богу войны... Умственный уровень быстро снижался... Древние литературные сочинения повреждались путем подмены подлинных текстов... вследствие чего литературные памятники исчезали... В конце VII в. архиерейская библиотека в Толедо, столице Испании (в Толедо же имели место поместные Соборы в VII в., разбиравшие такие важные догматы, как исхождение Святого Духа. См. глава III, § 1 и 3), имела сочинения одного лишь классика — Цицерона" (Daniei Rops. "L'Eglise des Temps Barbares", Paris. 1950, p. 304-306).
Ничего нет удивительного в том, что Римская церковь, окруженная невежеством, как непроницаемой стеной, постепенно отступила от Православия.
4. Примеры погрешимости пап в вопросах "веры и нравов"
Католики утверждают, что даже самые скандальные из пап, как, например, Александр VI Борджия (отец и любовник Лукреции), в вопросах веры соблюдали чистоту праотеческого учения и догматов.
Средний католик имеет весьма отдаленное представление о папах, сменившихся на престоле св. Петра. Несколько веков подряд на "конклавах"17 кардиналы выбирают высокообразованных, сведущих в мировой политике и нравственно безупречных пап, преимущественно итальянцев.
Папы, со времен Муссолини вновь считающиеся государями "церковных штатов", которыми они управляют монархически, окружены в древнем Ватиканском дворце всеми современными удобствами: они говорят по радио, ездят в автомобилях, интересуются всеми новейшими открытиями в области техники и науки. Они располагают строго избранной и веками испытанной администрацией — римской курией, — от которой зависят бесчисленные конгрегации, комиссии, судебные и дисциплинарные органы и учреждения, контролирующие огромную иерархию Римской церкви во всех странах света. Ватикан — это образцовая организация, возглавляемая папой.
История Римской церкви, как мы увидим, как и всякая история, изобилует примерами святости и греховности. Каждый человек подвержен грехам и ересям; недостойные пастыри встречались во всех церквах, и против них, для ограждения Церкви от лжеучений, апостолы и святые отцы учредили принцип соборности, единственно гарантирующий непогрешимость Церкви.
Как было указано нами, христианские догматы Православия не были сочинены отдельными лицами, а явились исповеданием сонма святителей и ученых богословов, представлявших на Вселенских Соборах подлинно всю Церковь. Вот почему догматы эти нерушимы. Всякий раз, когда побуждаемые гордыней те или иные пастыри отделялись от этого основного принципа и нарушали постановление Соборов, их учения, осужденные Церковью, постепенно исчезали. Ярким примером такого пастыря был Арий, образованнейший и пламенный проповедник, которому удалось оторвать от Церкви целые народы. И что же осталось от его лжеучений? Никакая ересь не страшна Церкви, признавшей принцип соборности: когда заблуждается епископ или патриарх, остальные соблюдают чистоту доктрины и направляют Церковь по пути Вселенских Соборов и согласно учению св. отцов.
Совсем иное, когда дело идет о Римской церкви: возглавляется она папой, ''викарием" или "наместником Христа", как он величается. С I Ватиканского Собора, т.е. с 1870 г., католики признали догматически его непогрешимость в вопросах "веры и нравов ", когда он говорит "екс-катедра". Все сведено к одному лицу — папе. Страшное в этой, современной нам ереси то, что догмат непогрешимости касается всех пап, бывших и будущих.
Согласно этого, все папы должны считаться в одинаковой мере обладающими непогрешимостью, этим атрибутом одной только Церкви, несмотря на то, что Римская церковь, допустив у себя еретическое учение "филиокве" и другие новшества, а, главное, как будет указано, соблазнившись выдуманной теорией о вселенском главенстве папы, во избежание соборного осуждения стала всеми мерами добиваться и добилась разрыва с Православием. Лишившись этим соборной благодати, папа прибавил к прежним своим заблуждениям новые, из коих самым вопиющим явился догмат о папской непогрешимости как попытка обожествления римского епископа. Как будет многократно нами подчеркнуто, Ватиканский Собор, введший этот догмат, действовал вопреки всем христианским традициям, так как был лишен, как и все римские соборы, созванные после разрыва XI в., всякого права на "вселенскость". Собор этот, как и его определения, явились произвольным актом Пия IX и его курии, а новый догмат логическим завершением политики папы Николая I в IX в. и Агафонова послания патриархам, утверждавшего непогрешимость римского престола на основании слов Спасителя о вере, обращенных к св. Петру (см. §3).
