оенных действиях.
— А чего мы вообще застряли в этой Сарагосе? Дыра дырой, хуже Хацапетовки.
— Ждём, когда подтянутся основные силы корпуса с французской границы. Артиллерия наша тоже вся там. Вот как соберёмся, да как дадим супостатам! И полетят клочки по закоулочкам.
— Шутник, — улыбнулась Вера. — Я вообще чего пришла — там кто-то названивает по телефону и пытается найти генерала Есенина.
— Бесполезно его искать. Сергей Александрович и Михаил Васильевич взяли два ящика динамитных шашек и укатили на рыбалку. В местной речке, по слухам, водятся огромные сомы.
— Тогда, может быть, сам подойдёшь к телефону? Очень уж человек настойчиво просит.
— Подойду, — кивнул Василий, и поставил бокал на плетёный столик рядом с шезлонгом. — Но если вино нагреется, я тебе не прощу.
— Свежее принесу из подвала, — пообещала Вера. — Тебе херес или малагу?
— Лучше бы оджалеши или киндзмараули, но за неимением… Научишься тут по заграницам пить всякую бурду.
— Зря ты так, испанцы делают вино со времён древнего Рима.
— Ага, а грузины начали делать вино, когда предки испанцев и римлян сидели на деревьях и бросали друг в друга гнилые апельсины.
Вернулся Василий через пятнадцать минут молчаливый и задумчивый. Разговор по телефону больше всего напоминал не очень грамотно устроенную провокацию, хотя интуиция убеждала в обратном. Собеседник так и не представился, пообещав сделать это при личной встрече, и предложил командованию Экспедиционного Корпуса купить очень нужный в хозяйстве товар. Что за товар, тоже не сообщил, но убеждал в большой его ценности. Безопасность сделки гарантировал своим честным словом. Интересно, какое может быть честное слово у инкогнито?
— Вера, ты не желаешь немного развлечься?
— На что намекаешь? — усмехнулась Верочка Столыпина.
— Намекаю на полёт в сторону Мадрида. Там дельце одно нарисовалось, а ты полетаешь вокруг для подстраховки. ОДАБы подвесим на всякий случай.
— То есть, дело опасное?
— Скажем так, не исключена такая возможность, — ответил Красный. — Вероятность пятьдесят процентов.
— Лететь в такую жару? Лучше Чкалова с Нестеровым позови.
— Да они тоже с Фрунзе на рыбалке — вчера пришла машина из Барселоны и привезла несколько ящиков настоящей водки, — пояснил Василий. — Ну ты летишь, или как?
— Лечу, а куда деваться? Только я на своём тихоходе за тобой не успею.
— Тоже на «Стрекозе» буду. У Лизаветы одолжу самолёт на пару часов. Собираемся?
— Собираемся, — вздохнула Верочка. — Вредный ты человек, Василий Иосифович.
Спустя полтора часа. Где-то неподалёку от Мадрида.
Генрих Мюллер, как человек опытный в таких делах, для встречи подобрал место, в котором невозможно устроить засаду ни одной стороне. Он откуда-то знал характеристики новых летательных аппаратов русских, и нашёл ровную площадку без камней и ямок. Это оказалось засеянное какими-то чахлыми злаками поле, а уж овсом или ячменём, никакой роли не играло.
Покрашенные в зелёно-голубой цвет птички появились внезапно, прошли на небольшой высоте, высматривая обстановку, и одна из них направилась к земле, а вторая закружила в небе, явно подстраховывая. Аппарат совершил небольшую пробежку и остановился, но выключать негромко тарахтящий двигатель не стал. Из самолёта, так называют русские свои новые аппараты тяжелее воздуха, выбрался совсем молодой авиатор в комбинезоне без знаков различия.
— А ты, Эрих, генерала обещал, — упрекнул Ремарка Геринг.
— Бери выше, Герман, — усмехнулся узнавший авиатора Мюллер. — Если не ошибаюсь, то это сам наследник российского престола цесаревич Василий. — Это гуда как серьёзнее и солиднее любого генерала.
— Да не может быть!
— Россия страна контрастов и загадок, там всё может быть. Ну что, Эрих, веди товар покупателю.
— Угу, — кивнул Ремарк и толкнул вперёд связанного генерала Мигеля Нуньеса, чью голову до сих пор украшал плотный мешок. — Шевели копытами, швайнехунд наш драгоценный!
Глядя в спину удаляющемуся Эриху, Геринг нервно поёжился и спросил:
— Как думаешь, Генрих, сколько дадут за этого генерала? А дадут ли что-нибудь вообще?
— Не буду загадывать, но вообще-то генералы всегда были товаром штучным и дорогостоящим, — ответил Мюллер, тоже заметно нервничающий. — И хорошо бы сразу договориться на следующего.
— Аппетит приходит во время еды? Ты смотри, русский забирает генерала!
— Вижу.
Они оба видели, как русский авиатор проверил верёвки на руках у испанского генерала, дополнительно связал ему ноги, и при помощи Ремарка запихнул в кабину летательного аппарата. Потом последовал короткий разговор, после которого авиатор тоже скрылся в кабине.
— А деньги? — разочарованно протянул Геринг.
Но нет, русский задержался в самолёте на несколько минут, и появился обратно с большим бумажным пакетом в руках, который и отдал Эриху.
— Сколько же там, если пакет понадобился? — удивился Мюллер. — Хотя если франками, то не очень много.
