3 Зак. № ЮУЗ Морозов
65
Он нашел только после смерти матери. Ребята согласились с этой байкой, а для ее подкрепления он стал их крестным отцом. Сашка, уже по собственной инициативе, пошел и получил новый паспорт, изменив отчество — Миша от рождения был Сергеевичем. Но, как Слон и предсказывал, ребят больше любить не стал и, хотя и не старались лишний раз унизить...
Новость, которую с гаденькой улыбочкой принес Хромой, была просто убийственной. Неделю назад он снял молоденькую блондинку, оказавшуюся кидалой, и лицом к лицу столкнулся с... сынками — Матвеевым и Соколовым.
Конечно, они попытались выкрутиться из дурацкого положения. Сашка устроил вполне правдоподобную сцену ревности, заодно основательно пройдясь по мужским до-стоинствам Хромого, и тот отомстил. Зная о том, что парням запрещено заниматься чем-либо противозаконным и поймав их на этом, он наябедничал Ученому.
Парни, оказывается, разбойничали, и не однажды. Действовали по обычному сценарию: девица находила «созревшего» клиента, привозила его в условленное место, после чего клиент получал удар по затылку и отключатся. Парни быстро освобождали его от лишних денег и скрывались. Но начали они недавно, если судить по тому, что об их деятельности не знали не только менты, но и свои, беляевские.
Маронко здорово недолюбливал Хромого, недолюбливал именно из-за его личных качеств. В деле он был хорош, как никто другой, но пакости от него жди в любую минуту. Причем мелкой, несущественной, но чрезвычайно неприятной. Вот как с парнями — открыто злорадствует, что те не оправдали доверия: Ученый опозорился! Маронко тос-кливо думал: жаль, что ребята попались Хромому, а не тому же Слону. Тот бы их не выдал, сам шеи посворачивал бы, но не выдал...
Звонок в дверь оборвал его невеселые размышления. Еще раз взглянув на буйство красок за окном, Маронко отошел в глубь комнаты, показавшейся ему сырой и мрачной, как склеп, уселся на диван. В кресле напротив с усмешкой на крысиной мордочке притулился Хромой, не скрывавший торжества. Вызванные Маронко парни вошли в комнату, пригибаясь, чтобы не врезаться лбом в притолоку; он
Жестом показал им — «встаньте у стены». Беззаботные, не чуют угрозы; приказ выполнили с явным недоумением: что за смотрины им устроили? Очень холодно Маронко произнес:
— Михаил, два года назад я предупредил тебя: если ты совершишь еще хотя бы одно преступление, у тебя будут неприятности. Ты помнишь?
— Помню.
Никакого смущения, абсолютно невинный взгляд.
— Тем не менее ты занялся разбоем.
Маронко намеренно обращался к одному Михаилу, показывая, что отвечать придется ему, как старшему. Тот удивленно приподнял брови:
— Ничего подобного.
— И ты тоже невинен, как ягненок? — повернулся Маронко к Саше.
— Мы ничего противозаконного не делали, — уверенно ответил он.
Потрясающая наглость, ведь в глаза врут! Покосившись на Хромого, Сергей Иванович замены, что тог тихо бесится.
— Значит, разбоем не занимались, — подытожил Маронко. — Тогда потрудитесь объяснить сцену, произошедшую неделю назад между вами и Борисом. Насколько я помню, мне вы сказали, что будете находиться в другом месте.
Они переглянулись, но ничего, кроме мальчишеского озорства, в их взглядах не было — ни страха, ни отчаяния. Саша вздохнул, со смущенной улыбкой поднял глаза на Маронко, извиняющимся тоном сказал:
— Сознаюсь, лгал. Но совсем не в том! Я познакомился с девчонкой, она всем хороша, кроме одного — путана. Мне это не нравилось, и я решил отучить ее от этого бизнеса. Выслеживал, перехватывал ее, заставлял вернуть деньги клиенту — вот как с Хромым — и отказаться от его обслуживания. Я скрывал, что у меня такие трудности в личной жизни, неудобно жаловаться как-то. Поэтому я обычно предупреждат, что мне нужно время по моим институтским делам, а сам ехал за ней. Лгал — но только в этом!
— А Миша тоже был одержим желанием сделать твою девушку порядочной? — ехидно осведомился Маронко.
Саша замялся, потом недовольно сказал:
— Не совсем. Она не слишком разборчива с клиентурой, разные типы попадаются. Один мне чуть череп не проломил — я же ему весь кайф обломал. Мишка меня страхует.
Что ж, в меру убедительная версия. Маронко стало интересно, что теперь скажет Хромой, есть ли у него доказательства обвинений.
— Как тебе, Борис? — обернулся он к Хромому.
— Как, как... Девица эта ни разу не работала честно, в кабаках халдеям отстегивает, чтобы помалкивали. И про этих двоих, — он кивнул в сторону парней, смотревших на него с удивлением, — тоже кое-что слышно...
— Про тебя тоже много чего слышно, — перебил ею внезапно вспыливший Саша. — Ты сам, своими глазами, что-нибудь видел? Мне плевать, какая слава у Людки, но ты видел меня?! Я тебя кинул? Ты можешь назвать имя хотя бы одного человека, который покажет на меня пальцем и скажет: «Этот меня обул»? Может, ты сам всех обуваешь, а на меня валишь? Еще и сплетни разносишь. А насчет Людки — забудь. Я тебе один раз сказал, могу и повторить — она под тебя не ляжет, хоть ты лопни от злости. Можешь подставить меня, но до Людки не доберешься.