Для того чтобы показать абсурдность подобного невероятного определения, мы приведем несколько примеров, взятых из речей католических же епископов, произнесенных на I Ватиканском Соборе против утверждения догмата о непогрешимости. Примеры эти были приведены американским епископом Гонолли, Юрием Штросмайером и Игнатием Деллингером.
Папа Виктор (192)-— сначала одобрил монтанизм, затем его осудил. Монтан, евнух и жрец богини Цибелы (во Фригии), приняв христианство, стал выдавать себя за пророка и посланника Божьего, призванного очистить Церковь путем перестройки ее иерархии. Осужденные и отлученные соборами в Иерополе и Анхиале (170 г.), монтанисты усилились в Северной Африке.
Марцеллин (296—303) — был идолопоклонником. Он вошел в храм Весты и принес жертву богине.
Либерии (358) — согласился на осуждение св. Афанасия и решился принять арианство для того, чтобы его вызвали из ссылки и вернули на прежнюю кафедру. Блаж. Иероним писал о Либерии: "Побежденный ссылкой, Либерии подписался под ересью" (S. Hieron. "Chronica" et "De viris illustrious").
Вагилий (538) — купил папство у Велизария, полководца императора Юстиниана. Он нарушил свое обещание и ничего не заплатил.
Гонорий (625) — придерживался монофелитства. О. Гратри основательно это доказал. В 634 г., в ответ на послание Сергия, патриарха Константинопольского, сторонника этой ереси, папа написал: "Мы исповедуем одну только волю во Христе, потому что Божество восприняло не грех наш. а наше естество, и в таком виде, какой оно имело до повреждения грехом". В 638 г. император Ираклий обнародовал "Изложение Веры" ("Экфазис"), составленное патриархом Сергием и одобренное Гонорием, повелевающее признавать "Одного Христа и одну волю", что и было ересью.
Римский Собор 679 г. осудил монофелизм и его авторов. Во время Константинопольского Собора, на заседании 28 марта 681 г., отцы осудили всех этих еретиков-монофелитов и прибавили следующее: "Мы также анафематствуем Гонория, бывшего папой Древнего Рима, ибо в посланиях его к Сергию, мы усмотрели, что он во всем разделил мнение последнего и санкционировал его богопротивные учения".
Римский же папа Лев II (682—684), преемник Агафона, послал императору в 682 г. письмо, полностью согласное с решением Собора касательно анафемы Гонория, "который, — писал папа, — не постарался прославить нашу Церковь, проповедуя апостольское вероучение, а дозволил, по негодному предательству, запятнание сей Церкви незапятнанной" (E.Amann. "L'Egiise des premiers siecles", 1928).
Адриан II (867—872) — объявил гражданские браки действительными, а Пий VII (1800—1823)—осудил их.
Стефан VI (896—897) — приказал вырыть из могилы тело папы Формозы (891 —896), одеть в папское облачение, а персты, которые он слагал для благословения, отсечь и бросить тело в реку Тибр, объявив его клятвопреступником и беззаконным. (При папе Николае I Формоза, епископ Портуанский, добивался патриаршего титула для себя, будучи папским посланником в Болгарии. См. гл. III.) За это Стефан был впоследствии заключен в тюрьму, отравлен и удавлен.
Роман (897) и Иоанн X (914—928) — восстановили память Формозы. Ученый историк, кардинал Бароний написал о папском дворе и Римской церкви следующее: "Как она бесславна! В Риме управляют только сильные придворные. Они-то и продают, и выменивают, и покупают епископство, и, страшно сказать, осмеливаются возводить на престол св. Петра своих любимцев, лже-пап".
