Первые столкновения с Римом
1. Изяслав и папа
Европейские историки, пишущие о Древней Руси, слишком часто замалчивают или сознательно уменьшают, во-первых, ее быстрый культурный расцвет благодаря приобщению к Православию, а, во-вторых, заслуги князей и духовенства в деле распространения христианства среди языческих племен. Казалось бы, приведенные нами примеры из истории Киева до монгольского завоевания, достаточно свидетельствуют о культурном уровне Руси времен Ярослава, т.е. о полном преобразовании языческой варяго-славянской психологии за каких-нибудь 70 лет после Крещения. Киевское законодательство, сложившееся благодаря греческому влиянию, несомненно, явилось в ту эпоху самым гуманным и передовым, образование расширялось и суровые языческие обычаи постепенно исчезали из русского общества, уступая место христианским. У русских, как и у других народов, были свои коренные недостатки, явившиеся причиной ссор, междоусобиц и войн, но таковые же наблюдались тогда повсюду в не меньшей степени.
Историки Запада, столь усердно подчеркивающие русскую "отсталость", русскую "азиатщину" и т.д., как-то вскользь упоминают о Киевском периоде, хотя похвалы Адама Бременского и других путешественников достаточно красноречивы. Крупнейший французский историк Мишлэ именует Ярослава царем! Кроме таких промахов, удивляющих нас у известных историков, имеется целый ряд писателей, совершенно сознательно отрицающих роль Византийского патриархата в развитии православной культуры на Руси; больше того, "Послание народам России" от 7 июля 1952 г. папы Пия XII, утверждает что Россия всегда пребывала в единении с Римской церковью, вплоть до 1448 г.! Налицо ни на чем не основанное огульное суждение, исходящее, как ни странно, от главы церкви, славящейся своими учеными историками и архивами. Это доказывает стремление Рима всячески умалить Вселенское Православие либо тенденциозными сочинениями, либо клеветой.
Причина этих явлений вполне ясна: культурный расцвет Киевской Руси, канонически зависевшей от Византийского патриарха, по времени совпал с прискорбным отделением Западной церкви от Вселенской в 1054 г. Как и в других православных епархиях, латинские заблуждения и новшества оказались осужденными и в Киеве. Игнорируя это, римские писатели предыдущих десятилетий задались целью доказать, что Русская Церковь не только оставалась в единении с Римом, но и признавала "вселенский" авторитет римского епископа — папы. Как и в рассмотренном нами "болгарском вопросе", тут поражает каноническое невежество таких писателей: как могла Русская Церковь, являясь зависимой от Византии епархией, а не автокефальной Церковью, произвольно признавать или нет чужую юрисдикцию, не имевшую никакого к ней отношения? Как могла Русь, только что принявшая Православие во всей его чистоте, неожиданно принять "филиокве" и все осужденные новшества Рима? Разумеется, это — полный абсурд, и утверждающие его писатели просто рассчитывают на полное невежество своих читателей, воспитанных на столь же невежественных сочинениях о Руси, изобилующих в Европе и в Америке. К сожалению, к ним приходится причислить такого известного католического востоковеда, как о. Жюжи (см. "Schisme Byzantin", Париж, 1941 г.).
Несомненно, Киев — культурный европейский центр, к которому стекались принцы и рыцари XI в., явился бы в ту эпоху для пап ценнейшей находкой и, кроме того, незаменимой опорой на Востоке Европы. Вместо Руси, непоколебимо православной, Рим принужден был опереться на насильно втянутую в его орбиту Польшу, что и явилось главной причиной бед, впоследствии обрушившихся на Восточную Европу.
Помимо указанной нами разницы между Киевской Русью и западными феодальными государствами в области законодательной и культурно-просветительной, существовала между ними весьма существенная разница и в их отношении к религии. В первой части (см. гл. III, § 4; гл. IV, § 5) мы вкратце коснулись пропасти, постепенно углубившейся между латинским духовенством и народной массой. В XI в., по примеру пап, преимущественно заботившихся об увеличении "земель св. Петра", епископы и игумены превратились уже в феодалов-вельмож, присвоивших себе все права светских господ, жестоко обращавшихся с рабами, воюющих и бесчинствующих. Даже после введенной Гильдебрандом реформы безбрачия духовенства во Франции епископы продолжали открыто жить с женами, причем в некоторых областях архиерейская жена имела первенство перед женой графа. Повествуя о высшем духовенстве XI в., историк Мишлэ приводит примеры нравов женатых епископов, занимавших следующие кафедры в Бретании: Кимпер, Ванн, Ренн и Нант. Григорий VII принужден был приказать монахам возмутить народ, дабы заставить епископов, под угрозой восстаний, отказаться от своих жен и наложниц. Уже в IX в., при Карле Великом, от епископа прежде всего требовались храбрость и удаль; Мишлэ рассказывает, как император Карл хвалил только что назначенного им архиерея за то, как тот ловко вскочил при нем на коня. За робость, германские епископы сместили Христиана, архиепископа Майнского, и папа одобрил его низложение. В XI в. нередко кафедры раздавались детям или подросткам из знатных семей, в качестве прибыльных угодий; так, Атто дэ Вереей (Atto de Verceil) стал архиепископом... в шесть лет! (Michelet. "Histoire des Croisades", p. 140-144 et suiv.). Едва ли стоит говорить, что в Киевской Руси, да и во всей истории Русской Церкви, таковых безобразий не существовало; в Киеве о них говорили с омерзением.
Расцвет Православия в Киеве поразил Рим как несомненный успех ненавистной Византии. Мы видели, что, укрепившись всеми способами как государи, папы стали расширять свою церковь за счет славянских православных государств. Вслед за Моравией, в конце X в. латинскому духовенству подчиняется
Венгрия, а затем и Польша, откуда король Мечислав II в угоду Риму изгнал православное духовенство в 1025 г.56 Оставалась Русь, поражающая западный мир своим всесторонним развитием. Русские князья, пока существовала крепкая центральная власть в Киеве, были для Рима недосягаемы путем оружия, поэтому начались попытки соблазнить их мощью папы.
Когда Киевское государство пало, Рим, зорко следивший за событиями, немедленно завязывает сношения с татарскими ханами и папа Иннокентий IV посылает в Монголию своего легата. О легате этом — Плано Карпини — мы расскажем своевременно, заметим лишь, что он присутствовал при торжественном возведении на трон хана Гаюка, выбранного татарским "курултаем "(курултай— общее собрание, избиравшее ханов), в 1246 г. на озере Геука. Убедившись в том, что татары не ослабили Русскую Церковь и не уничтожили национальное чувство, а, как мы видели, принуждены был и в самой Орде разрешить русским основание епархии, латиняне решили прибегнуть к насилию. Потерпевши фиаско в Св. Земле, папа бросил на русские окраины подчиненных ему рыцарей-крестоносцев — шведов и немцев. Однако это насилие, примененное Римом в XIII в., достигло не большего успеха, чем льстивые приманки князей в эпоху Киевской Руси. Вернемся и мы к этой эпохе.
