Шестьдесят тысяч человек: пятьдесят две тысячи пехоты, две тысячи кирасир, уланы и остальные иррегулярные полки казаков и калмыков при двухстах десяти орудиях. Все это воинство уже начало выдвижение в сторону Бендер и Ясс. У этой группировки была задача взять крепость Бендеры, после, опираясь на крепость, сдерживать противника при активной обороне. Разведка может корректировать эту задачу, так как пока было не совсем ясно, сколько именно войск выставит Османская империя, на данный момент в Валахии только концентрируется армия самого визиря Сейид Абдуллы-Паши. Именно он был замечен в регионе, где уже находилось более ста тысяч османского войска и будет явно больше.
Противостоять туркам на этом участке будет генерал-аншеф Петр Семенович Салтыков.
На кавказском направлении, а скорее кубанском, командует Александр Борисович Бутурлин. У него будет всего три дивизии, одна из которых практически новобранцы. Но и задачи у Бутурлина под стать силам — сдерживать ногайскую Орду и при помощи уланов и казачьих отрядов в усилении, не давать им активно действовать, как и не допустить ее соединение с крымскими силами.
Я же еду в армию, где командует Виллим Виллимович Фермор, но с расчетом фактического руководства компанией Петра Александровича Румянцева, которому пока не по чину. Генерал-лейтенант Фермор долго артачился и не принимал назначение, ссылаясь на свою занятость в деле строительства Петербурга. Но вмешательство Миниха, который был некогда командиром Виллима Виллимовича, решило проблему.
Эта армия, на мой взгляд, самая боеспособная, основанная на румянцевской дивизии и новых тактиках. Сорок тысяч человек пехоты, егерей и гренадёров, четыре тысячи кирасиров и еще двенадцать тысяч казаков, калмыков, башкир и даже тысячи киргизов. А двести двадцать пушек представлялись решающей силой. Противостоять нам будут не менее восьмидесяти тысяч крымцев и не менее двадцати тысяч турецкой пехоты и янычар. Это без учета гарнизонов в Очакове, Херсоне и иных крепостей.
Крепость Перекоп.
9 мая 1749 года.
Войска пришли в движение в конце апреля. И первый шаг остался за османами, что дало серьезную идеологическую подоплеку в определении справедливости войны. Высокий боевой и моральный дух солдат и офицеров — очень важная составляющая войны. Каждый рядовой должен знать, за что он сражается, что он прав, неприятель сам напал, что победа неизбежна.
Татары затеяли даже не набег, а полноценное нашествие.
Первое серьезное столкновение произошло в верстах пятидесяти от Перекопа, когда передовые отряды нижних запорожских казаков, как наиболее знающих регион, встретились с не менее чем тридцатью тысячами крымских татар. Как отчаянно не сражались малочисленные казаки, но были отброшены и рассеяны.
Однако, и татары, загоняя коней, вышли сами на одну из колонн основного русского войска. Пушечный залп по татарам и те развернули своих скакунов. Но вот проблема — татарские кони устали и уже не могли быть прыткими и унести своих седоков от угрозы. Тут в бой пошли кирасиры, которые уже после двух верст начали нагонять татар. Те, было дело, пустили стрелы, но средневековое оружие не причинило серьезного урона. А вот тяжелая конница сразу начала истребление крымской кавалерии. Двадцать револьверов, из которых были отданы офицерам-кирасирам стали настоящим оружием массового уничтожения, пусть и на небольшом участке сражения. Шесть выстрелов в скопление вражеской конницы, когда нарушается строй от упавшего собрата, теряется динамика атаки — это решающие факторы. Уставшие крымские кони создавали ситуацию беспомощности для смелых, тут не отнять, наследников монгольских завоевателей. Подоспевшие казаки и башкиры завершили разгром армии крымских татар.
После мы узнали, что эта армия шла не с нами силами мериться, а с целью устроить масштабный набег и решить проблему с военными поселенцами. И у них были бы шансы, но война началась.
Десятого мая стали воплощаться составляющие элементы операции по созданию хаоса в тылах и крепостях турок. Вдруг взрывались склады с порохом и ядрами, вдруг подорвались стены в Херсоне и Очакове, арсеналы, отстреливались офицеры, особенно артиллеристы. И истреблялись не только турецкие топчу, но скорее французы. Был подрыв и крепости Перекоп, но стена не обрушилась.
Данные операции прорабатывались полгода, готовились пластуны, но гладко все на бумаге — потери в рядах казаков, что стало известно значительно позже, составили шесть групп из двадцати одной, были и те, кому удалось скрыться, но при этом потерять убитыми часть своих товарищей.
Такие действия привели к усилению караулов и строгости в службе в турецком войске, по крайней мере, у складов и штабов. Некоторые казаки были пойманы, и не стоит верить в исключительную стойкость даже сильных людей, турки узнали про работу диверсантов — у каждого человека есть свой болевой порог, когда он прекращает понимать, что говорит и почему говорит. Тут нужен только профессиональный кат, который сможет долго не убивать при пытках. А турки — мастера! Поэтому действия велись с учетом того, что именно могли рассказать казаки.