Католический св. Бернард, лучший проповедник своего века, основатель монашеского ордена и вдохновитель II Крестового Похода, порицая папу, восклицал: "Можешь ли ты показать мне в этом великом городе Риме какое-нибудь лицо, признающее тебя за папу, если только оно не было подкуплено золотом или серебром?"
Церковный историк XVIII в. аббат Флери писал, что смуты, происходившие при избрании пап, достигали таких крайностей, что за восемь лет было возведено и свержено восемь пап.
Знаменитая Феодора, жена сенатора Феофилакта, возведши на престол любовника своего под именем Иоанна IX (898—900), деспотически управляла Римом. Власть эту она передала потом столько же развратным, как и она сама, дочерям своим, Мароции и Феодоре.
Первая, возведя на папство своего любовника Сергия III (904—911), имела от него сына, которого в свое время также сделала папой.
Младшая сестра ее Феодора возвела в свою очередь на папский престол тоже своего любовника, Иоанна X (914—928). Но Мароция была хитра; не желая делиться властью с сестрой, она схватила папу Иоанна X, заперла его в крепости св. Ангела, где, по одним сведениям, его уморили голодом, а по другим —удушили подушками. Когда же достиг совершеннолетия ее сын, прижитый от Сергия III, она сделала его папой, Иоанном XI (931 — 936).
Это время женского управления Римом продолжалось почти 60 лет. Другой сын Мароции, Альберих, положил конец этому постыдному женскому управлению, засадив мать свою в темницу, отняв у брата своего, папы, всякую светскую власть и окружив его самым бдительным надзором.
Следовавшие за Иоанном XI папы ограничивались одним духовным управлением, и Рим в продолжении 22-х лет отдохнул под разумным и твердым управлением Альбериха. После его смерти римляне, к своему несчастью, избрали папой Иоанна XII (955—964), недостойного сына его, наследовавшего все гнусные пороки своих бабок: из Латеранского дворца он сделал вертеп разврата, церковные украшения раздавал любовницам и дошел до того, что иностранки боялись при нем посещать храм св. Апостолов, вследствие ожидавших их там насилий, без разбора, замужних, вдов или девиц.
Когда император Оттон I прибыл в Рим, народ, присягнувший ему в верности, принес бесчисленные жалобы на своего папу, например, на то, что он совершал литургию без причащения св. Даров, продавал духовные места, поставил за деньги 10-летнего мальчика епископом в Тоди, посвятил диакона в конюшне, выколол глаза своему духовнику, оскопил Иоанна, кардинала-диакона и проч. Папа Иоанн XII выработал так же особый тариф штрафов за отпущение грехов в пользу "Апостольской Исповедальни" (PenitencerieApostolique).
Убийство мирянами священника стоило 7 гро, мирянина мирянином— 5 гро.
Плотские грехи сделались для Римской церкви выгоднейшим источником доходов на долгие века: отпущение греха блуда священника с монахинями, совершенного в монастыре или вне оного, либо священника со своими племянницами, кузинами или крестницами штрафовалось в размере 67 франков 11 су 6 денье; противоестественные грехи стоили священнику 219 фр. 14 су.
Монахини же, любодействовавшие с мужчинами в монастыре или вне оного, платили значительно дороже, чем монахи: 131 фр. 14 су 16 денье. Грех прелюбодеяния расценивался одинаково для мирян обоего пола — 87 фр. 13 су. (Папа Лев Х (1513—1521) значительно повысил этот тариф.)
Папа Иоанн XII весьма терпимо страховал кровосмешение: грех этот, совершаемый с сестрами или матерью, стоил всего... 40 су.
Все эти подробности взяты из известного труда "Штрафы Апостольской Исповедальни" Дюпин де Сент-Андре (Dupin de Saint-Andre. "Les taxes de la Penitencerie Apostolique"), изданного в 1520 г. и переизданного в 1741 г. в Риме и, наконец, в 1879 г.
Геласий I (492—496) объявил, что Римская церковь является судьей всякой другой церкви и не может никому быть подвластной.