В Древней Руси, славившейся своим гостеприимством, с давних пор наблюдалась большая терпимость в отношении различных религий, вследствие наличия разноплеменных народов, с которыми Русь сожительствовала или торговала. Немецкие и скандинавские купцы, обосновавшиеся в Новгороде, естественно, придерживались латинских верований: издавна шведы основали там свою церковь св. Олафа, а немцы — церковь св. Петра; кроме того, эти последние и на Ладоге имели свой храм св. Николая, с примыкающими к нему землями и кладбищем. В XI в. летописи приводят строгие осуждения, высказанные Киевскими иерархами по поводу латинских заблуждений и пороков, приведших к расколу; из летописей мы знаем также о некоторых знатных иностранцах, добровольно отказавшихся от латинства. По словам летописца, некий вельможа Шимон Варяг, родственник Норвежского короля, явившийся на службу Киевскому князю, "оставил латинскую буесть и истинно верова" (т.е. принял Православие) вместе со своей челядью и дружиной, всего до трех тысяч человек (Проф. Вернадский. "Звенья русской культуры"). Вскоре после Римской схизмы, киевские митрополиты обнародовали послания, резко осуждающие отступников-латинян. Около 1073 г. митрополит Георгий (1067-1077) написал трактат, перечисляющий не менее семидесяти латинских заблуждений; его преемник — св. Иоанн II (1077-1089) запретил всякое общение с Латинской церковью, объяснив причины отвержения оной от Вселенского Православия; митрополит называет Римскую церковь "гнилым членом, отрезанным и отброшенным от Соборной Церкви" ("Летопись церковных событий" епископа Арсения Новгородского, 1898 г.). Подобно ему и митрополит Никифор I (1103-1121) в Послании к Владимиру Мономаху особенно осуждал Рим за приставку "филиокве" и писал: "злую мысль держат они (латиняне. — Прим. авт.) испорченным и скудным смыслом, делая прибавления в Святом Правиле, т.е. "Верую". Св. Отцы написали так: "и в Духа Святаго Господа Животворящаго, иже от Отца исходящаго", а они прибавили: "иже от Отца и Сына" .Это есть великое зловерие, приводит к жидовству и Савелиевой ереси. Прибавкою этою они отвергают веру Св. Отцов I и II Соборов и слово Христово, сказанное апостолам о ниспослании Святаго Духа: "Егда приидет Утешитель, Дух Истины, иже от Отца исходит". Если Христос не сказал: "иже и от Сына", то как они дерзнули прибавить?... Латинские отступления укоренились с тех пор, как старый Рим заняли немцы и овладели тою землею... Старые люди, хранившие закон Христа, апостольский и святоотеческий, скоро перемерли; по смерти их, молодые и неопытные последователи прелести немцев и вошли в различные отступления. Несмотря на увещевания и советы других Церквей, они не хотели отстать от зла, творимого ими и потому были отринуты нами" (курсив наш).
Преп. Феодосии Печерский с предельной резкостью осуждает латинскую веру и пишет: "Вера их зла и закон их не чист; они икон не целуют, а пост мясо едят, на опресноках служат... Множеством ересей своих они всю землю обесчестили... Нет жизни вечной живущим в вере латинской..." и т.д.
Сын Ярослава Мудрого, князь Изяслав I, был дважды изгнан из Киева, сперва киевлянами, затем своими братьями Святославом и Всеволодом. Желая всеми способами вернуть свой престол, он обратился за помощью к иностранцам, сперва к королю польскому Болеславу, затем к императору Генриху IV, врагу Болеслава. Оба государя приняли от Изяслава богатые дары, но помочь ему отказались, опасаясь киевского войска. Тогда Изяслав отправил сына своего Ярополка просит содействия у папы, знаменитого Гильдебранда, незадолго до этого принявшего римскую кафедру под именем Григория VII (1073-1086). Историк С.Соловьев пишет, что как в Майнце Изяслав обещал Генриху IV в благодарность за помощь признать его власть, так Ярополк в Риме обещал подчиниться римскому престолу. Единственным результатом ходатайства Ярополка было письмо Григория VII к польскому королю Болеславу, прося его вернуть Изяславу взятые у него дары; король не исполнил этой просьбы.
Иной помощи Изяслав не получил. Когда брат его Святослав умер в 1076 г., Всеволод примирился с Изяславом на Волыни и уступил ему княжий стол. Разумеется, Изяслав, как и сын его Ярополк, вернувшись на родину, скоро позабыли о своих мытарствах при иностранных дворах. Тем не менее, этот не лестный для Изяслава эпизод оказался в наше время совершенно извращенным Римом и в упомянутом нами послании папы Пия XII от 7 июля 1952 г. истолкован как доказательство признания Киевскими князьями папской верховной власти в Церкви. В послании приводится любопытный документ — письмо Григория VII от 1075 г., адресованное Изяславу и его супруге. Папа пишет, что Ярополк "пожелал принять ваше царство из наших рук, как дар св. Петра после того, как он принес присягу верности св. Петру, Главе Апостолов... и мы вручили от имени св. Петра правление вашим царством" . Из этого следует, если письмо папы не является очередным римским подлогом, что Григорий VII, очевидно, совершенно игнорировавший киевский порядок княжеского престолонаследия, почему-то вручил "царство" вовсе не Изяславу, аЯрополку, хотя миссия его в Риме была именно снискание содействия для своего отца, а отнюдь не для себя. Как бы то ни было, попытка папы, мнившего себя вправе раздавать царства во всем мире, совершенно провалилась: Ярополк никогда не предъявлял никаких прав на Киевский стол и скончался православным в 1086 г. Что касается оппортуниста Изяслава, получившего в третий и последний раз Киевское княжение, он также оставался всегда верен Церкви, причем, его современником был митрополит св. Иоанн II, писавший поучения, столь резко обличавшие латинство.
Митрополит Никифор, как было сказано, написал трактат в 20 пунктов на запрос Владимира Мономаха: "Почему латиняне отвергнуты были от Святой Соборной Церкви?" Перечислив главнейшие римские отступления, митрополит заключает трактат следующими словами: "Прочитай это, князь, и не раз, но два раза и больше, сам и сыновья твои; князьям как от Бога избранным и призванным на правоверную веру надобно разуметь слова Христовы и основание церковное твердое на свет и наставление порученным им от Бога людям".
Никифор оставил подобное поучение и другим князьям, как бы предчувствуя готовившиеся для Руси испытания от латинян.
Сохранилось любопытное письмо епископа Матфея Краковского, в котором польский архипастырь пытается заманить крестоносцев на Восток Европы, именно на Русь, злонамеренно представляя русских как неких варваров. В Польше узнали о готовившемся в Европе II крестовом походе, и Матфей счел своевременным указать вдохновителю крестоносцев, известному Бернарду Клервосскому (1091 -1153), на пользу, могущую быть Риму от обращения русских в латинскую веру. Вот выдержки из этого послания: "Русские многочисленны, как звезды, и живут как бы в ином мире: им знакомо лишь имя Спасителя ...Смягчите сердца этих варварских народов и вы станете вторым Орфеем, новым Амфионом.... Русский народ не желает сообразовываться ни с латинской, ни с греческой церковью, но отделяясь от той и от другой, не пребывает ни в одной из них в общении таинств". Таковы были ложные сообщения Матфея, провокационно адресуемые латинскому Западу. Однако Киевская Русь тогда еще была слишком сильна, чтобы крестоносцы могли обрушиться на нее без риска.
В Западной Руси княжил Роман Мстиславич Волынский, затем Галицкий (1199-1205). Он отличился своими походами против поляков и венгров, и Волынский летописец величает его даже "великим самодержцем всея Руси", собравшим Волынь и Галич в одно государство; летописцем подчеркивается храбрость его как воина, и мудрость как правителя. Слава Романа простиралась далеко за пределы Галича; он был известен в Византии и на Западе как выдающийся государь. Папа Иннокентий III, желая оградить верные ему польские земли от столь предприимчивого соседа и заодно увеличить церковные владения Рима присоединением к ним Галицкого княжества, отправил к Роману своего легата. В 1203 г. этот легат прибыл ко двору русского князя и стал красноречиво доказывать ему превосходство латинской веры над "схизматической". Летописец, приведший эту любопытную беседу, сообщает, что Роман совершенно поразил папского легата своими богословскими аргументами. Легат, судя по лживым польским наветам, думал легко сразить "варвара" своей ученостью, но неожиданно сам оказался разбитым по всем статьям умным и образованным противником, бывшим, кроме того, искусным диалектиком. Видя, что Романа невозможно убедить в догматическом превосходстве романизма, легат прибег к иному средству. Он стал говорить о папе как о могущественном государе-властелине Запада, о его дворе, о послушании Римскому престолу всех других государей и, наконец, дал понять Роману, что, взамен обращения в латинство, Иннокентий готов даровать ему многие города и земли; "Мечем св. Петра, папа сделает тебя великим королем". — прибавил легат. Однако, эти лукавые речи не обольстили Романа; он вынул из ножен свой мечи ответил: "Имеется ли у папы подобный меч? С ним мне иного меча не нужно". Сконфуженный легат принужден был удалиться.