Возвращался Ремарк какой-то странной деревянной походкой с удивлённой и очумелой физиономией. Пришёл и буквально рухнул на овёс. Или на ячмень.
— Вот это силища, камрады, я так вам скажу. Не дай бог нам воевать против таких энергетиков.
— Да чёрт с ними, с энергетиками, — отмахнулся нетерпеливый Геринг. — Сколько денег в пакете?
— Много, камрад Герман. Нам с тобой такие деньги всю жизнь зарабатывать.
Глава 17
Овсяное или ячменное поле где-то недалеко от Мадрида.
— Да сколько же там, Эрих? — у Германа даже руки задрожали от предвкушения и нетерпения.
Генрих Мюллер заглянул в пакет, присвистнул, и уточнил:
— Здесь мелкими?
— Да, — подтвердил Ремарк. — Рублёвыми и трёхрублёвыми купюрами, а крупные нам никто здесь не разменяет.
— Тогда в пакете примерно…
— Ровно пятнадцать тысяч.
— Сколько-сколько? — не поверил Геринг, но потом гордо приосанился. — А я всегда говорил, что генералы ходовой и дорогой товар.
Удивление Германа было понятно — за пятнадцать тысяч рублей можно купить небольшую квартирку в благополучной округе Парижа, и потом целый год не задумываться о хлебе насущном, иногда позволяя себе маленькие шалости и невинные прихоти.
— Итак, камрады, — подвёл итог восторгам Генрих Мюллер. — Наше дело пошло вполне удачно, и теперь стоит задача сделать его процветающим. Какой товар нашего торгового дома пойдёт вторым номером? У кого есть предложения и пожелания?
Ремарк достал из кармана блокнот, и провёл пальцем по списку:
— Генерал Карлос Маскелет наиболее доступен нашему вниманию.
— Недавно назначенный военный комендант Мадрида?
— Он самый.
— Будем работать по этому товару, — кивнул Мюллер. — Кстати, Эрих, а что ты говорил про силу цесаревича Василия?
Ремарк вздрогнул и помотал головой:
— Понимаешь, Генрих, он или менталист, наличие которых официальной наукой отрицается, или величайший пророк. Он просил у меня автографы к книгам, которые я не только не написал, но которые только в черновиках или в мыслях. Но цесаревич твёрдо знает, что такие книги уже вышли из типографий и вовсю продаются.***
***Капитан Родионов в своё время читал книги Ремарка, но не подозревал, что многие из них написаны позднее 1937 года. И ещё не сообразил, что из-за различий миров книга с одним и тем же названием может иметь другое содержание.***
— Эрих, все эти пророчества… — поморщился Мюллер. — Представляешь, я как-то видел сон, в котором императором Германии стал недоучившийся художник из Вены. Он сделал меня начальником тайной полиции, Германа произвёл в имперского маршала авиации, а тебя выслал из страны.
— Из художников в императоры?
— Ага, так и приснилось. Но мы с Германом закончили плохо, зато ты прожил долго и счастливо.
— Смешно.
— Очень смешно. Кстати, того художника я наяву встретил в Мюнхене.
— И что?
— А ничего. Бедняга Адольф получил пивной кружкой по голове в пьяной драке и скоропостижно скончался. Вот и верь после этого в пророческие сны.
— Но книги и мои планы на них…
— Хорошая разведка, Эрих, гораздо лучше всякого пророчества. У русских очень хорошая разведка.
— Камрады! — вмешался жизнелюбивый Геринг, давно подозреваемый в эпикурействе. — Предлагаю поехать в приличный ресторан и отметить нашу первую удачную сделку!
— В приличный нас не пустят, — заметил Ремарк. — Там только для офицеров, а нижним чинам вход воспрещён.
— Тогда предлагаю пойти в неприличный, — захохотал Герман. — И ещё, камрады, давайте ограничимся по одной тысяче рублей на человека, а остальное отправим в общий фонд. Эрих, ты назначен держателем общего фонда.
— Кем назначен?
— Мной и Генрихом. Я думаю, что он будет не против. Герр Мюллер, ты яволь, или как?
Сарагоса. Временная столица королевства Испания.
Экспедиционный Корпус накапливал силы перед решительным наступлением на Мадрид. В Сарагосу возвращалась артиллерия, сказавшая решительное слово в провокации наёмников на испано-французской границе. Возвращалась пехота, зачистившая этих наёмников с лица земли. Пехота благоухала хорошими винами и кубинским табаком, сияла обветренными и довольными лицами, и была решительно настроена освободить от мятежников настоящую столицу.
Эскадра Экспедиционного Корпуса обстреляла Гибралтар на пределе дальности, подавив шестнадцать береговых батарей, а император Иосиф Первый принёс официальные извинения за действия адмирала Эссена, которому померещились крейсера мятежников на рейде английского кусочка испанской территории. При четырёх потопленных британских линкорах извинения прозвучали изысканной и весьма ядовитой насмешкой.
А ещё в Сарагосе объявился Артём Сергеев в необмятом мундире с погонами слушателя Высших Военно-Морских курсов имени адмирала Ушакова.
— Понимаешь, Вася… отец внимательно прочитал твой доклад по использованию авианосцев в современной войне, — несколько смущённо произнёс он. Артём вообще всегда смущался, называя императора отцом. — Вот и решил, что я… Но ты меня хотя бы летать научи!