На оленях этот путь можно пройти скоро, не боясь, что лед растает.
— Послушайте, дорогой Каскабель, — обратился к нему однажды Сергей Васильевич. — Неужели вы надеетесь, что старый негодяй Чу-Чук даст вам оленей, чтобы увезти отсюда «Красотку»?
— Месье Серж, — ответил ему с серьезным видом Каскабель. — Чу-Чук совсем не старый негодяй. Это прекрасный человек! Если он согласится отпустить нас, он позволит увезти и «Красотку», и в этом случае он не может предложить нам меньше двадцати штук оленей. А мало будет, так пятьдесят, сто, тысячу… Словом, сколько мы потребуем.
— Вы в этом уверены?..
— Уверен ли я в моем Чу-Чуке?.. О, да! В нем я безусловно уверен!..
При этом опять странная улыбка и взгляд… В этот день Каскабель не удержался и во время обычного визита послал «почтенному старичку» воздушный поцелуй. Сергей Васильевич понял, что Каскабель хочет держать в секрете свою выдумку, и не настаивал больше.
Тем временем, благодаря тому, что стало теплее, подданные Чу-Чука начали понемногу свои обычные занятия: ловили рыбу, охотились на птиц и тюленей, вновь появившихся на ледяном поле. Одновременно возобновились и религиозные церемонии, прерванные сильными морозами. Туземцы снова стали ходить в грот, где стояли идолы.
Каждую пятницу происходили какие-то обряды. В пятницу 29 февраля 1868 года, — год был високосный, — предполагалась торжественная процессия всех верующих.
Накануне вечером, ложась спать, Каскабель сказал:
— Завтра надо нам всем отправиться с нашим другом Чу-Чуком на церемонию в Ворспюк.
— Как?.. Ты хочешь, Цезарь?.. — начала было Корнелия.
— Да, я так хочу!
Что означало такое категорическое заявление? Неужели Каскабель думал умилостивить повелителя архипелага, приняв участие в его языческих обрядах? Конечно, возможно, что Чу-Чук смягчится, увидав, что пленники воздают почести его Богам. Но вряд ли думает Каскабель путем хотя бы и притворного вероотступничества и поклонения идолам склонить к милости его туземное величество!..
Как бы то ни было, а на другой день, на заре, все племя уже было на ногах. Погода стояла прекрасная, мороз не выше десяти градусов. День сильно прибавился, так что светло было в продолжение четырех-пяти часов, хотя солнце все еще было за горизонтом.
Все жители высыпали из своих землянок. Мужчины, женщины, дети, старики и подростки — все нарядились в свои лучшие одежды, мехом вверх. Тут была целая выставка мехов — черных, белых, бурых и рыжих! У некоторых одежды были вышиты поддельным жемчугом или цветными узорами. Резные украшения из моржовых клыков висели в ушах и ноздрях.
Но этого некоторым членам племени показалось недостаточно, и они разукрасились еще кое-какими предметами, украденными в «Красотке», не говоря уж о покрытых мишурой и разными побрякушками костюмах циркачей, которые они на себя нацепили. Тут пошли в ход клоунские колпаки, каски и шлемы. У одних сбоку болтались кольца, которыми, бывало, жонглировал Жан, у других к поясу были привязаны шары и гири. А сам Чу-Чук торжественно нацепил себе на грудь большой барометр, точно какой-нибудь новый орден.
Все украденные инструменты участвовали в концерте.
Что за какофония получилась, — можно было с ума сойти!
Корнелия приходила в ярость от оглушительной музыки. С удовольствием бы освистали все они этих «артистов», играющих «как тюлени», по выражению Гвоздика.
И вдруг — даже глазам не верилось! — вдруг Каскабель мило улыбается этим кривлякам, аплодирует им, кричит «Браво! браво!» и повторяет:
— Эти милые люди наделены удивительными способностями к музыке. Если только они захотят получить ангажемент в моей труппе, я гарантирую им громадный успех на ярмарке в Перми, а затем и в Сен-Клу.
Тем временем кортеж направился по деревне к священному месту, где Боги ожидали поклонения верующих. Во главе шел Чу-Чук, непосредственно за ним шли Сергей Васильевич и Каскабель. За ним вся семья, оба русских матроса и, наконец, все туземное население Туркова.
Процессия остановилась перед пещерой, в глубине которой стояли идолы, расписанные заново и задрапированные великолепными мехами.
Чу-Чук вошел в Ворспюк с поднятыми кверху руками и, троекратно наклонив голову, опустился на корточки на разложенные оленьи кожи.
Сергей Васильевич и его спутники последовали его примеру, а за ними то же сделали и все остальные.
Как только все смолкло, Чу-Чук начал читать нараспев, тоном английского проповедника, нечто вроде молитвы к своим Богам.
Вдруг ему ответил голос — да, могучий голос, который слышно было в самых далеких уголках грота.
О, чудо! Голос этот выходил из клюва одного из богов с правой стороны. Вот что он изрек на довольно отчетливом русском языке:
— Иностранцы, которые пришли с востока, священны. Зачем ты их задерживаешь?