Вскоре посте этого эпизода, как известно, крестоносцы захватили Константинополь и в течение почти 60 лет "Латинская империя", с благословения Иннокентия III, угнетала всячески ненавистных Риму "схизматиков"-греков (см. ч. I, гл. IV, § 2). Несмотря на хитрости и всевозможные интриги латинян, имеющие целью прервать наложенную св. Владимиром связь русской митрополии с патриархатом, патриаршая кафедра, перенесенная из захваченной крестоносцами Византии в Никею, продолжала, как и в древние времена, окормлять Русскую Церковь и поставлять ее митрополитов, даже после падения Киевской Руси.
2. Св. Александр Невский и рыцари-монахи
Иннокентий III не смутился поражением своего легата перед твердостью Романа Галицкого. Не имея еще возможности прибегнуть к насилию, папа написал в 1207 г. льстивое послание русским, призывая "дочь вернуться к матери и член к главе" ("Ut filiam reducat ad matrem et membrum ad caput").
Папа собирался также отправить на Русь особого легата, но раздумал и ограничился посланием. Усилия его преемников убедить русских князей и духовенство признать римское главенство и отказаться от греческой юрисдикции оставались тщетными. Напрасно латиняне изощрялись всячески умалить покоренную ими, как они думали, навсегда Византию и представить ее русским в самом жалком виде, уверяя, что церковная зависимость от этой униженной нации недостойна славного русского народа. Папа Григорий IX (1227-1241) сделал последнюю попытку в таком духе в своем послании к Великому князю Владимирскому, Юрию II Всеволодовичу, незадолго до того, как князь погиб на берегах реки Сити (1238), сражаясь против войск Батыя ("Historica Russiae Monum", III, № , XXXIII).
Повторим, что татарское иго дало надежду Риму воспользоваться ослаблением Руси для того, чтобы навязать силой оружия нежеланную русским латинскую веру.
Уже в VIII в. Карл Великий предпринял завоевания славянских народов, населявших западную часть Прибалтики. Один из его преемников — император Конрад ІІІ (1138-1152), организовал крестовый поход, чтобы покорить племена бодричей, любичей и поморян57.Славяне отважно сражались со своими заклятыми врагами-немцами, но потерпели поражение из-за отсутствия единения между племенами, что являлось коренным недостатком вообще всех славян как восточных, так и западных. После своей победы немцы постепенно стали продвигаться дальше на Восток, где лежали русские земли. Земли эти с глубокой древности были населены языческими народностями, принадлежавшими к двум крупным разветвлениям: литовцами (ливы, куры, летты, земигола, или жмудь, и т.д.) и финнами (чудь, эсты, водь и др.). Племена, расположенные на Севере, относились к Новгородским владениям, а южные зависели от князей Полоцких.
В 1158 г., повествует Нечволодов, в устья Западной Двины бурей занесло немецкое судно. Немцы были встречены туземцами (ливами) недружелюбно и принуждены были силой добыть себе пристанище. Вскоре, однако, между ними завязались торговые сношения. Бременские торговцы стали возить товары в устья Двины и основали там два поселка-крепости—Укскуль и Дален.
Когда папа Александр III (1156-1181) узнало язычниках-ливах и о проникновении к ним немцев, он отправил в их земли монаха Мейнгарда для проповеди. Мейнгарду удалось получить разрешение от князя Полоцкого на постройку в Укскуле церкви и он начал свою работу среди ливов. Язычники отнеслись к этому крайне враждебно и стали угрожать самому миссионеру; те, кого Мейнгарду случалось крестить, погружались в Двину, желая этим "смыть" крещение и отослать его обратно немцам. Монаха Феодориха, спутника Мейнгарда, ливы чуть было не принесли в жертву богам за случившееся во время его пребывания солнечное затмение. Опасаясь печального исхода для своей миссии Мейнгард, ставши епископом, попросил папу объявить крестовый поход против строптивых язычников. Как известно, крестовые походы позже сделались весьма действенным, хотя и крутым, способом укрощения всяких внутренних расколов и неурядиц, опасных для латинства, а попутно — и методом прозелитизма; так, на юге Франции крестоносцы Иннокентия III в потоках крови потопили еретиков альбигойцев.
В 1193 г. на место умершего Мейнгарда папа послал к ливам епископа Бартольда и, наконец, объявил крестовый поход с отпущением грехов для всех его участников. Тем временем у эстонского берега утвердились датчане короля Канута VI и их священники стали крестить язычников. Ливы, встретив приплывший к ним немецкий корабль крестоносцев, обратились к Бартольду с такой речью: "Отпустите войско домой, а ты ступай с миром на свое епископство; кто крестился, тех можешь принудить оставаться христианами; других же убеждай словами, а не палками" .Произошла битва, Бартольд был изрублен ливами, но немцы победили. Опустошив страну, воины окрестили насильно язычников, оставив для них священников, и уехали обратно. После их отъезда ливы сразу же стали окунаться в Двину, а священников выгнали с позором (А.Нечволодов. "Сказанья о Русской Земле". СПб, 1913, ч. II, с. 234, и др.)
Мы нарочно подробно описали эти первые шаги латинских миссионеров в Прибалтике, чтобы подчеркнуть разницу между методами прозелитизма латинского и православного приблизительно в то же время. Нам также показалось интересным рассказать, каким образом в Прибалтике обосновались немцы.
Вместо погибшего епископа Бартольда Иннокентий III прислал в Прибалтику еп. Альберта Бугсгевден, который оказался опытнее своих двух предшественников. Он основал в 1200 г. город Ригу, ставший вскоре форпостом латинства для действий против язычников и русских "схизматиков". Альберт, еп. Ливонский и Рижский, желая окончательно закрепить Ливонию за немцами, прежде всего обнес Ригу толстой стеной, чтобы предохранить свой город от всяких случайностей, затем поехал в Германию набирать наибольшее число поселенцев. Чтобы облегчить немцам заселение этой области, Иннокентий III, кроме щедрых индульгенций и отпущения грехов для участников нового крестового похода, разрешил распределить между немцами завоеванные ими языческие земли, по мере обращения туземцев в латинство. Эта приманка, разумеется, сильно увеличила число новых колонистов и миссионеров.
Альберт также получил одобрение папы на созданный его трудами из рыцарей, прибывших в Ригу, новый орден воинов-монахов. В 1202 г. Иннокентий официально утвердил устав "меченосцев" (Gladifers), родственный по духу статуту тамплиеров (храмовников). Меченосцы носили белый плащ с нашитыми красным мечом и крестом на плече и двумя красными мечами на груди; впоследствии вместо креста, они стали носить звезду. Во главе ордена стоял магистр, находившийся в ленной зависимости от Рижского епископа.
Долгое время рыцари опасались трогать русских князей, которых Альберт уверял, что орден предназначен лишь для обращения туземцев-язычников. Немцы значительно расширили свои владения "огнем и мечом". Вскоре слух о возможности обогатиться в балтийских краях, с легкой руки папы, стал распространяться в Германии среди рыцарей и мелкопоместных баронов. Многие давно завидовали богатствам, приобретенным на Востоке некоторыми удачливыми крестоносцами; всем известны были и сокровища, собранные тамплиерами, но вести из Св. Земли приходили неутешительные: в 1187 г. франки потеряли Иерусалим и стало ясно, что дело проиграно окончательно. Пока венецианцы, французы, фламандцы и прочие участники 4-го крестового похода наживались в захваченной ими Византии, немцы, поощряемые папами, толпами переселялись в Прибалтику, где они рассчитывали завоевать себе богатые земли у неверных, будь они язычники или "схизматики", что для немцев было одно и то же.