К турецкой крепости Перекоп, которую турки называли Ор-капы подошли через два дня после первого сражения. Две группы диверсантов были направлены к крепости, чтобы подложить заряд — это оказалось не лучшим решением. Одна группа была уничтожена, вторая полноценно выполнить задание не смогла. Совершенная ранее диверсия заставила неприятеля принять меры.
Однако, были и хорошие новости — крымский хан Арслан Герай с большим войском вышел из Крыма и направился на соединение с турецкими войсками, которые должны были подойти к Очакову. Перекоп и весь Крым оказывались практически не защищенными. А захоти Арслан Герай бежать на помощь своим соплеменникам, так есть вероятность поймать его на переправе. Поэтому всем имеющимся группам пластунов было выдано задание — исследовать Днепр и переправляться на другой берег, чтобы отслеживать передвижение турецко-татарских войск.
Для купирования неожиданного прорыва больших османских соединений в тыл нашей группировки, было выделено две дивизии под общим командованием Суворова, с шестьюдесятью орудиями.
Перекоп сдался после того, как к вечеру первого же дня осады, стена, под которой ранее и был взрыв, начала обрушаться, а демидовские мортиры начали накидывать бомбы навесом внутрь крепости. Был шанс просто сравнять с землей эти укрепления, но потратить изрядно ядер и пороха, так что сдача обороняющихся порадовала.
Когда дорога вглубь Крыма была открыта, я проявил свою мальчишескую блажь — приказал ждать Миниха, который должен был прибыть не позже, чем на следующий день. Я обещал Христофору Антоновичу, что он будет среди тех, кто вступит на крымскую землю, в знак уважения, что он уже так поступал.
Между тем, день остановки пошел на пользу, солдат покормили горячей пищей, провели ревизию запасов провианта, выдали недостающее в каждый плутонг, чтобы походного сухпайка хватило на четыре дня, в обозах же было не менее, чем на две недели питания. Также накипятили воды, и все солдаты заполнили свои бурдюки. Повторения санитарной ситуации Крымского похода 1730-х годов никто не хотел, поэтому и медикусы делали свою работу, обследуя войско на предмет заболеваний.
Через шесть дней были взяты Гезлев, Акмечеть и столица Бахчисарай. Приказом войскам было доведено требование, чтобы не трогали мусульманские святыни, а, напротив, начинали работу с проповедниками по социальным проблемам, так же запрещалось допущение лишних смертей — если убит безоружный татарин, то наказание. Старались вбить под корку головного мозга каждого татарина — взял оружие, будешь убит, нет оружия — жить. Много, очень много было нарушений, люди были слишком накачаны на войну и жестокость. Но массовых убийств избежать удалось, как и чрезмерного насилия. Уже на следующий день началась работа по организации администраций из местных жителей. Мало было людей, готовых сотрудничать, даже для сохранения жизней своих соплеменников, поэтому в администрацию стали входить греки, армяне и другие представители нетатарского населения, в том числе и православные. От таких администраций было немного толку, так как те, кого татары называли «гяурами» не пользовались авторитетом среди мусульманского населения, но и без местной власти было никак. Не решать же военной администрации мелкие бытовые проблемы.
Еще через два дня корабли, преимущественно, небольшие пакетботы, стоящие у выхода из Азовского моря, как и на Дону, пришли в движение, получив свой приказ.
Флот подошел к Керчи ночью, чтобы было сложно рассмотреть в темноте количество вымпелов. От кораблей стали отделяться одинокие лодки, выкрашенные в темный цвет — это были брандеры. Не все лодки с бочонками пороха на борту добрались до своих целей, но три галеры, стоящие в Керчи, как и один фрегат загорелись, началась паника, чем мы воспользовались, начав решительный штурм крепости.
Может и была совершена ошибка, что без артиллерии брали очень неслабую цитадель, но время не ждало, только решительность, быстрота и натиск, чтобы неприятель не мог оправиться и понять, что и где происходит. И нужно выходить из ловушки, которой может оказаться Крым, если подойдет армия Арслана Гарая и ей получится пробиться через заслон Суворова, тогда придется боем прорываться через крымский перешеек. Да и дел еще много, могли сломать график компании.
Потери были значительными. Ночной штурм — это проблема не только, а, может и не столько, атакующих даже с планом города. Был и «дружественный» огонь в неразберихе, и даже заблудившиеся в городе отряды. Но крепость к утру пала окончательно с ликвидацией последних очагов стихийного сопротивления.
В тот же день перестал работать рынок рабов в Кафе. И так как это была территория непосредственно Османской империи, перечеркнулись любые возможности «договориться на коротке».
Бендеры.