Услыхав эти слова, все присутствующие оторопели.
В первый раз Боги Новой Сибири начали говорить со своими поклонниками!
Тогда заговорил другой Бог, с левой стороны, и голос его звучал гневно:
— Я приказываю тебе отпустить этих пленников! Твой народ должен почитать их и отдать им все вещи, которые были у них взяты! Я приказываю облегчить им возвращение на сибирский берег!
Теперь всех охватило уже не удивление, а ужас. Чу-Чук приподнялся на коленях, и вытаращенные глаза, разинутый рот, растопыренные пальцы говорили о его полном изумлении. Туземцы не знали с перепугу, что им делать — не то упасть ниц, не то бежать без оглядки.
Наконец заговорил третий Бог, средний. Голос его был ужасен, полон гнева и угроз. Точно гром гремел под сводами пещеры:
— Если ты не сделаешь этого в тот самый день, как пожелают эти священные люди, то тебя и твое племя возьмут и унесут черти!
На этот раз царек и его подданные не выдержали. Они свалились на землю, а Каскабель, протянув руки к идолам, благодарил их за божественное вмешательство.
Что же касается его спутников, то они держались за бока, боясь разразиться взрывом смеха.
Дар чревовещания помог несравненному артисту сыграть эту комедию с «почтенным» Чу-Чуком.
Выдумка Цезаря Каскабеля была проста по замыслу, но действие ее на суеверных туземцев было поразительно.
«Эти люди священны!.. Зачем Чу-Чук их задержал?.. О!.. Он отпустит их в ту самую минуту, как они этого пожелают, и туземцы должны относиться к ним с полным почтением, потому что этим путешественникам покровительствует само небо!»
Ортик и Киршев, не знавшие о талантах Каскабеля, не могли скрыть своего глубокого изумления. Гвоздик же в восторге повторял:
— Ну что за умница мой патрон!.. Какой ум!.. Какой человек!.. Если только…
— Если только он сам не какое-нибудь божество! — прервала его Корнелия.
Шутка была сыграна и имела громадный успех благодаря тому, что племена, населяющие Новую Сибирь, невероятно суеверны. Каскабель это заметил, и вот у него родилась блестящая мысль пустить в ход свой талант чревовещателя для спасения своих близких.
Разумеется, путешественников отвели из храма к лагерю с положенными священным людям почестями. Чу-Чук рассыпался в поклонах и разных комплиментах, причем видно было, что он действительно напуган до последней степени. Кажется, еще немного, — и он склонился бы перед семейством Каскабель в немом обожании, как перед своими идолами.
Невежественное население деревни Турково не могло догадаться, что оно сделалось игрушкой мистификатора. Не было никакого сомнения в том, что заговорили ворспюкские Божества. Приказания вылетали прямо из клювов немых до сих пор идолов, причем Боги говорили по-русски. Да к тому же были и еще признаки того, что эти люди священны. Разве птица их не говорит? Ведь все туземцы восхищались ею. А раз птица заговорила, то почему бы не заговорить и Богам с птичьими головами?
С этого дня Сергей Васильевич, Цезарь Каскабель с семьей и оба матроса были свободны. Зима подходила к концу, и погода становилась сносной, поэтому путешественники решили не откладывать своего отъезда с острова Котельного. Не то чтобы они боялись перемены в умах туземцев, — нет, те были слишком потрясены чудом, чтобы не верить. Теперь Каскабель и Чу-Чук были в наилучших отношениях. Само собой разумеется, царек велел немедленно возвратить все вещи, украденные у путников, и даже сам, торжественно преклонив колена перед Цезарем Каскабелем, вручил ему барометр, который носил на груди. Цезарь Каскабель милостиво протянул ему руку, и тот набожно приложился к ней, вообразив, что эта святая рука властна над громом и молнией.
8 марта приготовления к отъезду были закончены. Каскабель потребовал двадцать оленей для своей повозки. Чу-Чук поспешил дать ему целую сотню; но взято было лишь двадцать штук, а также и необходимое на время перехода через ледяное поле количество фуража.
В этот день утром отъезжающие распростились с обитателями Туркова. Все население, со своим вождем во главе, высыпало провожать их.
Каскабель подошел к Чу-Чуку, похлопал его по животу и обратился к нему с краткой, но выразительной речью.
— Прощай, старый дурак! — сказал он, впрочем, по-французски.
Чу-Чук решил, что слова эти, вероятно, выражают особое благоволение к нему такой священной особы, и страшно был доволен.
Десять дней спустя, 18 марта, благополучно пройдя ледяное пространство, соединявшее остров с материком, «Красотка» прибыла к устью Лены.
После стольких приключений, пережитых страхов и опасений путешественники ступили наконец на землю Азии.
Глава восьмаяЯКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ
Пришлось изменить задуманный маршрут, так как и плавание на льдине и остановка у архипелага не входили в прежде намеченный план поездки. Теперь уже не могло быть и речи о путешествии через русскую южную Сибирь. Впрочем, дело уже шло к весне, и погода должна была постепенно улучшаться. Пожалуй, даже можно было согласиться с тем, что все вышло к лучшему.