В 1225 г. на Балтийском побережье между Неманом и Вислой, появились завидовавшие лаврам меченосцев тевтонские рыцари-монахи. Они носили черную тунику и белый плащ с черным крестом на левом плече. Тевтонский орден утвержден был папой в 1192 г.; согласно их уставу, близкому тэмплиерскому, но более суровому, орден состоял исключительно из немцев, принадлежавших к старинным рыцарским фамилиям. Кроме общих монашеских обетов, тевтонцы обязывались, вступая в орден, ухаживать за больными и драться против врагов латинской веры. Орден располагал в то время значительным недвижимым имуществом, подаренным государями. Хотя рыцари эти были сперва предназначены для Св. Земли, как и прочие воинские ордена, однако, вследствие неудач Рим разрешил им, как и меченосцам, двинуться на Восточную Европу. Тевтонским рыцарям принадлежит заслуга покорения литовского племени пруссов, которые издавна делали набеги на польские земли; это и дало мысль польскому князю Конраду Мазовецкому обратиться за помощью к тевтонцам. После долголетней войны прусские земли были покорены орденом и превратились в немецкое государство, вошедшее в ленную зависимость от германского императора.
После того как немцы укрепились в устьях Зап. Двины, Вислы и Немана, между рыцарями-монахами началась рознь. Ливонский епископ Альберт Буксгевден умер в 1229 г., так и не дерзнувши напасть на русские владения.
Напав на земли князей Полоцких, немцы, рассчитывая на поддержку императора, наконец сбросили маску и, пользуясь своим числом, захватили некоторые русские владения: по Двине — Кукейнос и Герсик, а в Новгородской области — Юрьев, который они переименовали в Дерпт.
Теснимые со всех сторон немцами, литовские племена, тем временем, объединились и, воспользовавшись нападением рыцарей на Полоцкое княжество, литовский князь Миндовг, в свою очередь, захватил некоторые русские области. Любопытно, но немецкое нашествие явилось толчком к образованию Литвы из разноплеменных вышеупомянутых нами народностей. Князь Владимир Полоцкий, учитывая угрозу для своих владений со стороны Запада, попытался воспротивиться натиску меченосцев, но потерпел неудачу при осаде Кирхгольма, а кроме того, флот, высланный Вальдемаром королем Датским, доказал ему численное превосходство врагов-латинян. Пользуясь княжескими междоусобицами, рыцари и литовцы стали продвигаться, каждые со своей стороны, вперед, несмотря на ожесточенное сопротивление русских. Татарское нашествие с Востока, латинское — с Запада, казалось, должны были раздавить совместными действиями разрозненное русское государство.
К счастью, в Новгороде княжил в это время Ярослав Всеволодович, умный и энергичный государь. Заботясь о распространении Православия во всех краях обширного Новгородского государства, он в 1227 г. отправил проповедников в Карельскую землю. Когда он увидел грозную опасность для Новгорода и для Православия со стороны наступающих меченосцев, он принялся за тщательную реорганизацию своего войска. В 1234 г. новгородская рать ударила на меченосцев с такой силой, что немцы, не ожидавшие подобной удали от русских, потерпели полное поражение. Лучшие ливонские рыцари погибли и магистр ордена — Волквин — приписал эту катастрофу отказу тевтонцев соединиться с меченосцами, что заставило этих последних сражаться с русскими без поддержки. Как бы то ни было, победа новгородцев была полной и немцы запросили мира под Юрьевом. Ярослав обложил этот город данью, с условием выплачивать оную даже его преемникам. Как отметил С.Соловьев, договор этот, впоследствии нарушенный орденом, дал повод Иоанну Грозному начать действия против Ливонии в XVI в., обвинив ее в неуплате дани.
Победа Ярослава лишь временно приостановила наступление папских воинов на Русскую землю. Вскоре старший брат Ярослава, Великий князь Владимирский Юрий II, погиб в битве при Сити. Батыевы полчища, опустошив Рязань, Суздаль и другие земли, устремились к Новгороду и не доходя ста верст до города, неожиданно повернули на юго-восток. Новгород чудом спасся от ига. Ярослав унаследовал в 1238 г. Владимирский стол и, понимая неминуемую гибель для Руси, от одновременных нападений татар и латинян, решился обеспечить свой тыл с Востока. Он изъявил покорность Батыю, к которому поехал в Золотую Орду, и получил от хана ''ярлык" (грамоту) на великое княжение во Владимире.
Ливонский магистр Волквин настолько поражен был победой русских, что стал опасаться за немецкие земли, принадлежавшие ордену. Он принялся взывать к тевтонцам о помощи и в 1235 г. попросил еще раз магистра Германа фон Зальц согласиться на слияние их орденов. Тевтонцы не стремились к этому, будучи сами чересчур заняты колонизацией захваченных земель, а кроме того, меченосцы пользовались у них плохой репутацией. Все-таки в ответ на призыв Волквина Герман, наконец, отправил в Ливонию двух своих командоров, дабы произвести следствие о поведении меченосцев и проверить слухи об их безнравственности. Командоры, вернувшись, заявили перед орденским капитулом, собранным в Магдебурге наместником магистра в Пруссии Людвигом фон Оттинген, что меченосцы насильники, воры и корыстолюбцы. Тогда капитул признал слияние с ними невозможным.
В 1236 г. на меченосцев напали литовцы, разбили их, и в этой битве погиб сам Волквин. Уцелевшие от этого поражения меченосцы отправили на этот раз послов прямо в Рим, умоляя папу Григория IX ускорить, его властью, слияние с тевтонским орденом. Папа, поняв безвыходность положения ливонских рыцарей- монахов и слабость их, а также учитывая грозящую им опасность со стороны русских, которых до тех пор считал парализованными татарами, поспешил принять необходимые меры. В 1237 г. папа совершил объединение меченосцев с тевтонами58и провинциальным магистром в Ливонии был им назначен Герман Балк, прославившийся при покорении прусских земель. Папа принужден был также убедиться в недостойном поведении меченосцев в Прибалтике: оказалось, что, помимо весьма безнравственного поведения, рыцари-монахи превращали жителей завоеванных областей в своих рабов и позволяли себе крайне грубо с ними обращаться. Григорий приказал своему легату в Риме епископу Моденскому обращенных в христианство жителей впредь не порабощать и дозволять им ходить в церковь!
Насколько меченосцы послушались этих папских требований можно судить по новым порицаниям, высказанным в 1318 г. Авиньонским папой Иоанном XXII: он резко осуждал бесчинства и насилия, которые продолжали творить в Прибалтике ливонские рыцари.
Объединив немецких рыцарей-монахов, папа опубликовал в 1237 г. буллу, объявляя новый крестовый поход для обращения в латинство северных областей, обещая отпущение грехов всем участникам. Король Швеции, Ерик Картавый, завидуя датчанам, а особенно немцам, давно хлопотал о подобной булле и, в свою очередь, напал на Новгородские земли и на Карелию
Рассчитывая на скорое падение Руси вследствие татарского нашествия, западные враги, одно время озадаченные поражением меченосцев, снова стали теснить русских, стараясь до татар захватить независимые области. Рим, как было сказано, поспешил завязать дипломатические сношения с Ордой, закрывая глаза на только что совершенные татарами разрушения церквей и на христианскую кровь, ими пролитую.