Цезаропапизм Карла Великого, судившего в Риме папу Льва III и самовольно назначавшего епископов империи, продолжался и при его преемниках, не стеснявшихся, кроме того, распоряжаться и церковным имуществом. Папа Николай I (858—867) получил тиару по желанию императора Людовика II (855—875).
Созванный императором собор, осудив и свергнув Иоанна XII, избрал нового папу под именем Льва VIII (963—965). Но едва Оттон оставил Рим, как Иоанн, скрывавшийся до тех пор, возвратился и, прогнав своего соперника, стал беспощадно мстить своим врагам, отрезая им носы и уши, отрубая руки, покамест сам, наконец, не был убит одним оскорбленным мужем. Римляне избрали на его место Венедикта V (964—965), но Оттон принудил их принять прежде поставленного им папу Льва VIII, и на соборе, в котором участвовали духовенство и миряне, за Оттоном и его наследниками-императорами признано было право назначать наследников римского королевства, утверждать избрание пап и давать инвеституру епископам. Таким образом, без императорского согласия нельзя было избирать ни пап, ни патрициев, ни епископов. Напомним, что в свое время Византийским императорам принадлежало подобное право утверждать избрание пап.
Постановление Римского Собора сильно отразилось на Италии средних веков, и между папами и императорами позже разразилась вражда, известная под именем "спор из-за инвеститур".
Венедикт VI (972—974) — был свержен и умерщвлен враждебной ему партией.
Вонифатий VII (974—985) — уморил голодом в крепости св. Ангела папу ИоаннаХIV (983—984) и сам погиб насильственной смертью.
Иоанну XVI (985—996) — отрезали нос и язык, выкололи глаза и он умер в тюрьме.
Понятно, что таких пап римляне не признавали вовсе своими владыками, и Кресцентий, равно как и сын его Иоанн, управляли Римом как республикой, по примеру других итальянских городов той эпохи. В 991 г. французские епископы, на соборе в Сен Базиль де Вержи отказались повиноваться папам, "этим чудовищам, исполненным бесчестиями, лишенных божественной и человеческой учености". Это породило временную "схизму".
К довершению унижения церкви, на папский престол был выбран Венедикт IX (1033—1048), мальчик 10-ти лет, из которого с годами вышло чудовище разврата, напоминавшее Калигулу и Гелиогабала: он вел в Латеране жизнь турецкого султана, грабя и убивая римлян по произволу и по прихоти; он серьезно замышлял жениться на дочери Герарда Сакса и, наконец, продал свое папство по формальному акту, заключенному 1 мая 1045 г., Иоанну Грациану, ставшему Григорием VI (1044—1046). Этот папа, уличенный в симонии на Соборе в Сутри, созванном императором Генрихом III, добровольно сложил с себя купленное им папство. Генрих, коронованный в Риме избранным новым папой Климентом II (1046— 1047), восстановил там всецело свою власть, предоставив себе утверждение и инвеституру пап и приняв присягу от римлян всех сословий.
Пасхалий II (1099—-1118) и Евгений III (1145—1153) — одобрили дуэли, которые запретили Юлий II (1503—1517) и Пий IV (1559—1560).
Вонифатий IX (1389—1404) сам торговал священными предметами, а его мать и братья—духовными должностями, почетными местами и приходами.
Иннокентий IV (1243—1254) писал следующее: "Папы, наследники Иисуса Христа, подлинного Царя и Иерея по чину Мелхиседекову, получили царскую власть одновременно со властью архиерейской, царство земное вместе с царством небесным".
Иоанн XXIII (1410—1415) — отвергал бессмертие души и был низложен Констанцским Собором в 1415 году.
Сикст V (1585—1590— одобрил издание Библии и чтение оной; Пий VII осудил читающих Библию.
Климент XIV (1769—1774) — уничтожил орден иезуитов, одобренный Павлом 111(1534—1549). Пий VII восстановил этот орден в прежних правах.
