Командиром был Спартак.
Посмотрим, был ли он достоин этой опасной чести.
Фракиец по рождению, но из племени кочевников, сильный, как Геракл, отважный, как Тесей, он добавил к этим высочайшим своим качествам осторожность и мягкосердечие истинного грека.
На одном из привалов по пути в Рим, куда его вели на продажу, он уснул, и змея, не разбудив его и не ужалив, обвилась вокруг его головы.
Его жена была причастна к искусству прорицания; в этом происшествии она увидела предвестие судьбы: по ее мнению, знак этот обещал Спартаку власть столь же великую, сколь и грозную, которой, однако, суждено иметь печальный конец.
Она побуждала его к побегу и бежала вместе с ним, решив разделить с ним удачи и беды его судьбы.
Когда о бунте гладиаторов стало известно, против них выслали несколько отрядов.
Гладиаторы вступили в бой, одолели солдат и разоружили их, завладев их оружием — то есть оружием воинским, достойным уважения, а не позорным, как их собственное, которое они отшвырнули подальше.
Дело становилось серьезным.
Из Рима были посланы новые войска: ими командовал Публий Клодий, принадлежавший к ветви Пульхров семейства Клавдиев.
Пульхр, как известно, означает «Красивый».
Клодий вполне оправдывал славу своего рода.
Позднее мы поговорим о его красоте, рассказывая о нем как о любовнике, но здесь займемся им лишь как военачальником.
Как военачальнику, ему не посчастливилось.
У него было войско из трех тысяч человек.
Он окружил гладиаторов в их цитадели, охраняя единственный проход, через который они могли выйти.
Повсюду вокруг были лишь отвесные скалы, поросшие диким виноградом.
Гладиаторы нарезали его лоз; узловатая и волокнистая виноградная лоза обладает, как известно, прочностью каната.
Из этих лоз они сплели лестницы, по которым спустились все, кроме одного, оставшегося наверху, чтобы сбросить им оттуда оружие.
В итоге, в тот момент, когда римляне полагали, что они надежно заперли своих врагов, те внезапно напали на них, испуская яростные крики.
Римляне бросились бежать; они легко поддавались первому побуждению, и их нетрудно было привести в смятение неожиданным нападением, ведь, в сущности говоря, это были итальянцы и, следовательно, люди впечатлительные и нервные.
Поле боя целиком осталось во власти гладиаторов.
Слух об этой победе быстро распространился.
Мы, люди нашего века, знаем, что ничто так не способствует делу, как успех.
Все окрестные пастухи и волопасы сбежались к мятежникам и присоединились к ним.
Это было славное пополнение, состоявшее из крепких и проворных парней; их вооружили и сделали из них лазутчиков и отряды легкой пехоты.
Против них послали второго военачальника, Публия Вариния, добившегося ничуть не большего успеха, чем первый.
Спартак разбил сначала его заместителя, затем Коссиния, его товарища по должности, а в конце концов и его самого, захватив при этом его ликторов и его боевого коня.
После этого началась череда побед.
План Спартака был весьма мудр: речь шла о том, чтобы добраться до Альп, спуститься с гор в Галлию и всем разойтись по домам.
Против Спартака были посланы Геллий и Лентул.
Геллий разбил отряд германцев, державшийся отдельно от Спартака, но Спартак, со своей стороны, разбил легатов Лентула и захватил весь их обоз; затем он продолжил свой поход к Альпам.
Навстречу ему вышел Кассий с десятью тысячами солдат; битва была долгой и тяжелой, однако Спартак наголову разгромил его и снова двинулся в путь, по-прежнему в том же направлении.
Возмущенный сенат отстранил от командования обоих консулов и отправил Красса против этого непобедимого фракийца.
Красс встал лагерем в Пицене, чтобы дождаться там Спартака, приказав при этом Муммию, имевшему под своим начальством два легиона, сделать большой крюк и двинуться вслед за гладиаторами, но ни в коем случае не вступать с ними в бой.
Разумеется, первое, что сделал Муммий, это дал Спартаку бой.
Как и в наши дни в случае с Абд эль-Кадером, каждый полагал, что именно ему уготована честь схватить мятежника.
Спартак разгромил Муммия и оба его легиона.
Три или четыре тысячи человек были убиты; остальные спаслись, побросав оружие, чтобы легче было бежать.
Красс предал беглецов децимации.
Он отобрал пятьсот человек, ставших зачинщиками бегства, разделил их на пятьдесят десятков, заставил тянуть жребий и в каждом десятке предал смерти того, на кого этот жребий пал.
Спартак пересек Луканию и отступил к морю.
У Мессинского пролива он встретил пресловутых киликийских пиратов, которые попадались повсюду и о которых мы рассказывали в связи с расправой, учиненной им Цезарем.
Спартак решил, что пираты и гладиаторы смогут договориться.
И в самом деле, он заключил с ними соглашение, предусматривавшее, что они перевезут две тысячи человек на Сицилию.
Речь шла о том, чтобы вновь разжечь там восстание рабов, незадолго перед тем едва затухшее.