Наконец, татарским нашествием воспользовались литовцы для того, чтобы подвинуться по направлению к Смоленску. Великий князь Ярослав, укрепив дипломатические сношения с Ордой, в 1239 г. напал на литовское войско, разгромил его и захватил много пленных. Следующие военные операции он уже предоставил вести своему сыну Александру Ярославичу, заменившему его на Новгородском княжеском столе. Ярослав получил предписание от татар отправиться в Монголию к великому хану и умер в Азии в 1246 г., не успев вернуться на Русь.
Итак, в 1240 г. на Новгородские земли напали почти одновременно немецкие рыцари, шведы и литовцы. Князь Александр не растерялся и, не дожидаясь подмоги со стороны владимирских полков, с небольшой дружиной двинулся сперва навстречу шведам. Ими командовал знатный вельможа Биргер, основатель столицы Стокгольма и один из наиболее воодушевленных папской буллой шведских полководцев. Шведы находились уже на Неве при впадении в нее Ижоры и приготовлялись идти на Ладогу. Неожиданно 15 июля 1240 г. на них напал Александр Ярославович и после жестокой битвы разбил на голову шведских крестоносцев. По преданию, накануне битвы русскому воину Пелгусию явились святые князья-мученики Борис и Глеб, плывшие на ладье, и сказали, что идут на помощь их сородичу князю Александру. Победа эта особо отмечена в летописях как победа Православия над латинством, причем шведы в них прозваны римлянами. После этого блестящего дела князь Александр получил прозвище "Невский".
Воспользовавшись отсутствием князя, немецкие рыцари-монахи взяли город Изборск, затем, путем измены — Псков (некстати находившийся в то время в ссоре с Великим Новгородом) и прошли в Водскую Пятину. Когда, наконец, враги приблизились меньше чем на 30 верст, новгородцы отрядили во Владимир своего Владыку с посольством, прося срочного возвращения к ним Александра Ярославича. Князь поспешил им на выручку, в 1241 г. отнял у немцев все взятые ими города, а в 1242 г. отобрал и Псков.
Чтобы очистить окончательно русские земли от латинян, Александр Невский, призвав благословение Божие на свое правое дело, сумел так воодушевить войско, что всюду русские сражались блестяще и по пятам рыцарей вошли в земли самого ордена. На льду Чудского озера 5 апреля 1242 г. произошло знаменитое Ледовое побоище, закончившееся полным поражением рыцарей- монахов, или "божьих дворян", как звал их народ. Потери рыцарей убитыми и попавшими в плен были настолько значительны, что крестоносцы не посмели больше касаться русских областей. Интересно, что в рыцарском стане находились, кроме немцев, крестоносцы-французы, итальянцы и англичане, наживы ради и в угоду Риму напавшие на Русь.
Покончив с немцами и шведами, Александр Невский устремил свои войска против литовцев, упорно осаждавших полоцкие и новгородские окраины. Русские одержали над ними ряд побед и окончательно разбили их в 1245 г. у озера Жизца. Освободив Русь от страшного западного врага, коварно рассчитывавшего воспользоваться ее ослаблением для латинизации западных областей, Александр Невский, после кончины Ярослава, в 1246 г. стал Великим князем Владимирским.
Политически Александр последовал примеру Ярослава и старался всегда изъявлять покорность хану, видя в этом единственное средство для спасения Руси. Несколько раз он ездил в Орду, чтобы выхлопотать прощение для провинившихся князей и горожан.
Слава о его чудесных победах над немцами, шведами и литовцами распространилась во всем мире; хан Батый пожелал даже устроить в честь победителя крестоносцев прием в Орде и милостиво отнесся к Александру; такое же уважение сумел снискать он и у брата Батыя, хана Берке.
По поводу сношения Александра Невского с Ордой, куда он ездил как ходатай за Русь, подобно св. Алексию, митрополиту Московскому, следует отметить, что он никогда не делал татарам уступок в вопросах веры. Никогда Александр не позволил себе и другим князьям идейно общаться с ханами. Эта твердость, как и описанная нами мученическая кончина св. князя Михаила Черниговского, только возвысила престиж Православной Церкви в глазах монголов. Благодаря этому, как мы видели (см. гл. I, § 4), с 1261 г. ханы разрешили открытие архиерейской кафедры в столице Сарае. О татарской веротерпимости свидетельствуют интереснейшие записки, оставленные уже упомянутым нами Плано Карпини.
Францисканский монах Карпини был послан папой Иннокентием IV59 легатом к монголам, чтобы изучить их нравы и заручиться на всякий случай их союзом. Легат после торжеств при выборе в Монголии великого хана Гаюка прожил два года в Золотой Орде (1246-1247). Он писал, что свобода вероисповеданий была татарами введена законом. Действительно, даже среди родственников хана впоследствии появились крещеные, а сами ханы стали выплачивать содержание духовенству, находившемуся в Орде. Услышав о святости митрополита Алексия, хан Чанибек испросил его молитв за ханшу Тайдулу и она исцелилась60. В 1313 г. хан Узбек даровал св. митрополиту Петру особый ярлык, гласивший: "Кто дерзнет порицать Веру Русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрет!" Историк Елпатьевский насчитал двести монастырей, выстроенных на Руси во вторую половину татарского ига.
Все это свидетельствует, прежде всего, о крепости и жизненности русского Православия, сумевшего не только в столь краткий исторический период создать своеобразную русскую культуру, но и предохранить ее от татар. В этом главная заслуга и признак достоинства православных архипастырей и пастырей, а также доказательство их примерной жизни и благочестия: будь русское духовенство порочным или бесчестным — погибло бы навсегда дело св. Владимира, а с ним и мечта о национальном возрождении Руси.
Вернемся к Александру Невскому. Когда в Риме узнали об окончательном провале крестового похода и о жестоких потерях, понесенных немецкими рыцарями-монахами, после гнева, охватившего папский двор против "схизматиков", пробудилось невольное уважение к князю-полководцу. В XIII в. в Европе больше всего уважали храбрость и силу, и хотя в пятилетний срок Александр разрушил долголетнюю подготовительную работу Рима, все же папа не смог не подивиться этом подвигом, совершенным, несмотря на татарское иго. Следовательно, папа Иннокентий IV (1243—1254) решил круто изменить свою политику в отношении русских и попытаться иным путем воздействовать на Александра. В 1248 г. папа отправил в Россию чрезвычайное посольство во главе со знатными кардиналами Гальдом и Гемонтом.
Прибыв во Владимир, послы вручили Великому князю папское послание, помеченное 8 февралем 1248 г. Иннокентий IV предлагал Александру перейти в латинскую веру со всем русским народом, утверждая, что покойный отец его — Ярослав высказывал это желание перед смертью в Орде папскому легату Плано Карпини; Ярослав будто бы соглашался признать главенство папы, только смерть помешала ему перейти в латинство и, наконец, он обещал легату перевести и всю Русь в его веру. В послании усердно превозносились достоинства Александра и, между прочим, говорилось следующее: "Слышали мы о тебе, князь, что ты честен и дивен и велика земля твоя; поэтому прислали мы к тебе от 12 кардиналов двоих хитрейших, Гальда и Ремонта, да послушаешь учения нашего" ("Historica Russ. Monum."l,#LXXVIII).
Это был чистейший вымысел, в дошедших до нас записках Карпини говорится о смерти Ярослава, но нет и намека на то. что писал Иннокентий IV.
Возмущенный этим, Великий князь обвинил папу и кардиналов в коварной лжи. Тогда послы стали хвалить латинскую веру и убеждать Александра принять ее. уверяя, что этим путем он не только получит дружбу и союз всех западных государей, но и найдет среди них союзников, чтобы победить татар! Кардиналы наивно предложили в качестве таких помощников... только что разбитых Александром рыцарей-монахов.