Примеры эти не нуждаются, нам думается, в комментариях касательно степени потенциальной непогрешимости, коей должны были обладать эти св. отцы... Нам могут возразить, что и в других Церквах, например Греческой, тоже были недостойные патриархи, хотя и далеко не столь скандального поведения. Повторим еще раз: ни один патриарх никогда не дерзнул именоваться "Викарием Христа" и не был никем признаваем непогрешимым ни в чем. Согласно святоотеческого учения и определения отцов Никейского и Константинопольского Соборов — непогрешима лишь Святая Соборная и Апостольская Церковь, ибо Глава ея Сам Иисус Христос.
5. Заключения о вселенском главенстве пап
(Из "Соображений для епископов Собора
по вопросу о папской непогрешимости",
Игнатий Делпингер, октябрь 1869 г.)
Чтобы понять, что представляло из себя папское первенство в первые века христианства и уяснить себе причины, переродившие его в средние века, нам кажется целесообразным указать следующее.
I. Папы не принимали никакого участия в созвании Вселенских Соборов. Все эти Соборы, на которых присутствовали епископы из разных стран, были созываемы императорами, которые никогда не обращались к папам с предварительным спросом. Если папы считали Собор необходимым, то должны были обращаться со своими представлениями и просьбами к императорскому двору (как это сделали Иннокентий в деле св. Иоанна Златоуста и Лев после Собора 449 г.). Но и в этом случае они не всегда успевали r своем желании, как то и случилось с упомянутыми папами.
2. Председательство на Соборах не всегда предоставлялось Риму, хотя почетного первенства папы никто в Церкви не оспаривал.
В Никее и на обоих Ефесских Соборах 431 и 439 г. председательствовали другие; точно так же на V Вселенском Соборе в 553 г., в Халкидоне в 451 г. и в Константинополе в 680 г. папские легаты не председательствовали.
А то, что и сами папы никогда не заявляли притязаний на исключительное право председательства, видно из поступка Льва I, который послал своего делегата на Ефесский Собор, хотя знал, что председательствовать на нем будет епископ Александрийский.
3. Соборные определения, касались ли они догматов или церковной жизни, не нуждались в утверждении их папами. Сила и власть этих определений заключалась в единодушном признании их церковным согласием (консенсус), проявляющимся на Соборах отцами оных.
Так как этот принцип соборности противоречил позже выдуманной римской теории, то придумали, будто решения I Вселенского Собора были утверждены папой Сильвестром I (314—335) (см. гл. III, §1).
4. В первом тысячелетии Церкви не было ни одного случая, чтобы папы издали какое-нибудь догматическое определение, касающееся всей Церкви. Их догматические заявления, когда нужно было осудить какую-нибудь ересь, являлись ответами на вопросы епископов и становились правилом веры лишь тогда, когда были прочитаны, рассмотрены и приняты Собором.
5. Папы не имели ни законодательной, ни правительственной, ни судебной власти над другими патриархами. Только поместный Собор Сардикийский (347) дал им повод претендовать на последнюю. На этом Соборе было определено (впрочем, это определение относилось только к личному праву папы Юлия), что папа имеет право при посредстве римского уполномоченного созывать суд над епископами и, в случае вторичной апелляции, произносить последний приговор. Это решение не было принято ни Восточной, ни Африканской Церквами: первая никогда его не соблюдала, а вторая — всегда отвергала и, вообще, до появления "Исидоровых Декреталий" (см. гл. III, § 1), это правило никогда и нигде не имело силы. "Мы решили, — писали африканские епископы в 419 г. папе Вонифатию I, — не допускать такого притязания" ("Non sumusjam istum ivphum passuri") ("Epist. Pontil..."ed. Constant, p. 1013).
Папы никогда не делали никакой попытки исполнять власть законодательную. По их собственному свидетельству, долгое время имели силу на Западе только правила I Никейского Собора, на Востоке же, кроме того, решения восточных Соборов. Заявления и распоряжения пап не считались церковными законами, так как они были известны только некоторым епископам и церквам. СIV в., вместе с появлением Дионисиевского Сборника стала распространяться мысль, что некоторым папским посланиям принадлежит власть законодательная; но эту власть приписывали лишь тем папским посланиям, которые изданы были от имени римских Соборов и касались частных церквей. Если бы папы стали добиваться формального управления всей Церковью, это оказалось бы невозможным: через случайно созываемые Соборы управлять было нельзя, а другого органа управления не было.
