тела! Ты осмелился сказать мне, что я говорю ерунду? Ты отказываешься поступиться деньгами ради спасения Рима? Да я срал на твой член! Ссал на твою безобразную харю! Пердел в твои ноздри! И если ты не будешь очень стараться, Лентул, я разорву тебя от живота до глотки!
Ни шепота, ни бормотания. Все окаменели, в ушах стоял звон от брани, какой не услышишь и на плацу. Все как-то и где-то служили, но такого не слышали. Их защищали, оберегали. Сенаторы стояли с открытым ртом, от страха чувствуя движение в кишечнике.
– Никто из вас, кроме Лабиена, и драться-то не умеет! Никто из вас понятия не имеет, что значит вести войну! Но, – Помпей сделал глубокий вдох, – пришла пора вам это узнать. Главное для войны – это деньги. Вспомните, что говорил некогда Красс: «Человек, не имеющий средств, чтобы содержать легион, не смеет называть себя богатым!» После него осталось семь тысяч талантов, а еще семь тысяч талантов он зарыл там, где мы их никогда не найдем. Деньги! Нам нужны деньги! Я уже начал распродавать свое имущество в Лукании и Пицене и жду того же от вас! Считайте это вложением в наше общее светлое будущее, – сказал он непринужденно, повеселев оттого, что загнал их туда, где любой приличный командир и должен их иметь, – под свой каблук. – Когда Цезарь будет разбит, мы тысячекратно возместим то, что вложим. Так что раскройте ваши кошельки и высыпьте их содержимое в общий фонд ради нашей победы. Это понятно?
Кивки, шелест тихих восклицаний: «Ну да, разумеется», «Как это сразу до нас не дошло!». Над всем этим – голос Лентула Спинтера:
– Гней Помпей прав, почтенные отцы. Когда Рим опять будет нашим, мы все возместим с большой прибылью.
– Ну, я рад, что мы с этим разобрались, – весело сказал Помпей. – А теперь распределим обязанности. Метелл Сципион уже на пути в Сирию, где он соберет столько денег и столько войска, сколько сумеет. Гай Кассий, занятый сейчас инспектированием сокровищниц греческих храмов, последует за ним и соберет флот. Гней, сын мой, ты во главе флотилии пойдешь в Египет, на тебе – транспорт с зерном. Авла Плавтия в Вифинии надо поторопить. Это сделаешь ты, Пизон Фруги. Лентул Крус, ты отправишься в провинцию Азия добывать деньги, войско и флот. Можешь взять с собой Валерия Триария и Лелия, они разбираются в кораблях. Марк Октавий, проверь верфи в Либурнии – они славятся быстроходными галерами. Мне нужны маневренные корабли, на палубах которых можно разместить артиллерию, но не слишком большие. Преимущественно это должны быть триремы, биремы, квадриремы и квинквиремы, если они поворотливые и ходкие.
– Кто и чем будет командовать? – спросил Лентул Спинтер.
– Там поглядим. Сначала надо собрать стадо, а уж потом думать о пастухах. – Помпей кивнул. – Вы свободны.
Тит Лабиен задержался.
– Славно ты с ними разобрался, – заметил он с уважением.
– Ха! – презрительно фыркнул Помпей. – Более некомпетентного и бестолкового сброда я никогда еще не видел! Почему Лентул Спинтер думает, что может вести армию в Египет, если был всего-то наместником Киликии?
– Что поделаешь, если у нас нет таких командиров, как Требоний, Фабий или Децим Брут. – Лабиен прокашлялся. – Нам нужно уйти из Диррахия, пока зима не сделала Кандавию непроходимой, Магн. Остановимся где-нибудь близ Фессалоники, на равнинах.
– Согласен. Сейчас конец марта. Я пережду здесь и апрель, чтобы увериться, что Цезарь действительно направился на запад. А потом – к солнцу, к здоровому климату, туда, где добрым людям не досаждают дожди, бесконечно льющие в Эпире. – Помпей помрачнел. – Кроме того, если я буду мешкать, тут могут появиться те, кого я вовсе не жду.
Лабиен вздернул верхнюю губу:
– Думаю, ты намекаешь на Цицерона, Фавония и Катона?
Помпей вздрогнул и закрыл глаза:
– Лабиен, ради всех богов, помолчи! Пусть Цицерон остается в Италии, а Катон с Фавонием – на Сицилии. Или в Африке. Или в землях гипербореев. Где угодно, только не здесь!
Эта мольба услышана не была. В середине апреля Катон с Фавонием, а следом и Луций Постумий прибыли в Диррахий и сообщили, что Курион прогнал их с Сицилии.
– А почему вы не поехали в Африку? – спросил Помпей.
– Мы сочли за лучшее быть сейчас возле тебя, – изрек Катон.
– Я в восторге, – съязвил Помпей, твердо зная, что ирония ни до кого из прибывших не дойдет.
Однако два дня спустя в ставку Магна прибыл гораздо более дельный соратник – Марк Кальпурний Бибул. По дороге из Сирии он задержался в Эфесе, чтобы, во-первых, как следует отдохнуть, а во-вторых, поглядеть, какой оборот примут события. И отнюдь не из трусости, просто ему хотелось понять, где он нужнее. Он вовсе не был более почтительным или понимающим, чем остальные, просто, стремясь уничтожить Цезаря, он старался быть максимально полезным, а не растрачивать силы на бессмысленную критику.
– Я так рад видеть тебя! – воскликнул Помпей, горячо встряхивая его руку. – Здесь никто, кроме нас с Лабиеном, не смыслит в войне.
– Да, – согласился спокойно Бибул. – Включая моего высокочтимого тестя Катона. Дай ему в руки меч – и он будет хорошо драться. Но командир из него никудышный.