Выслушав все это и с трудом сдерживая справедливый гнев на клевету, возводимую папой на его покойного отца, Александр грозно ответил: "Слышите, посланцы панежетни и прелестницы преокаянные: от Адама и до потопа и от потопа и до разделения язык и от разделения язык и до начала Авраамля и от Авраамля до приития Израилева сквозь Чермное море, а от начала царства Соломона до Августа царя, а от начала Августа до Рождества Христова и до страсти и до Воскресения Его, а от Воскресения Его и на небеса Восшествия и до царствования Великаго Константина и до Перваго Собора и до Седьмого Собора — сия вся сведаем добре, а от вас учения не принимаем" .
Посрамленным послам пришлось уехать ни с чем...
Александр Невский умер, возвращаясь из Орды, в 1263 г. Вся Русь оплакивала его как доброго "страдальца" за Русскую Землю. Церковь причислила его к лику святых.
3. Галицкая Русь и Литва
Древнее Галицкое княжество, бывшее юго-западной окраиной, или украиной, Киевской Руси, простиралось от восточных Карпат до Западного Буга. Столицей его был Галич на Днестре. Равнинная часть княжества называлась "Червенскими городами", в честь старого города Червеня с его пригородами. Географическое положение Галича в XI в. было, как пишет Платонов, неустойчивым, т.к. на Карпаты нападали угры (венгры), на Червенские города — поляки, а с юго-востока Галичу всегда угрожали беспокойные степные кочевники — половцы. Поэтому Галич считался в Древней Руси незавидным княжеством и из Киева посылали туда преимущественно самых молодых князей и изгоев. Учреждение княжества было решено на Любечском съезде, в конце XI в. Расцвет Галича начался при князе Ярославе Осмомысле (1152—1187). Благодаря соседству с Западной Европой и своим плодородным землям галицкие города завязали выгодную торговлю с венграми и поляками и в княжество устремились иностранные и русские поселенцы. Ярослав сумел настолько объединить и укрепить Галич, что из незавидного княжества выросло благодаря его гению государство, сносившееся самостоятельно с Византией, Болгарией, Венгрией, Польшей, угрожавшее беспокойным половцам и влиявшее даже на Киевскую княжескую политику. Недаром в старейшей русской эпической поэме "Слово о полку Игореве" автор обращается к Ярославу следующим образом: "Галичский Осмомысле Ярославе! Ты высоко сидишь на своем златокованном столе, подперши горы Угорския своими железными палками, заступив путь королю угорскому и затворив ворота Дунаю... Ты отворяешь ворота Киеву и стреляешь с отцов золотого стола салтанов (половецких. — Прим. авт.) .
Когда род Ярослава пресекся, княжеством овладел в 1199 г. уже знакомый нам Волынский князь Роман Мстиславич, соединивший оба государства во едино и прославившийся своими походами против западных врагов, к которым в начале XIII в. присоединились еще литовцы; Литва, как мы видели, образовалась государственно из разных языческих племен, которых стали теснить и покорять папские крестоносцы-немцы.
Сын Романа Даниил Галицкий, несмотря на долгую борьбу со своими строптивыми боярами, желавшими всячески ослабить княжескую власть, получил даже Киевский стол, что свидетельствует о его способностях. Только ему удалось сломить лютую боярскую оппозицию, как разразился татарский погром. Даниил укрылся в Польше и, вернувшись, нашел Волынь и Галич разоренными Батыем. Тотчас же он энергично принялся за постройку новых городов и восстановление старых, в княжество стали возвращаться бежавшие от татар жители и стекаться приглашенные Даниилом иностранные колонисты: немцы, венгры и поляки.
Даниил сильно опасался новых столкновений с татарами и решил искать союза у западных государей для похода на Орду. Его иностранные соседи посоветовали ему обратиться в Рим, не будучи в силах сами выступить против свирепых монголов, наводивших страх на всю Европу.
В 1246 г. Даниил обратился к папе Иннокентию IV, уже нам известному, прося содействия. Папа в течение четырех лет убеждал Даниила принять латинство и написал в Галич в этот период больше 16 посланий, суля князю королевский венец. Напрасно князь возражал папе, говоря, что ему важно получить реальную помощь, а не королевский титул. Иннокентий IV прислал в Галич епископа Альберта с миссией "возглавить русское духовенство". В 1249 г., так и не получив никакого положительного ответа от папы, Даниил изгнал латинского епископа из Галича.
В 1253г. снова князь стал просить папу о помощи, и в следующем году папа прислал ему в качестве своего легата грека- униата из Мессины с королевской короной для князя в качестве наиболее убедительного аргумента; однако о содействии ничего точно сказано не было. Начинались те же унизительные торги, что и в XV в. между Византийскими императорами и папами по поводу помощи против турок (см. ч. I, гл. IV, § 2).
Даниила стали уговаривать его польские соседи — король Болеслав, князь Мазовецкий и др., доказывая ему, что принятие латинства являлось непременным условием для благоприятного разрешения в Риме вопроса о содействии против татар.
Скрепя сердце, в 1255 г. Даниил, наконец, принял королевский венец и короновался в г. Дрогичине, объявив, что признает папу своим отцом и "наместником св. Петра". Когда же легат стал требовать от него обращения всего княжества в латинство, Даниил отказался, до "имеющего быть Вселенского Собора"; совесть ему не позволяла совершить насилие над православным народом, ненавидящим латинскую веру. Разумеется, Иннокентий IV, как позже и Евгений IV, никакой реальной помощи оказать не мог, а на его воззвание к крестовому походу против татар, обращенное к Чехии и Польше, никто не отозвался, настолько силен был страх перед монголами.
Когда, тем не менее, в Галич прибыл прусский архиепископ с намерением привести к присяге папе самого Даниила и всех его подданных, новоиспеченный король, наконец раскусивший грубый маневр папы, объявил, что прерывает всякое общение с Римом.
Тогда папа, чтобы покарать строптивого князя, прибег к оригинальному действию: он "подарил" Галицию сопернику Даниила — литовскому князю Миндовгу! Дело в том, что Миндовг в 1252 г. использовал то же средство, что и Даниил, т.е. перешел в латинство, чтобы спасти Литву от ливонских меченосцев. Однако Миндовг оставался язычником в душе и, обезопасив свое княжество от рыцарей и укрепившись, в момент, когда папа преподнес ему Галицию, уже успел отбросить латинскую веру, принятую из расчета! Но даже если бы он и захотел принять странный "подарок" папы, он не смог бы справиться с Даниилом и русским войском. Этот эпизод сильно уронил авторитет Рима, как и описанный нами подлог в послании к св. Александру Невскому, совершенный Иннокентием IV.
Даниил Галицкий остался православным, успешно воевал с литовскими племенами и покорял их благодаря своей отваге. Заставив литовцев платить ему дань, Даниил согласился, наконец, на примирение. Миндовг принял Православие вместе со своим сыном Войшелком, и дочь его вышла замуж за кн. Шварна Даниловича.
Верность Православной Церкви Даниил сохранил до самой смерти; скончался он в 1264 г. Наследники Даниила не смогли уберечь Юго-западную Русь. Пользуясь их междоусобицами, снова подняло голову властолюбивое боярство, и в XIV в. Волынь была захвачена Литвой, а Польша овладела Галицией.
Вернемся к Литовскому юному княжеству. Мы уже рассказали о враждебности литовских племен к обращавших их "огнем и мечом" немцам. Интересно отметить, как раз обратное отношение их к русским православным проповедникам, с конца XII в. проникшим в литовские земли. Проповедниками этими являлись смиренные монахи из соседних княжеств. Объединенные княжеской властью, литовцы стали одновременно с рыцарями завоевывать русские земли и в 1240 г. овладели Новогрудком (Новогородок), Слонимом, Брестом и т.д. Уже тогда среди литовских удельных князей некоторые стали принимать православную веру, но язычество держалось крепко. Отбитые от Новгорода и Пскова св. Александром Невским, литовцы захватили ряд русских областей Полоцка, Витебска и Смоленска; от Волыни и Галича Миндовга отбил, как мы видели, князь Даниил Романович. Миндовг задался целью спаять воедино русских и литовцев для образования государства, достаточно сильного, чтобы воспрепятствовать передвижению на Восток немцев. Русские, подпавшие под власть Литвы, смирились с этим, предпочитая Литву татарскому владычеству.