О духовных судах, конгрегациях, куриях и пр. не было еще ничего слышно. Римский клир был устроен, как и всякий другой, и выполнять тогда обязанности, лежащие теперь на курии, не было ни повода, ни нужды.
6. Никто не думал приобретать себе у пап освобождения от выполнения церковных законов. Предписывать законы, от исполнения которых мог бы освободиться тот, кто заплатил деньги, считалось бы позорным и глупым. Право "вязать и решить", по всеобщему мнению, принадлежало Римскому епископу наравне со всеми другими.
7. Папы не имели права исключать кого-либо из церковного общения. Правда, они могли отказывать некоторым епископам и церквам в своем общении и признании (что они и делали часто), но это не имело никаких последствий для непризнанных в отношении их к другим епископам и церквам. Так было, например, при антиохийском разделении (361—413). И, наоборот, папы могли принимать в свое общение тех, которые были исключены из других церквей, но не могли принятым ими в свое общение доставить также общение и остальных церквей.
8. Долго не знали в Риме ничего об особых правах, якобы унаследованных папами от св. Петра. Знали только об обязанности пап заботиться о благе Церкви, быть стражами Дома Божьего и хранить постановления Соборов. Только после названного выше Сардикийского Собора (поместного), стали утверждать, что папам принадлежит право верховного суда. Однако же сам Иннокентий 1(402—4!7), который правилу Сардикийского Собора старался придать самое широкое значение и на его основании присваивал себе суд во всех важнейших вопросах Церкви, ссылался только на Собор и отцов. Преемник его Зосима (417—418) также утверждал, что это были отцы, которые даровали Римскому престолу то преимущество, по которому папский суд должен считаться последним и решающим.
Но когда Халкидонский Собор в своем 28-м правиле пояснил, что отцы, по причинам политического значения Рима, предоставили этой Церкви преимущество первенства, то папа Лев I не осмелился возражать, хотя он сильно противился возвышению Константинопольского престола и предоставлению ему равных прав с Римским. Не принижение папского престола, а только притязательность восточных патриархов и нарушение 6-го правила Никейского Собора (предоставляющее Александрии и Антиохии в их областях те же права, что и Риму в области Итальянской Церкви) явились причиной отказа Льва I утвердить Халкидонский Собор. Несколько лет перед этим тот же папа внушил императору Валентину III издать эдикт, который подчинил всех епископов Западной Церкви (практически только Италии и Галлии) папскому престолу. В императорском указе, вместе с правилами Сардикийского Собора и величанием Рима, указывалось и на заслуги св. Петра как на первое основание той обширной власти пап, которой все епископы должны подчиняться.
Однако в своих сношениях с Византией и Востоком, Лев I не осмеливался приводить это основание, могущее уничтожить ненавистное Риму 28-е правило Халкидонского Собора, и он предпочитал ссылаться на 6-е правило Никейское. Остались бесплодны и возражения его преемников.
Определение Халкидонского Собора вошло в полную силу и определило с тех пор положение Восточной Церкви и ее взгляд на преимущества Рима.
9. Теория, которую позже назвали папской, была с отвращением отвергнута св. Григорием Великим, этим лучшим и величайшим папой. По этой теории один лишь папа имеет полноту власти в Церкви, все же другие епископы являются лишь его слугами и помощниками; всякая власть происходит от папы и всякий епископ только помогает ему в управлении епархией.
10. Существовали поместные церкви, которые никогда не были в зависимости от Рима, никогда не имели с ним сношений, однако это не считалось недостатком и не препятствовало церковному с ними общению. Таковой была Церковь Армянская, в которой достоинство примаса долгое время сохранялось в потомстве местного ап. Григория Просветителя. Свободной от всякого влияния Рима была и великая Сирийско-Персидская Церковь в Месопотамии и в западных землях царства Сассанидов. То же можно сказать и об Эфиопской, или Абиссийской, Церкви, которая была в единении с Церковью Александрийской.
На Западе в течение целых веков сохраняли самостоятельность Церкви Ирландская и Старо-Британская.