Однако пираты, взяв у Спартака деньги, оставили его на берегу моря; осознав это, Спартак отправился на Регийский полуостров и встал там лагерем.
Красс последовал туда за ним.
Он наметил поперек всего полуострова линию длиной в триста стадиев и превратил ее в ров, а затем на краю этого рва возвел высокую и мощную стену.
В первое время Спартак не обращал внимания на эти строительные работы, но в конце концов они обеспокоили его, и он не дал закончить их.
В одну из снежных ночей он завалил ров хворостом, сучьями и землей и сумел перевести через него третью часть своей армии.
Вначале Красс подумал, что Спартак двинулся на Рим; но вскоре он ободрился, увидев, что его враги разъединяются.
Возник разлад между Спартаком и его заместителями.
Красс напал на них и стал гнать их перед собой, пока внезапное появление Спартака не заставило его выпустить из рук добычу.
Прежде, устрашенный разгромом Муммия, Красс писал сенату о необходимости отозвать Лукулла из Фракии, а Помпея из Испании, чтобы они пришли к нему на помощь.
Но теперь, оказавшись в своем нынешнем положении, он понял, насколько опрометчиво тогда поступил. Тот из них, кто явится в ответ на его призыв, будет считаться истинным победителем и отнимет у него награду за победу.
И тогда он решил победить Спартака своими собственными силами.
Канниций и Каст, два заместителя Спартака, отделились от своего предводителя.
Красс решил разгромить для начала их.
Он отрядил шесть тысяч человек с приказом захватить выгодную позицию.
Чтобы не обнаружить себя, они, как это впоследствии сделают солдаты Дункана, прикрыли свои шлемы ветвями деревьев.
К несчастью для нападающих, две женщины, по просьбе гладиаторов совершавшие при входе в лагерь жертвоприношения, заметили движущийся лес и подняли тревогу.
Канниций и Каст обрушились на римлян, и те погибли бы, если бы Красс не ввел в бой оставшуюся часть своего войска, чтобы поддержать их.
Двенадцать тысяч триста гладиаторов остались лежать на поле боя.
Их пересчитали, осмотрели их раны.
Только десять из них получили удар в спину.
После подобного побоища у Спартака больше не было возможности продолжать кампанию. Он предпринял попытку отступить к Петелийским горам.
Красс пустил по его следу Скрофу, своего квестора, и Квинкция, своего легата.
Подобно вепрю, который бросается на преследующих его собак, Спартак развернулся к ним лицом и обратил их в бегство.
Эта победа погубила его: его бойцы заявили, что хотят сражаться.
Они окружили своих командиров и снова повели их против римлян.
Именно этого и хотел Красс: покончить с ними любой ценой.
Незадолго перед тем ему стало известно, что Помпей уже на подходе.
Он, со своей стороны, подошел к врагу как можно ближе.
И вот однажды, когда солдаты Красса по его приказу рыли ров, гладиаторы затеяли с ними перепалку; взыграло задетое самолюбие: обе стороны покинули лагерь, и завязался бой; с каждой минутой его участников становилось все больше.
Спартак понял, что ему ничего не остается, как вступить в сражение.
Это было как раз то, чего он хотел избежать.
Вынужденный действовать вопреки своей воле, он велел привести своего коня, выхватил меч и вонзил ему в горло.
Животное рухнуло.
— Что ты делаешь? — спросили у Спартака.
— В случае победы, — сказал он, — у меня не будет недостатка в хороших конях, ну а в случае поражения у меня не было бы в нем нужды.
И он тотчас же устремился в самую гущу римлян, пытаясь отыскать Красса, но не находя его.
Два центуриона схватились с ним; он убил обоих.
Наконец, когда все его соратники обратились в бегство, он, как и обещал, остался на месте и погиб, не отступив ни на шаг.
В это время подошел Помпей.
Остатки войска Спартака двинулись против него, и он истребил их.
После чего, как и предвидел Красс, вся честь победы над гладиаторами досталась Помпею, хотя он прибыл уже после их разгрома.
Что же касается Красса, то напрасно он раздал народу десятую часть своего состояния, напрасно накрыл на Форуме десять тысяч столов, напрасно наделил каждого гражданина хлебом на целых три месяца: все равно Помпею пришлось оказывать ему поддержку, чтобы он получил консульскую должность вместе с ним, да и то назначили его лишь вторым консулом.
Кроме того, Помпей получил триумф, а Красс — лишь овацию.
Как мы уже говорили, фортуна благоволила Помпею.
Метелл подготовил ему победу над Серторием.
Красс сделал еще лучше: он победил для него Спартака.
И в приветственных возгласах народа во время триумфа не было ни слова ни о Метелле, ни о Крассе; в них звучало лишь имя Помпея.
Затем настал черед войны с пиратами.
Мы уже говорили, какого могущества они достигли.
Следовало уничтожить их под корень.
Сделать это поручили Помпею.
Три победы подряд — над Лепидом, Серторием и Спартаком — сделали его мечом Республики.