После убийства литовскими князьями в 1263 г. чересчур гибкого Миндовга в Литве начались смуты, продлившиеся около 50 лет. За этот промежуток времени стало заметно расширение и укрепление среди литовцев русского культурного влияния. Благодаря своему этническому превосходству в новом государстве русские почти всюду заняли "ключевые позиции", перенося в Литву сложившуюся в Киевской Руси цивилизацию. Грубые методы немецких колонизаторов и миссионеров вселили в литовцах неподдельное отвращение к западноевропейской системе, что, разумеется, облегчало проникновение русской культуры. Помимо непрестанной проповеди Православия среди язычников, русские ввели в Литве свой порядок городского и волостного управления, стратегию, осадное искусство, школы и т.д. Князь Гедемин, с 1316г. давший "Русско-Литовскому Великому Княжеству" крепкое единовластие, был женат на русской, семья и придворные его говорили по-русски, а в Европе титул Гедемина гласил: "Rex Litwinorum Ruthenorumque" ("Король литовцев и русских"). Ставши свободным от татарского ига и на две трети русским центром, Литва безболезненно достигла при Гедемине присоединение юго-западных русских княжеств от Полоцка до Киева, а сын Гедемина Ольгерд подчинил себе Киев, занял Волынь, Чернигово-Северскую область и Брянск.
Литовской столицей при Гедемине сделалась Вильна на реке Вилии, приток Немана. Узнав про крещение в православную веру двух своих придворных Круглеца и Кумеца, которых крестивший их русский священник Нестор назвал Антонием и Иоанном, Ольгерд велел их повесить на дубе вместе с другим крестившимся придворным Евстафием. Наконец, он сам внял увещеваниям своей жены — православной княгини Витебской и в 1360 г. принял крещение; над телами трех повешенных им мучеников он выстроил Св. Троицкий Виленский монастырь. Про Ольгерда русская летопись отзывается с похвалой за то, что он строил свое государство "не столько силою, елико мудростью".
В связи с политическими переменами менялась и церковная юрисдикция. По просьбе Галицких князей, патриарх Исайя Византийский (1323—1333) дал Галицкому епископу титул митрополита. Когда же Галиция после смерти князя Юрия в 1337 г. отошла к Польше, св. Феогност, митрополит Киевский и всея России, получил в сентябре 1347 г. от патриарха извещение через императора Иоанна VI Кантакузена о том, что Галицкая митрополия упраздняется и переходит в его юрисдикцию. Феогност в 1348 г. совершил поездку в Галич и принял дела. В 1356 г., когда Православная Церковь в Литве укрепилась, патриарх Каллист I передал митрополиту Роману, жившему в Новогрудке, следующие кафедры: Галич, Владимир-Волынский, Перемышль. Холм, Луцк, Полоцк и Туров. В то время св. Алексий, митрополит Киевский и всея Руси, правил в Москве. Последним митрополитом Всероссийским, носившим титул "Киевского и всея России", был св. Иона, умерший в 1461 г. Преемники его, начиная с Феодосия (1461—1464), стали величаться уже "Московскими и всея Руси", а титул "Киевского" остался за Литовским митрополитом.
По просьбе Литовских князей, в 1376 г. патриарх Филофей (1362-1376) поставил им митрополитом серба Киприана, который впоследствии по просьбе Вел. кн. Василия Димитриевича переехал в Москву, где стал митрополитом всея Руси.
Епископ Арсений Новгородский в своей "Летописи"61 упоминает про удельное княжество Бырладское, находившееся между реками Серетом и Прутом, в которое входили города Бырлад, Текуч и Малый Галич (теперешний Галац). В марте 1360 г. Феодор Кориатович, князь Мукачевский, внук Гедемина, пожаловал дарственной грамотой монастырю св. Николая, построенному им близ Мукачева, два селения и право сбора "десятины" с других имений. В грамоте этой говорится следующее: "...В монастыре сем братии постановляем быть из монахов русских, да служат в нем непрестанно Господу Богу". В 1354 г. Феодор, теснимый Ольгердом, уступил свои права на Брацлав и Подольские земли королю Людовику I Венгерскому взамен Мукачева, находившегося на границе Галиции.
Последний Галицкий митрополит Антоний, поставленный по требованию Казимира Польского, умер в 1391 г., посвятив двух молдавских епископов — Иосифа и Игнатия.
Расширению Литвы за счет русских областей при Ольгерде и других Гедеминовичах стала препятствовать возросшая и укрепившаяся Москва; в ней Русь, наконец, обрела тот естественный государственный центр, которым не суждено было стать ни Киеву, ни Владимиру-Суздальскому и на который претендовала, пользуясь татарским игом, Литва.
В судьбах "Русско-Литовского Великого Княжества" внезапно произошли коренные перемены, повлиявшие на весь дальнейший ход истории Восточной Европы.
Король Людовик I Венгерский, унаследовавший польский престол от дяди своего, короля Казимира Великого, умер в 1382 г., оставив единственной наследницей дочь Ядвигу, которой присягнули вельможи, собравшиеся в Радоме.
В 1385 г. в Польшу прибыли послы от сына Ольгердова — Ягайло (на крещении Якова), просить руки Ядвиги. Поляки очень надеялись на этот брак, дабы путем совместных действий с Литвой сдерживать немцев, которые, отрезав Польшу от моря, все время теснили ее земли. Литва, со своей стороны, потеряв захваченную рыцарями-монахами Прибалтику, издавна считала немцев опасными соседями, а поэтому надеялась на союз с Польшей.
Латинское духовенство, приобретшее большое влияние при польском дворе, убедило Ядвигу согласиться на брак с литовским князем, предвидя от этого громадную выгоду для Рима. Действительно, брак Ядвиги оказался чреватым немаловажными последствиями.
Ягайло в отличие от своего отца был человеком беспринципным и честолюбивым, и возгорел желанием стать королем. Он даже изъявил готовность отречься от Православия, принять латинство и отдать Польше без откупа всех пленных, взятых во время польско-литовских войн.
Приняв имя Владислава, он перешел в латинство вместе со своими братьями и двоюродным братом Витовтом, и свадьба его с Ядвигой была торжественно отпразднована в Кракове в 1386 г.
Литва и Польша соединены были в одно государство.
Латинский мир с ликованием узнал о совершенной "унии" и польское духовенство обрадовалось долгожданной возможности вступить в деятельную борьбу с ненавистной православной "схизмой".
Прежде всего началась жестокая война с язычеством. Литва, как мы видели, была государством полуязыческим, полуправославным. Витовт, назначенный королевским наместником в Литве, дал волю польским миссионерам в языческих областях, которые они принялись крестить "огнем и мечом". Особенно потерпело от них племя жмудь: народ стал переселяться, лишь бы не попасть в руки проповедникам. Положение стало до того серьезным, что сам Витовт принужден был попросить некоторых миссионеров покинуть тот край62.
Ввиду крепкой позиции, занятой в Литве Православием, латиняне не посмели сразу применить к русским методы насилия. Православные стали постепенно лишаться разных гражданских прав; желающим вступить в брак с католиками предлагалось переходить в латинскую веру и т.д.
Несмотря на численное превосходство в Литве русских, поляки, с разрешения Владислава, стали всячески притеснять "схизматиков", устранять от крупных должностей и заменять латинцами. Насильное ополячивание Литвы введением вместо русских польских обычаев, латыни и т.д. не замедлило породить сильнейшую культурную и национальную междоусобицу. Зная врага. Православная Церковь бдительно ограждала свою паству.