Он, кивая, выслушал Помпея, потом сказал:
– Да, безусловно, от Лентула Круса нужно избавиться. Но какова твоя стратегия?
– Приучить свою армию считать себя таковой. А с этой целью провести зиму и весну, а может быть, и начало лета около Фессалоники. Кстати, и к Малой Азии ближе, что сократит путь войску, набранному там. К тому же Цезарь сюда не сунется, пока не решит вопроса с моими испанскими легионами. А вот после поражения он перегруппируется и решится ударить. У него лишь два выхода: идти или сдаться, но он, разумеется, выберет первое. И будет биться до последнего человека. Мне обязательно надо держать под контролем моря. Все моря. Агенобарб решил обосноваться в лояльной к нам Массилии. Она подставит Цезарю ножку, заставит его еще больше распылить силы. К тому же я хочу, чтобы он испытал старую, знакомую римлянам головную боль, связанную с нехваткой зерна. Мы должны господствовать на море между Африкой, Сицилией, Сардинией и италийским побережьем. Я не пропущу Цезаря через Адриатику, когда бы он ни решил двинуться на Восток.
– Ну да, – промурлыкал Бибул. – Мы запрем его, в Риме начнется голод. Отлично, отлично!
– Я хочу, чтобы моим флотом командовал ты.
Это было сюрпризом. Безмерно благодарный Бибул схватил собеседника за руку:
– О Помпей, для меня это великая честь! Даю тебе слово, что не подведу. С морским делом я незнаком, но буду учиться. И учиться прилежно.
– Думаю, ты справишься, – сказал Помпей, начиная верить, что принял правильное решение.
Но Катон в этом усомнился.
– Мой зять, конечно, человек одаренный, – заявил он по обыкновению задиристо. – Но ведь он ничего не смыслит в лодках.
– В кораблях, – поправил Помпей.
– Ну да, в тех штуковинах, что плавают с помощью весел. По натуре он Фабий, а вовсе не Марий. Выжидать, тянуть, медлить – это пожалуйста. Но ввязываться в бой – не в его характере. Тебе нужен более решительный флотоводец.
– Такой, как ты? – спросил Помпей с притворной мягкостью.
Катон даже отпрянул:
– Нет! Нет! На самом деле я думал о Фавонии и Постумии.
– Это хорошие люди, согласен. Однако они не консуляры, а командовать флотом должен консуляр. Согласен?
– Да, этого требует mos maiorum, – озадаченно буркнул Катон.
– Ты предпочел бы, чтобы я назначил Лентула Спинтера, одного из Марцеллов или, может быть, вызвал Агенобарба?
– Нет-нет, – вздохнул Катон. – Хорошо. Пусть будет Бибул. Я повожусь с ним, втолкую ему, что надо быть более воинственным. А заодно переговорю с Лентулом Спинтером и с Марцеллами. И с Лабиеном. Боги, как он грязен и груб!
– У меня есть идея получше, – сказал Помпей.
– Какая?
– Сенат даст тебе полномочия пропретора. Отправляйся в южную часть провинции Азия на поиски денег и флота. Думаю, Лентул Крус и Лелий с Триарием застрянут на севере. А ты поезжай на Родос, в Ликию, в Памфилию.
– Но… я не буду в центре событий, Помпей. Мое место здесь! Все такие неорганизованные! Я должен подстегивать, воодушевлять, вдохновлять!
– Да, но кто же заменит тебя на Родосе, например? Кто, как не мудрый, неподкупный и знаменитый Катон, убедит этих островитян оказать нам поддержку? – Помпей похлопал соратника по руке. – У меня мысль. Оставь мне Фавония, ладно? Дай ему точные указания. Пусть он делает то, что делал бы ты.
Катон просиял:
– Это выход.
– Конечно выход! – вполне искренне сказал Помпей. – Поезжай! И чем скорее, тем лучше.
– Замечательно, что ты отделался от Катона, но все равно у тебя на шее будет сидеть этот пердун Фавоний, – недовольно сказал Лабиен.
– Обезьяна не ровня хозяину. Я приставлю его к тем, кому нужен пинок под зад. То есть к тем, – Помпей широко улыбнулся, – кого я презираю.
Когда пришла весть, что Цезарь застрял под Массилией и, по мнению Агенобарба, дальше не пойдет, Помпей решил сняться с места и двинуться на восток. Приближалась зима, но его разведчики были уверены, что самые высокие перевалы через Кандавию еще проходимы.
И тут из Киликии прибыл Марк Юний Брут.
Впоследствии Помпей не мог понять, почему печальный и совсем не воинственный вид вновь прибывшего побудил его обнять Брута и пролить слезы на его длинные черные локоны. Возможно, все дело было в том, что эта гражданская война с самого начала вылилась в серию глупейших ошибок и ненужных конфликтов. Но вот вошел Брут, такой мирный, тихий. Брут не станет раздражать, придираться, претендовать на власть.
– Киликия наша? – спросил Помпей, успокоившись, усадив Брута в лучшее кресло и налив вина.
– Боюсь, что нет, – печально ответил Брут. – Публий Сестий говорит, что не будет активно поддерживать Цезаря, но и не сделает ничего ему во вред. Из Тарса ты помощи не дождешься.
– Юпитер! – Помпей сжал кулаки. – Мне нужен от них легион!
– И ты его получишь. У меня был легион в Каппадокии: царь Ариобарзан не выполнял своих долговых обязательств. Когда пришло известие, что ты покинул Италию, я не отослал его в Тарс. Я отправил его к Геллеспонту через Галатию и Вифинию. Скоро он будет в твоем распоряжении.