Хромой взорвался — какой-то мальчишка хамит, — попробовал осадить его, в перепалку немедленно влез Миша. Хромой едва не в крик срывался, но мальчишки гнули свое. Он твердил, что они грабили, а они утверждали, что он мстит за то, что ему помещали покувыркаться с блондинкой. Маронко поймал себя на невольном злорадстве: Хромого с его скользкими пакостями трудно было прищемить, и теперь он брал реванш, позволив своим воспитанникам хамить ему. В глубине души он сочувствовал им и потешался, наблюдая, как они вдвоем насели на Хромого. Тот терялся от их наглости — они ему слова не давали сказать, а Ученый занял нейтральную позицию - злился и еще больше уступал парням. Забавно это выглядело: Хромой пытался говорить с ними как бандит с бандитами, а они разговаривали как честные с честным. Не принимали его правил, навязывали свои. В конце концов Матвеев не выдержал:
— Ладно, Хромой. Предъявляешь — обоснуй.
От его невыдержанности не осталось и следа, последнюю фразу он выговорил холодно и резко. И с этого момента Маронко к спору не прислушивался — ему все было ясно. Конечно, парни криминалом баловались, но при Хромом они в жизни не сознаются, и поймать их не удастся, да и ни к чему это. Откинувшись на спинку дивана, он бросил рассеянный взгляд на мальчишек, чьи способности явно недооценил. Лица открытые, умные — и не подумаешь никогда, что преступники. Образованные, хорошо воспитанные, элегантные, с прекрасными манерами — в России бывали такие, но только не среди бандитов. Мошенники, карточные шулеры, даже воры — но не бандиты, не члены группы. А у этих уже сейчас намечается тенденция к сколачиванию команды под руководством Саши — вопреки предположениям, главным был именно он. Хотя если подумать, то это закономерность, и Маронко изначально неверно оценил положение — Саша значительно более инициативен, тогда как Миша инертен и склонен к подчинению.
В свое время Маронко строил Организацию по старым канонам. Разумеется, весь уклад именно российского криминалитета не предусматривал существования такой структуры, как мафия, поэтому он поначалу собрал банду, надеясь в будущем реконструировать ее. И совершил ошибку — хотя на банду его детище не было похоже, но принцип построения оказался в корне неверен и для мафии не годился совершенно. Организация пока еще была силой, но она становилась все консервативнее. Руководили ею люди, прожившие жизнь по давно введенным и известным не только ворам законам; их привычки были во многом одинаковы, эти люди с большим трудом принимали нововведения, плохо приспосабливались к быстро меняющимся условиям жизни. Неся на себе груз многолетней ожесточенности и сознания, что они вне общества (а это сознание, что ни говори, сильно давит на психику), они все труднее выглядывали за рамки «заповедей». И милиция вычисляла их давно отработанными методами, основанными на знании все тех же «заповедей». Эта деятельность стала рутиной, пора было все менять.
Но как? Взять, к примеру, Хромого. Начать с того, что немногие помнят его имя — большинство предпочитало
Обращаться к нему по прозвищу, — и закончить тем, что его крыло построено на лагерный манер, а сам он — уголовник, и не более того. Уголовник, а никакой не мафиози. Можно, конечно, заставить его отказаться от этого клише, но сможет ли он жить по-другому?
Закладывая фундамент мафии, Маронко опирался на людей, прошедших «академию» и имевших вес в криминальном мире. Все они были проверенными и надежными, риск провала снизился до минимума, они имели колоссальный опыт, их знания неоценимы, но... Это люди прошлого, и свое слово они уже сказали. Во многом это закоснелые и ограниченные люди, они стараются только поддерживать налаженный бизнес. Организация сейчас в расцвете, но пройдет несколько лет, ее лидеры состарятся, скелет мафии отомрет, сгниет изнутри. Организация рухнет под собственной тяжестью, будущего у нее нет. А ведь это дело его жизни...
Пока есть время, надо исправлять положение. Проводить большую часть стариков на заслуженную «пенсию», сделать их инструкторами, наставниками и набрать молодежи. Даже с полным отсутствием опыта. Молодежь вдохнет жизнь в старое дело, ее задор и энтузиазм подхлестнет старые кадры, заставит и их работать в полную силу — кон-куренция есть конкуренция, на одном авторитете далеко не уедешь. И в дальнейшем создать еще один отряд, несколько обособленный от других, своеобразную «летучую бригаду» из одной молодежи. Этакий мафиозный спецназ.
Пользуясь моментом, он повнимательнее пригляделся к своим воспитанникам. Запрещать им что бы то ни было теперь бесполезно: они вошли во вкус. Миша еще туда - сюда, с неохотой, но подчинится, а Саша... Запретный плод сладок, и он будет добираться до него всеми способами. Сейчас он попался Хромому, значит, в дальнейшем будет хитрее, его и прижать не удастся. Единственный путь удержать обоих в узде — контролировать - всю их деятельность. Хотят воровать? Видно, на роду им так написано; лучше заняться ими сейчас, пока их не взял на примету кто-нибудь другой. Интересно, кто из них получится? Сашка к власти рвется... Пока рано загадывать, пусть поработает под чьим-либо началом, потом — в одиночку по «индивидуальным заданиям». Э, нет, в одиночку его никуда пускать нельзя — молод еще, зарвется; зато в паре с Мишей они будут хороши. И только потом станет ясно,