В Киеве до самой смерти отличался своей твердостью и преданностью Церкви князь Владимир Ольгердович. В 1440 г. Киев превратился в удел литовских князей, а в 1471 г. после смерти Симеона Олельковича, последнего удельного князя из Ольгердова рода, Киев стал простым воеводством. Заметим, что князь Симеон прославился своими заботами по восстановлению древней Печерской церкви. Понимая важность сохранения Киевской кафедры как центра Православия в Западной Руси, Византийский патриарх восстановил там митрополичью кафедру Киевскую и Галицкую.
Витовт, чтобы наладить хорошие отношения с немцами, отдал им жмудь, упорно противящуюся латинской проповеди. В 1399 г. великий магистр тевтонского ордена, усиленный прибытием западных крестоносцев во главе с Карлом, герцогом Латорингским, напал на это племя. Крестоносцы стали крестить язычников насильно, своими методами, одновременно обращая их в немецкое подданство. Устрашенные язычники устремились обратно в Литву, и Витовт предупредил рыцарей об опасности народного восстания. Действительно, угнетенные жмудины вышли из лесов и устроили страшную резню, беря немецкие замки приступом и уничтожая целые гарнизоны крестоносцев. Жмудины послали к Витовту делегатов, прося его заступничества в следующих выражениях: "Орден ищет не душ, а земель наших. Кто хочет других умывать, должен быть сам чист. Сжальтесь над нами, мы просим крещения, но вспомните, что мы люди тоже, сотворенные по образу и подобию Божию, а не звери какие... От всей души хотим быть христианами, но хотим креститься водою, а не кровию'" . Однако польское духовенство не было мягче рыцарей и несчастные жмудины оказались между молотом и наковальней.
Рыцари устремились на Литву, захватили окраины Гродно, а жмудины тем временем взяли Мемель. Витовт сделал набег на Пруссию, но в 1404 г. заключил с немцами мир, причем несчастных жмудинов он снова уступил немцам, обещав к тому же содействовать их покорению!
Наконец, в 1410 г. войска Ягайла и Витовта разбили рыцарей под Грюнвальдом; особенно отличились в этом деле русские полки: Смоленский, Полоцкий, Витебский, Киевский, Пинский и др. Немцы потеряли 40.000 убитыми и 15.000 пленными, весь обоз и во время битвы погиб сам великий магистр ордена Ульрих фон Юнгинген. Тевтонский орден был почти уничтожен.
Что же касается меченосцев, то после почти 20-летней борьбы с Новгородом и Псковом они принуждены были в 1420 г. запросить у русских заключения "вечного мира".
Витовт всячески старался расширять Литву с востока и усиленно вмешивался во внутренние дела Московского государства. Таким образом, благодаря княжеским междоусобицам и желанию некоторых князей укрыться от ханской власти, коренные русские земли отошли к незначительному вначале ядру — Литовскому княжеству, ставшему отдельным от Руси государством. Пока этим княжеством правили такие государи, как Ольгерд, можно было с уверенностью предсказать постепенное приобщение Литвы к тому государственному порядку, который укоренился на Руси в Киевскую эпоху. После унии с Польшей все радикально переменилось. Мероприятия Ягайлы-Владислава и польских чиновников превратили Литву в очаг антиправославной агитации, а вместе с тем и антирусской, поскольку национальные чувства отделенных от Руси областей немедленно воспротивились указанным мероприятиям. Вместо укрощенной Риги, политической и религиозной угрозой для Руси стала Литва. Взглянув на карту XV в., когда границей между Москвой и Литвой была река Угра (левый приток Оки), менее чем 150 верст от Москвы, можно представить себе, какой Дамоклов меч тяготел над Русью. С большим трудом Московский Великий князь Василий I, женатый на дочери Витовта Софии, смог договориться с тестем относительно этой границы.
Дабы закончить обзор набегов крестоносцев на Русь, ознаменовавших XIII—XIV века, отметим еще попытку шведов добиться латинизации областей, которые папские буллы приравнивали к языческим. Вернемся к Швеции.
При юности короля Магнуса Эрихсона Шведского уже готовилось войско для нового крестового похода на Россию. В 1348 г. Магнус выступил в поход и прислал в Новгород своих послов, которые обратились к гражданам со следующим словом: "Пришлите на съезд своих философов, а я (король) пришлю своих, пусть они поговорят о вере. Хочу узнать, какая вера будет лучше; если ваша будет лучше, то я иду в вашу веру, если же наша — то ступайте вы в нашу веру и будем все, как один человек. Если же не хотите соединяться с нами, то иду на вас со всей моей силой".
На такой ультиматум Владыка Василий, посадник Феодор Данилович, тысяцкий Авраам и все новгородцы ответили: "Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, то пошли в Царьград к патриарху, потому что мы приняли от греков православную веру, а с тобою нам нечего спорить о вере. Если же тебе есть какая-нибудь от нас обида, то шлем к тебе на съезд". К королю были отправлены тысяцкий Авраам с боярами. Магнус ответил им: "Обиды мне от вас нет никакой; ступайте в мою веру, а не пойдете, так иду на вас со всей моей силой". Все стало ясно.
Когда послы удалились, шведы осадили Орешек и силою пытались крестить ижорян в латинство. Всем противящимся король велел стричь бороды, т.е. по тогдашнему обычаю бесчестить. Однако русские сумели снова прогнать шведов (С.Соловьев, op. cit, т. III, гл. VI, с. 948).
Историк Соловьев пишет, что своим нападением Магнус нарушил крестное целование о мире, желая, отчасти, в угоду папе, а главное, в своих интересах, захватить русские области под предлогом крестового похода.
Потерпев поражение на русском севере и северо-западе, латинство задалось целью использовать максимально захват Польшей православною юго-западной Руси, вошедшей в Литовское государство. Эта трагическая история будет нами вкратце изложена: ни чести Риму, ни конечной выгоды Польше она не принесла и не принесет.
Одним из уродливых плодов польско-латинского ига над русскими людьми, несомненно, является так называемый "сепаратизм" украинских шовинистов. Так как этому псевдо-национальному "самостийному" движению давно сочувствуют враги Российской империи, желающие ее расчленения, а крометого, и Римская церковь издавна поддерживала украинское течение, нам кажется полезным прибегнуть к свидетельству истории. Самые ярые "украинцы"-галичане, как мы видим, ведут свое начало от княжества, входившего в систему Киевской Руси, как и прочие юго-западные княжества63.
Как замечает проф. Зызыкин, в Древней Руси существовало много местных патриотизмов: киевский, новгородский, суздальский, черниговский и т.д. Однако все областные летописцы, т.е. современные историки, всегда прежде всего считали эти области русскими. В Ипатьевской летописи, например, слова: "Русь", "Русская земля", "русский" и т.д. встречаются много сотен раз; слово "Украина" встречается всего три раза. Украинами назывались окраинные части русских княжеств или сами окраинные княжества, и вовсе не какое-то отдельное государство или нация. Таковых "украин" в домонгольский период было несколько: в той же Ипатьевской летописи значатся Украина Переяславская, Украина Полоцкая, Украина Волынская, что отвечало географическому положению описанных нами княжеств. Летописи не упоминают ни о каком украинском национальном патриотизме в этих областях, окраины которых явились лишь украиной или окраинной часть единого целого Русской Земли . Все летописи, напротив, изобилуют утверждениями национального единства Руси, причем одним из органов, скреплявшим это единство, являлась единая Русская Церковь (Проф. М.В.Зызыкин. "Древние русские летописи, как истоки и основа великого русского православного государства", 1951).
История отвергает вымышленные сепаратизмы, которыми жонглируют враги православного российского государства.